Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он шёл быстро, почти не хромая. Сегодня он опять в форме, при полном параде. Без пиджака в одной рубашке торжественности нет, а в куртке жарко. Но тогда на вечеринке у Джинни она произвела впечатление. Громовой Камень улыбнулся воспоминанию…
…Собирались в семь, и он вышел из дома без десяти минут. Когда он, уже во всём новом и в племенной куртке спустился вниз, Ефимовна громко ахнула.
– Господи Иисусе, каким ты красавчиком, Гриша. В гости никак?
– Да, – улыбнулся он. – В гости.
– Ну, в добрый час тебе, с богом.
И Капитолина Алексеевна вышла как раз в переднюю, и тоже ахнула, восхищаясь курткой, и пожелала удачи. И на улице смотрели ему вслед, но без насмешки, только с удивлением. А уж дома у Джинни…
… «Беженский Корабль» – смешное и точное название – встретил его вечерними огнями в окнах, а у подъезда вдруг окликнули:
– Хей! Я тебя вижу, кутойс.
Это был младший Мороз, Андрей.
– Хей, и я тебя вижу, – ответил он.
Андрей явно тоже направлялся куда-то в гости, но остановился поговорить. Сказал пару слов о погоде и перешёл на русский язык.
– Это, – и показав глазами на его куртку, – это… своё, ну, племенное, да?
– Да, – кивнул он с улыбкой.
– И со значением, как имя?
– Да.
Он понял, что Андрей и хочет расспросить его, и не решается задерживать, а потому пообещал:
– На уроке расскажу.
– Спасибо, кутойс, – обрадовался Андрей и попрощался, совсем правильно, даже акцент слабо заметен.
И, поднимаясь по лестнице, он улыбался: вот и тема следующего урока определилась. В коридоре второго этажа ему опять встретились его ученики из дошкольной группы. Но те только здоровались, изумлённо разглядывая его куртку. У дверей квартиры Джинни он остановился, перевёл дыхание и позвонил. Ему открыла Джинни и ахнула.
– Как хорошо! Здравствуй, заходи! Мама, посмотри, кто пришёл!
Он вошёл, и его сразу окружили, ахая, рассматривая и восхищаясь. Все собравшиеся были ему знакомы, и всё было хорошо, как на любой вечеринке…
…Ну, вот и дошёл. Сегодня в Центре многолюдно, как на открытии. Дети, их родители, знакомые, учителя. В фойе по стенам развешаны рисунки и вышивки, на столах расставлены поделки. И все с аккуратно надписанными табличками.
И вместе со всеми Громовой Камень ходил, рассматривал. Его то и дело окликали, чтобы он подошёл, посмотрел именно этот рисунок, или вылепленных зверюшек, или вышитую салфетку. И все называли его кутойсом. Дети, а за ними и их родители.
– Это я нарисовала, – гордо показывает ему Алиса на свой листок. – А ещё я петь буду. И…
– Алиса, – строго останавливает её Женя.
Громовой Камень, соглашаясь, кивнул и сказал на шауни:
– Перед боем не хвастают, – и по-русски: – Переведёшь?
– Ну-у, – протянула Алиса и посмотрела на стоявшего рядом Эркина. – Ну… себя не хвалят… перед боем. Так?
Громовой Камень и Эркин кивнули одновременно.
– Кутойс, а это я вылепил, – влез Дим. – И Катька.
Алиса покосилась на него, но промолчала. Всё равно она успела первой.
Зазвенел звонок, и все потянулись в зал. Валерия Иннокентьевна, в белой кофточке с кружевным бантом и длинной чёрной юбке, слепо наткнулась на Громового Камня у входа в зал. Он поддержал её под локоть.
– Всё будет хорошо, Лера.
– Спасибо, Гриша.
Она улыбнулась ему и тут же побежала вперёд по центральному проходу к сцене.
– Дети, хор, сюда, на первый ряд. Алевтина Алексеевна…
Алевтина Алексеевна уже сидела за роялем и с улыбкой смотрела с высоты сцены, как рассаживаются участники и зрители.
Джинни усадила Норму.
– Мама, я пойду к детям.
– Конечно, Джинни, всё в порядке.
Норма ободряюще похлопала её по руке. И Джинни убежала к детям.
Андрей, сидя рядом с Эркином и Женей, изо всех сил удерживался, чтобы не скорчить рожу то и дело оглядывающейся на них Алисе. Эркин, будто почувствовав что-то, покосился на него, и Андрей сразу стал очень серьёзным.
Вела концерт Василиса Васильевна. Она была в длинном нарядном платье и туфлях на высоких каблуках. И все учителя сегодня оделись очень нарядно. Даже те, кто не работал с детьми. Мирон Трофимович все свои ордена надел. И Аристарх Владимирович тоже. Два ордена и медали. А так никогда не подумаешь.
Эркин видел знакомых по «Беженскому Кораблю», по Старому городу, но особо оглядываться и озираться было уже некогда. На сцену поднимался хор дошкольников. И среди них Алиса. В белом, с оборочками и кружевами платье, что ей на Рождество подарили, в белых гольфах и новых белых туфельках. Женя сделала ей два чуть подвитых на концах хвостика-локона и вывязала пышные белые банты. И остальные девочки тоже в новых нарядных платьях, а мальчики, все как один, в белых рубашечках.
Валерия Иннокентьевна переглянулась с Алевтиной Алексеевной, и та начала играть. Двое или трое малышей начали петь невпопад и немного раньше, но в целом «Во поле берёзонька стояла» получилась очень стройно. Зал хлопал, не жалея ладоней. Потом спели ещё про солнышко и лето. И вперёд по знаку Валерии Иннокентьевны вышли трое. Маленький круглолицый негритёнок – Эркин знал, что он из той же башни, что и Миняй, а отец у него трёхкровка и работает на стройке, весной приехали, – смуглая кудрявая девочка из Старого города и Алиса. Они спели по-английски. Джинни перевела дыхание и захлопала вместе со всеми.
После пения малыши встали в строй, и весь хор стал читать стихи. Каждый по две-три строчки, а получалось очень складно и красиво.
Малышам долго и упоённо хлопали. Зина умилённо промокнула платочком глаза, а Тим с усилием еле удержал лицо.
Сбежав со сцены, дети бросились к родителям, а на сцену стали подниматься старшие.
Пока выступала мелюзга, Артём спокойно сидел рядом с дедом и бабкой, держа на коленях Ларьку. И пение, и стихи ему понравились. Но когда на сцене встали старшие, а среди
