Присягнувшая Черепу - Брайан Стейвли

– Нет, – ответил Рук. – Мы служили всего лишь собаками. Охотники шли следом, на наш лай.

– Признаю, я кое-что себе позволила, – насупилась Эла, – но все же не слишком вежливо называть меня собакой.

– Потроха! – спохватилась я. – Те, что ты вывалил в воду из бочек. Никакая это была не жертва.

– На кровь собираются квирны, – пояснил он. – Квирны привлекают речных коршунов. У них размах крыльев восемь футов. В трубу за много миль видно, как они кружат над камышами.

– Твои люди шли за нами, – кивнула я.

– Да. Зеленые рубашки и легионеры. Им было приказано окружить селение и на рассвете атаковать.

Чуа плюнула в воду:

– Говорила тебе: никто не найдет вуо-тонов без их на то воли.

– Я ожидал увидеть деревню, а не скопище лодок. – Он обводил взглядом камыши, высматривая проломы. – Далеко они ушли?

– На мили, – сказала Чуа.

– Сумеешь выследить?

Она ответила ему неподвижным взглядом.

– Зачем тогда этот пир? – спросил Коссал, ковыряя в зубах и задумчиво щурясь в восковое небо. – Зачем было вообще нас пускать, если они знали о ловушке?

– Из-за кровяного камыша, который мы выдернули в дельте, – объяснила Чуа.

Коссал нахмурился:

– Образчик местной флоры на носу лодки, казалось бы, слабоватое извинение за подготовленную засаду.

– Вуо-тонам ничто не грозило, – ответила женщина и обратилась к Руку: – Ты, верно, приказал своим людям держаться поодаль, дать нам завязать знакомство, а уж потом смыкать кольцо?

Рук, поморщившись, кивнул.

– И что из этого? – спросила я. – Неужто они хотели с нами познакомиться?

– Вуо-тоны верят в мудрость Дарованной страны, – пожала плечами Чуа. – Лодки из Домбанга нечасто находят сюда дорогу. Те, кого пропустили Трое, стоят внимания.

– Мы их нашли, потому что ты знала, где искать, – упорствовал Рук. – Нас привела сюда ты, а не дельта. И не тайно проложившие дорогу Трое.

– Ты все видел и по-прежнему не веришь? – удивилась рыбачка.

– А что я видел? Поддельную лодочную деревушку. Смерть своих людей от крокодила и змеи. – Рук махнул рукой на камыши. – Богов не видел. Златоглазые женщины из воды не выскакивали.

– Ты видел вуо-тонов, – ответила Чуа. – Ты все еще думаешь, что людей на барке перебили они?

Рук всматривался в кивающие камыши, как в буквы таинственной рукописи.

– Не знаю, – признался он наконец.

– Иногда лучше сперва убить, а после разбираться, – намекнула Эла.

– Я никого не приказывал убивать, – покачал головой Рук. – Кроме как в случае сопротивления. Мне нужны были только главари, воины – те, кто в ответе за атаку на барку.

– И сколько человек ты счел нужным взять для усмирения главарей и воинов? – уточнил Коссал.

– Двести, – поморщился Рук. – Взял бы больше, но не хотел подрывать оставшиеся в Домбанге силы.

– Двести, – повторил Коссал. – Против тысячи вуо-тонов.

– Я рисковал, – признал Рук. – В расчете, что половину населения составляют дети и старики, неспособные сражаться. Я понимал, что они обнаружат лодки до решающего удара, и все же надеялся на элемент неожиданности. В вооружении мы их превосходим: арбалеты и все прочее.

– Я бы предупредила, что расчет неточен, – покачала головой Чуа.

– Тебе не было веры. Ты могла их предостеречь.

Утро выдалось тихое. Румяное неторопливое солнце на ладонь поднялось над метелками камышей. Я указала на него:

– Говоришь, приказал своим людям атаковать на восходе? Где же они?

Ответа на этот вопрос мы не нашли и в Домбанге. Целый день пробирались по извилистым протокам дельты – тем самым, по которым должны были двигаться солдаты Рука, – но встречали только крокодилов, уток, виноклювов и крошечных синеголовых камышовок. Дым домбангских очагов показался, когда солнце уже упало с залиловевшего неба. Первая встреченная нами лодка оказалась длинным челном с полудюжиной рыбаков. Они, оставив сеть, опасливо поглядывали на нас, но не помахали в знак привета и не окликнули.

Мы с Руком гребли весь день, теперь он поднял весла.

– Зеленых рубашек не видели? – крикнул он.

Дельта, как обычно, приглушила голос. Он как бы растворился в тростниках, канул в ил.

– Лодки с военными, – пояснил Рук. – С солдатами.

Старший рыбак серьезно покачал головой, еще раз оглядел нас и снова занялся неводом.

– Может статься, твои солдаты мертвы, – лениво заметила Эла. – Как те, с барки.

Это были не первые ее слова за долгую дорогу к дому, но только теперь Рук ей ответил. Он резко обернулся к вальяжно раскинувшейся на корме женщине и нацелил в нее палец, будто задумал проткнуть горло.

– Людей на барке заманили в засаду. Возможно, многие были пьяны – допивали ром перед заходом в город. Мои были вооружены, каждый с арбалетом, мечом и копьем. И готовы встретиться с врагом.

– Никто не готов встретиться с Дарованной страной, – сказала Чуа.

Она подсела на мою скамью и забрала у меня из рук весла.

– Подвинься, – велела она.

– Я догребу.

– Скоро ночь, а ты стала грести медленней. Не хочу умереть на подходе к Домбангу, когда уже дымком тянет.

Я неохотно уступила ей место. Мы с Руком в этот день не разговаривали, но мне было хорошо и даже радостно сидеть так близко к нему, подстраиваться к ритму его движений, слышать его глубокое, ровное дыхание, когда он налегал на весла, задевать плечом его голое плечо. Мы так долго были противниками – дрались, испытывали друг друга, а тут довелось работать над одной задачей, в согласии. Тяжесть весла – это честная тяжесть. Пока мы молчали, лгать не приходилось.

Но и Чуа была права – силы у меня кончались. А чем скорее мы доберемся до Кораблекрушения, тем скорее узнаем, куда пропали лодки и солдаты Рука. Больше того, я поймала себя на желании поскорее вернуться в Домбанг. Обратный путь мы прошли без потерь – змею, подплывшую к борту, Чуа ловко проткнула острогой, – но ночная дельта воскрешала во мне детские воспоминания: как я, голодная и перепуганная, притулилась на низкой ветке, сжимая в руке нож и ожидая подбирающейся из теней смерти. Смерть меня теперь не тревожила, но, кроме нее, есть и другие страхи, так что я с облегчением выдохнула, когда вокруг нас сомкнулись стены домов и последний отсвет заката сменило розовое сияние фонарей.

Облегчение длилось недолго.

Едва мы углубились в городские каналы на два десятка длин лодки, как я заметила неладное. Маловато народу на причалах, мостах и набережных. Обычно с вечерней прохладой домбангская толпа только густеет. Заполняются таверны над каналами, рыбаки сходятся борт к борту и вылезают из-под навесов на палубы. Открываются после отдыха от жары лавочки