Капкан для оборотня - Валерий Иванов-Смоленский

Увы. Осуществить этот план в Прикамске Крастонову так и не довелось. Как в классических романах, так и в жизни, вмешался женский фактор.

Ставший уже полковником в еще сравнительно молодом для этого чина возрасте Крастонов так и не сумел обзавестись семьей. Как в жизни любого мужчины, у него случались любовные романы, но все — непродолжительные. Лишь однажды его крепко «зацепила» девушка с простым русским именем Маша.

Она служила секретаршей в приемной начальника Прикамского УВД, генерал-майора милиции Гречкова. Бывавший по делам службы в кабинете генерала, его первый заместитель почти каждодневно лицезрел ладненькую фигурку секретарши. Механически он отмечал стройные ноги, симпатичные аппетитные округлости, миловидное личико, но и только. Особенного мужского интереса он к ней не проявлял.

Но все изменилось в одночасье.

Как-то вечером шел сильный дождь, сопровождающийся порывистым ветром. Крастонов ехал с работы домой на служебной машине. Он сам был за рулем.

Впереди на тротуаре показалась тоненькая фигурка в облепленном мокром платье, со сломанным опущенным зонтом, бредущая по лужам с отсутствующим видом.

Крастонов почти проехал уже мимо, лишь мельком глянув в сторону прохожей. Вдруг он поймал себя на мысли, что этот силуэт ему чем-то знаком.

«Ба, да это же наша Маша», — наконец-то осенило его, и Крастонов сдал назад.

Девушка забралась в машину.

Хлюпающий нос, заплаканные глаза и мелкая дрожь озябшего тела что-то затронули в его душе, и появилось желание позаботиться о девушке, помочь ей, обогреть. Крастонов был в прекрасном настроении из-за того, что стало известно о представлении его к государственной награде. Ему удалось предотвратить террористический акт в командировке на Северном Кавказе, находясь в составе созданного в связи с этим штаба. И Крастонов полагал, что награду эту он своими действиями заслужил, а не просто при сем присутствовал.

Из чистого сострадания он отвез ее к себе домой, в свою холостяцкую двухкомнатную квартиру, где всегда царил идеальный порядок. Крастонов напоил девушку горячим чаем с кубинским ромом, и сам, за компанию с ней, глотнул по случаю удачного дня. Сначала они просто сидели за столом и разговаривали. Из деликатности Крастонов даже не спросил, откуда она возвращалась и отчего плакала. У каждого могут быть свои дела, свои секреты, свои переживания.

Ему приятно было смотреть на ее свежее раскрасневшееся лицо с гладкой чистой кожей, будто она только что приняла ванну, хотя Маша лишь сняла намокшее платье и набросила на себя его темно-зеленый махровый халат, висевший в ванной комнате. Халат этот подарили ему когда-то сослуживцы, Крастонов его не терпел, и вот впервые он мешковато висел на плечах миловидной женщины. Большие серые глаза признательно смотрели на хозяина халата — следов красноты в них как не бывало.

Глаза Маши перехватили его взгляд, и ее щеки покрылись еще большим румянцем.

Маша протянула руку за большой кружкой с чаем, и верх халата невзначай распахнулся. Под халатом больше ничего не было. На мгновение мелькнула красивая грудь с темно-коричневыми тугими сосками. Крастонов отвел глаза в сторону, его рука машинально схватилась на ощупь за что-то на столе и чуть не опрокинула чайник.

Девушка, заметив и его взгляд, и реакцию, быстро запахнула халат.

— Он мне великоват, — без всякого кокетства, спокойно произнесла она.

И вдруг Крастонов осознал, что перед ним сидит интересная зрелая женщина. Ему внезапно захотелось прижаться лицом к ее красивым круглым коленям, видневшимся из-под разошедшихся пол халата. Уж очень уютно они выглядели. И он это сделал….

Утром Крастонов приподнялся на локте, всматриваясь в ее милое, без следов боевой раскраски, маскирующей женские изъяны, лицо. Симпатичненькая. Нормальные, не выщипанные брови. Небольшой, чуть вздернутый носик. Припухшие аккуратные губки.

Веки девушки вздрогнули и Маша раскрыла глаза.

Крастонов улыбнулся, прикрыл девушку полностью одеялом, встал и направился в ванную комнату.

«Хорошенькое приключение, — подумал Крастонов, стоя под душем, — я ведь не ощущаю к этой девушке каких-то особых чувств. А глаза, глаза — просто прекрасные… Как мне теперь с ней себя вести? А никак. Как и прежде. Нормальное дело. Одинокие люди провели вместе ночь. Да еще какую ночь…»

Чтобы не вызывать лишних разговоров, он довез девушку до остановки и сразу забыл о ее существовании, окунувшись в привычную милицейскую жизнь. Тем более что прошедшей ночью кто-то грабанул ювелирный магазин, причем сигнализация не сработала. Предстояло разбираться с этим по горячим следам.

