Королева голод (сборник) - Сергей Антонов

Впервые за год Ольга опоздала на работу, получила нагоняй от заведующей, который встретила улыбкой. Строгая начальница опешила, а через секунду, по сияющим глазам Мишиной, все поняла.

– Значит влюбилась?

– Окончательно и бесповоротно!

– Смотри, не увлекайся.

– Поздно. Уже увлеклась! – от избытка чувств она бросилась на шею заведующей. – Он самый лучший!

Весь день Ольга вспоминала о том, как утром, вместе с Маратом выходила из общежития.

О вчерашнем происшествии знали все. Мишина улыбалась, вспоминая сочувственные и встревоженные взгляды. Чашникова мог бояться кто угодно, но только не она. Ночь, проведенная на узкой кровати со скрипучей панцирной сеткой, сделала параллельный мир контуженного афганца понятным и доступным. В любой момент она могла войти туда и вытащить возлюбленного наружу. Марат тоже понял это. Перед тем, как выйти из комнаты, он усадил девушку к себе на колени.

– Запомни, малыш, хорошенько запомни, что никакая сила в мире не заставит меня причинить тебе боль. Ты веришь мне?

Вместо ответа девушка впилась жадным поцелуем в губы Чашникова. Она ему верила. Верила в течение двух месяцев, которые посчитала самыми счастливыми в своей жизни.

Начало конца Мишина почувствовала после того, как Марат сообщил ей о том, что собирается уйти из церкви христиан-евангелистов.

– Не могу больше слушать речи этих американизированных придурков!

– Вот и отлично. Только советую найти другую точку приложения своему религиозному пылу. Мне кажется, что если человек по собственной воле избавляется от несовершенного, по его мнению, Бога, то свободное место в душе занимает дьявол.

– Глубокая, достойная истинного философа мысль, – Чашников пытался шутить, но его выдавал голос, звучавший глухо и задумчиво. – Возможно, подамся в буддисты.

После этого диалога отношения Марата и Оленьки дали трещину. Сначала едва заметную. Внешне все выглядело так, словно ничего не произошло. Только у Марата вдруг появилось множество дел и полное отсутствие желания откровенно отвечать на вопросы Мишиной.

– Организовал нечто вроде клуба нигилистов. Пытаемся всколыхнуть этот городишко, пробудить его от спячки.

Молодая библиотекарша мало интересовалась жизнью своего города. Однако слухи о секте сатанистов, появившейся в райцентре, просочились и через невидимую стену, которой Ольга отгородилась от всего, что связывало ее с провинциальным муравейником.

Девушка подозревала, что в оркестре дьяволопоклонников Марат играет не последнюю скрипку. Вот только спросить об этом боялась. Что если на ее вопрос Чашников даст прямой ответ? Мишина прекрасно понимала: прятаться от правды не имеет смысла. Все точки над «i» мать Ольги, которая однажды ворвалась в библиотеку.

– Вот спасибо, доченька, удружила! Значит с Чашниковым гуляешь?

– Слухами земля полнится?

– И еще какими! Знаешь, что твой Маратик учудил?

– Пока не знаю, но чувствую, что об этом ты сообщишь мне с превеликим удовольствием.

– Сегодня к моему шефу приходил, – голос мадам Мишиной дрогнул. – Заявление принес, хотел новую общественную организацию зарегистрировать. «Храм Вельзевула»! Видела бы ты лицо Марата, когда его послали куда подальше.

– И что ж такого интересного было в его лице? – Оленька изо всех сил старалась не расплакаться.

– Это было лицо маньяка и убийцы!

21

Егор Фролов надеялся, что солнечный свет, избравший объектом своего внимания его подушку, в конце концов, сменится благодатной тенью. Но солнце, наверное, поставило себе цель свести Фролова в могилу. Он собрался с духом и открыл глаза, надеясь, что невидимый лучник, подстерегавший его каждое похмельное утро, сегодня промахнется.

К большому удивлению, Егору удалось встать и добраться до окна. Он собирался поплотнее задернуть шторы и вновь завалиться в постель, но совершил непростительную ошибку. Резкие движения в его нынешнем состоянии были противопоказаны. Стоило Фролову вскинуть руку, как стрела боли вонзилась в висок.

– У-у-у! – мужчина прижал ладонь к голове и согнулся, будто его ударили в солнечное сплетение. – Уй, мамочка!

В глубине души Егор надеялся, что однажды все закончиться кровоизлиянием в мозг и ему не придется принимать мер по самоуничтожению. Количество пива, водки, а иногда и просто тройного одеколона, поглощаемых Фроловым, рано или поздно должны было сделать свое дело, но определенно не сегодня.

Не разгибаясь, Егор доковылял до кровати, по пути зацепившись ногой за табурет. На пол шлепнулось что-то увесистое. Под весом шестидесятидвухлетнего пьяницы жалобно екнули пружины.

Приходилось начинать новый день. И Егор начал его с большой кружки воды. Он жадно выхлебал ее до дна, отряхнул с седых волос на груди повисшие там капли.

Следующим этапом был критический осмотр себя в настенном зеркале. На Фролова иронически глядел мужик в семейных трусах и майке навыпуск. Массивный живот колыхался в унисон каждому движению, а к красным, как у кролика глазам очень шла трехдневная щетина.

Процесс одевания прошел довольно быстро благодаря тому, что накануне Фролов уснул в ботинках. Возиться со шнурками не потребовалось. Егору осталось лишь отыскать в комнате больше похожей на лавку старьевщика свои брюки, проверить наличие в кармане бумажника, натянуть полосатый свитер. Дверь квартиры он запирать не стал. Опять-таки из соображений экономии времени.

Марш-бросок до «Гастронома» за углом ближайшей пятиэтажки мог бы стать приятной прогулкой, если бы прохожие не пялились на носителя абстинентного синдрома.

Фролов выудил из бумажника последнюю «двадцатку» и положил ее на стеклянный прилавок.

– Четыре вина, одну водки и …две пива. Полуторалитровых, пожалуйста.

Перечисленный Егором ассортимент был рассчитан на одного потребителя, но нажраться автономно не вышло. Не успел Фролов поместить джентльменский набор в пластиковый пакет, как его хлопнул по плечу вертлявый мужичок с испитой рожей и хитрющими глазами.

– Похмелишь, Егор? Сердце останавливается!

Фролов пытался припомнить субъекта, облаченного в песочного цвета плащ и резиновые сапоги, но не смог.

– Звать-то тебя как, болезный?

– Так Петька я, из двадцать пятого дома!

Егору были до лампочки все Петьки и Ваньки, которые ежедневно вились у прилавка вино-водочного отдела. Прапор смерил «соискателя» оценивающим взглядом.

– Петька, говоришь? Ну, так хватай, Петька, пакет в зубы и потопали!

Не прошло и часа, как Егор и его случайный собутыльник стали лучшими друзьями. Они чокались, усевшись на кровати, а в ряду пыльных бутылок на подоконнике появилось несколько новых.