Карфаген должен быть разрушен - Ричард Майлз

Благодаря интенсивным раскопкам, ведущимся с семидесятых годов минувшего столетия, мы располагаем большим объемом информации о том, каким был Карфаген в последние годы своего существования. Наибольший интерес вызвало открытие французских археологов, обнаруживших целый городской квартал на южном склоне холма Бирса, служившего цитаделью, административным и религиозным центром. Они назвали его «Кварталом Ганнибала» по имени прославленного полководца, занимавшего высший государственный пост приблизительно в то же время, когда застраивался этот район. Квартал на удивление хорошо сохранился, стены местами и сейчас достигают высоты почти три метра, и позволяет нам зрительно представить среду обитания примерно 700 000 жителей города перед его разрушением. Неизвестно, для кого строились эти дома, хотя археологи предполагают, исходя из однотипности зданий, что они, вероятно, предназначались для государственных служащих.

Несмотря на немощеные дороги и примитивный дренаж, «Квартал Ганнибала» своими многоэтажными домами, единообразно расставленными на прямоугольных улицах, внешне походил на другие города Средиземноморья. Многие дома, конечно, были небольшие, но имели общую планировку, присущую греческому миру: комнаты располагались вокруг центрального двора, служившего главным источником света для всего здания{1209}.

Множество цистерн для сбора и хранения дождевой воды дает наглядное представление о жизни человека, лишенного естественных источников пресной воды. Видимо, в этих цистернах накапливалось достаточно воды не только для питья и других хозяйственных нужд, но и для купания и омовений, о чем свидетельствует наличие ванных комнат, облицованных водонепроницаемой штукатуркой и оснащенных стоками. Сохранился лишь один образец такой комнаты: отдельно стоящая сидячая терракотовая ванна (с подлокотниками), в которую вода поступала, вероятно, из цистерн во дворе{1210}.

Можно предположить, что из-за каменных ступеней и лестниц по улицам не разъезжали повозки, но здесь явно процветали ремесла и торговля. В одной из руин пол был усеян обломками кораллов, обсидиана и сердолика: здесь, очевидно, находилась мастерская ювелира. На другой улице археологи нашли двор мельника: по нему все еще были разбросаны детали зерновой мельницы{1211}.

Когда римские консулы приступили к осаде, им было оказано поразительно упорное и длительное сопротивление. Хотя описание Аппианом фортификаций Карфагена, располагавшегося на перешейке, может показаться нафантазированным — огромные стены с башнями, казармами для 20 000 воинов и стойлами для 300 слонов и 4000 лошадей, — археологи действительно обнаружили тройное построение обороны, состоявшее из рвов, валов и стен{1212}.[354] Эту оборону римляне пытались безуспешно преодолеть всю оставшуюся часть 149 года. Не помогли и тяжелейшие тараны, примененные при штурме южной части внешних стен: штурм карфагеняне отбили. Осада продолжалась и весь 148 год. Карфагеняне, несмотря на дезертирство пунических городов Северной Африки, стойко выдерживали атаки. Гасдрубал досаждал римлянам на материке, нарушая их линии коммуникаций и снабжения. Пока у Карфагена не было серьезных оснований для паники{1213}.

В 147 году новый консул Луций Калпурний Пизон решил применить иную тактику — покорить последние города, все еще помогавшие карфагенянам, и полностью изолировать Карфаген. Второй командующий Луций Гостилий Манцин предпринял штурм, как ему казалось, на самом слабом участке карфагенской обороны. Ему удалось проломить брешь в стене, но карфагеняне чуть не полонили его вместе с отрядом. Их спас Сципион Эмилиан, приемный внук Сципиона Африканского, только что прибывший в Африку с подкреплениями и заданием возглавить кампанию{1214}.

Назначение командующим Сципиона Эмилиана, еще не достигшего установленного возраста, явно было вызвано неудовлетворенностью Рима ходом военной кампании. Однако он уже был избран и консулом на 147 год. Видимо, в нем проявились задатки способного полководца. Наверняка сказались и заслуги рода Сципионов в войнах с Карфагеном{1215}. Сам Эмилиан успел повоевать в Африке в качестве легата (военного трибуна), и этот опыт теперь мог пригодиться на посту командующего{1216}. Даже Катон, недруг Сципионов, одобрил его назначение{1217}.