Под вечер он зашел к генералу докладывать по грабежу в ювелирном, и увидел ее на привычном месте. Маша еще не ушла. Она перекладывала какие-то папки, бумаги.

— Привет. У себя? — привычно спросил Крастонов.

Маша кивнула головой, потупив глаза.

— Может, как-то увидимся? — спросил он мимоходом, уже на пороге кабинета.

Девушка улыбнулась в ответ, но так и не подняла глаз.

Крастонов не думал о Маше еще несколько дней, хотя и часто видел ее, ежедневно бывая у генерала. А потом пошло… Он привез ее домой еще раз, и еще, и еще… И, наконец, Маша фактически поселилась в его холостяцком двухкомнатном логове.

В квартире, где раньше всегда царил идеальный порядок, теперь наблюдался заповедник разорения и некоторого бедлама. Отныне взору педантичного полковника открывался образцовый беспорядок. Повсюду валялись баночки, тюбики, флакончики, какие-то штучки. Крастонов не подобрал иного слова, к предметам непонятного назначения. Висели детали женской одежды, в том числе, и весьма интимные. Возле кровати на стульях лежали стопками журналы, всякие «космополитены», «караваны истории», «Лизы», «Насти» и прочее легкое женское чтиво.

При всем этом она всегда была красиво и по-разному причесана, и безукоризненно одета. На юбке не было ни морщинки, непонятно, как она умудрялась сидеть? Косметика использовалась в минимальном количестве. А еще Маша была ужасной чистюлей. Утро она начинала с чистки зубов и чистила их, как минимум, дважды, а то и трижды в день. Затем шел кофе, душ и, иногда, легкий утренний секс с Крастоновым. Он, по-прежнему, подвозил ее лишь к остановке автобуса, не желая афишировать своих отношений. Хотя, похоже, для сослуживцев это было не более чем секретом Полишинеля.

Казалось их счастью и гармонии чувств ничто не угрожает. На красиво сервированном столе стояла бутылка Шампанского и два бокала. Крастонов и Маша ужинали.

— У-у, как вкусно, — похваливал Крастонов, приканчивая большой кусок жареного мяса, политый соусом, — сама готовила?

— Я вообще люблю готовить, — ответила Маша.

— Чего не подождала меня после работы?

— Ну, ты же не хочешь, чтобы в управлении знали о наших отношениях. К тому же ты так часто задерживаешься допоздна… Зато я зашла в магазин, все купила и приготовила ужин… Тебе, правда, нравится?

— У-м-гу, — промычал Крастонов, дожевывая кусок мяса.

— Посмотрим сегодня вместе кино?

— Какое?

— По НТВ будет старый французский фильм «Мужчина и женщина». Я его уже видела. Там такие актеры, и такая обалденная музыка!

— Конечно, посмотрим. С удовольствием.

— Слушай, а ты никогда не был женат? Тебе уже столько лет…

— Сколько? — засмеялся Крастонов, — Что, совсем старик?

— Ну, не совсем. Но, наверное, за тридцать пять.

— Почти угадала. Хочешь еще шампанского?

— Хочу. Но ты не ответил на мой вопрос…

— Я не был женат, — с грустью признался Крастонов, — была у меня в юности любимая девушка, но ее убили подонки.

— Ты им отомстил?

— Нет, они остались полностью безнаказанными… Пока безнаказанными, — с угрозой произнес он.

Лицо его стало очень серьезным, глаза — безжалостными.

— Ну-ну-ну, — обняла его за шею Маша, — Крастонов, я тебя боюсь. Поцелуй меня быстренько… Сегодня наш день… выпьем шампанского!

Она подняла бокал и чокнулась. Пригубив шампанского, Крастонов отставил бокал, схватил ее в охапку и поцеловал.

— Осторожно! — засмеялась Маша, — прямо полярный медведь. Ты помял мне всю юбку…

Крастонов, вначале хмурившийся при виде разбросанных вещей, со временем привык ко всем новым плюсам и минусам, и всегда с удовольствием возвращался домой. Она, как правило, добиралась сама и по причине его обычных задержек на службе, и в силу соблюдаемой ими секретности их отношений.

Идиллия продолжалась более трех месяцев. Вечером медленно, будто в первый раз, будто не существовало в прошлом нескольких десятков ночей, они касались друг друга… И время пропадало для них, исчезало все окружающее, и оставался только жар тел и прерывистое горячее дыхание.