Сципион вначале предпринял несколько вылазок, чтобы выявить самые уязвимые места в карфагенской обороне, а затем атаковал Мегару, предместье города. В результате этого нападения или по другой причине Гасдрубал, все еще пребывавший в сельской местности, решил вернуться с армией в город. Теперь все карфагенские войска сосредоточились в городе, и Сципиону оставалось только надежно его заблокировать. Для этого он обустроил на перешейке укрепленный лагерь со сторожевой башней и начал возводить дамбу, чтобы перекрыть гавань и запереть город со стороны моря.

Карфагеняне скептически отнеслись к затее Сципиона, но, видя, как быстро строится дамба, решили тайно прорыть новый вход на другой стороне гавани. Когда канал был готов, они на рассвете отправили флотилию из наскоро собранных кораблей и напали на позиции римлян{1218}. Римляне, застигнутые врасплох, поначалу растерялись, но карфагеняне не смогли воспользоваться их замешательством. Через три дня в старой гавани произошло сражение между флотилиями, в котором первоначально успех сопутствовал небольшим и юрким карфагенским судам. Но когда они возвращались обратно, чтобы на следующий день возобновить битву, часть кораблей застряла в новом проходе в гавань, преградив путь другим судам, на которые римляне, конечно же, напали и потопили несколько кораблей, прежде чем флотилия успела скрыться{1219}.

Сразу же после завершения строительства дамбы стало ясно, что она имела двойное назначение: не только блокировала гавань, но и позволяла доставлять войска и осадные орудия к фортификациям. Римляне стремились прежде всего захватить внешнюю платформу, заменявшую карфагенянам внутреннюю гавань. Карфагеняне предприняли дерзкую вылазку: обнаженные, с факелами в руках, они, пренебрегая стрелами и дротиками, добрались до первых римских осадных орудий и сожгли их. На следующий день Сципион построил новые орудия и поставил их на высоких насыпях. Отсюда римляне забросали карфагенян факелами и сосудами с горящей смолой, вынудив их уйти с платформы. Завладев этим важнейшим плацдармом, Сципион теперь уже не сомневался в том, что Карфаген рано или поздно капитулирует. Оставив часть армии у стен города, он отправился ликвидировать последние очаги сопротивления в близлежащих поселениях{1220}.

В самом Карфагене сложилась катастрофическая ситуация. Ни продукты, ни какие-либо иные средства первой необходимости не поступали в город ни с материка, ни с моря. Жилая площадь многих домов «Квартала Ганнибала» явно была разделена на меньшие помещения, что может свидетельствовать о перенаселенности города из-за наплыва беженцев из предместий и сельских районов. У карфагенян не осталось никаких надежд на выживание. Карфагенская элита столетиями удерживала власть в своих руках, теперь знати пришлось уступить ее одному особенно амбициозному человеку.

Гасдрубал уже доказал, что способен на политические махинации, организовав травлю своего главного соперника, военного начальника города. Беднягу забили до смерти скамейками в Народном собрании наверняка сподвижники Гасдрубала, когда он обвинил командующего гарнизоном безо всяких оснований в измене{1221}. Его автократические устремления проявились сразу же, как только он вернулся с армией в город{1222}. Все старейшины, не пожелавшие ему повиноваться, были казнены, а сам он облачился в наряд верховного командующего, разъезжал в полном вооружении, пурпурной мантии и в сопровождении десяти мечников. Подобно сиракузским тиранам, Гасдрубал утверждал свою власть популистскими жестами и жестокостью. В городе не хватало продовольствия, население голодало, а новоиспеченный диктатор щедро кормил свое воинство, устраивал пиры и банкеты{1223}. Мало того, он на виду римлян, стоявших у стен города, зверски пытал пленников, озлобляя противника и не оставляя карфагенянам никаких шансов на проявление милосердия к ним. Таким варварским способом Гасдрубал поднимал моральный дух: и солдатам, и гражданам ничего не оставалось, кроме как держаться до конца и сохранять верность полководцу{1224}.

Но тирания Гасдрубал а продолжалась недолго. К весне 146 года Сципион, завладев важными плацдармами и подчинив Африку, был готов нанести последний и завершающий удар. Так получилось, что свидетелем кровавой кончины Карфагена стал главный хронист Второй Пунической войны Полибий. Историк служил в Ахейском союзе, и римляне, заподозрившие его в симпатиях к Македонии, увезли заложником в Италию в начале шестидесятых годов II века. В Риме он сблизился со Сципионом Эмилианом и сопровождал его в кампаниях в Испании, Галлии и Африке (поэтому историк и оказался в Карфагене в 146 году){1225}. Согласно Полибию, Сципион, видя, как горит Карфаген, плакал: