Том 6. Дураки на периферии - Андрей Платонов

Секерва. Обедать! Прекрасна жизнь, Америка всесильна!

Из-под горы медленно появляется Брат Господень.

Шоп. Это что еще за черт! Нам некогда!

Ева первой подходит к брату Господню, здоровается с ним, брат берет ее за руку, несколько позже опускает ее.

Секерва (к брату). Американец?

Брат. Нет.

Секерва. А тогда вообще зачем ты? Здесь запретная зона! Кто такой — я спрашиваю!

Брат. Брат господень.

Секерва. Кто? — не слышу!

Брат. Я Иаков, брат господа нашего Иисуса Христа, только я порочного зачатия.

Секерва. Порочного? Брат. Порочного. Шоп. А разве был брат у Иисуса Христа? И главное — Иаков, порочного зачатия?

Секерва. Да наверно был, — черт его знает, — раз вот он есть.

Шоп. Но позвольте, позвольте… Сколько же вам лет, брат Господень?

Брат. Я немного моложе бога. Мне тысяча девятьсот сорок восемь лет, девятый пошел. Я чуть-чуть моложе его.

Шоп. Правда, вы моложе. Но вы-то не бог?

Брат. Нет.

Шоп. Почему?

Брат. Я простой человек.

Секерва. Он простой человек!.. А брат у него — бог!

Брат. Бог. Так точно.

Секерва. А может быть братом у бога простой человек? Это ведь вопрос!

Шоп (брату). И неужели вы не приобрели себе солидного положения? Вы могли быть императором, папой римским, акционером всех церквей, миллиардером. А кто вы такой?

Брат. Нищий.

Шоп. Ну вот. В брата пошли?

Брат. В брата.

Шоп. Жаль. Но это ваше дело.

Секерва (отводя Шопа; брат отходит от них к Еве и занимается с нею). Что вы думаете, шеф?.. Этот брат — разведчик, ясное дело.

Шоп. Конечно.

Секерва. А чей?

Шоп. Этого сам черт сразу не узнает.

Секерва. А вдруг он наш — от Федерального бюро расследований? Это его за нами следить прислали. Разведка за разведкой, крест на крест, так вполне бывает.

Шоп. Ну?

Секерва. Бывает. А за ним, за братом, тоже следят, а за тем, кто за ним, тоже… Это великая система!

Шоп. Так ведь не поймешь тогда ничего!

Секерва. Не поймешь — не надо!

Шоп. Верно! — понимать не надо, жить надо. Нам что! Мы научная экспедиция. Пред нами факт неизвестного значения: брат Иисуса Христа. Скажите Полигнойсу, — пусть он запросит богословское отделение Американской академии наук: как быть?

Секерва. Совершенно верно, и мы будем ни при чем. Пусть Академия отвечает за бога.

Шоп. Академия должна дать нам инструкции… А когда же мы обедать поедем?

Полигнойс. Я кончил…

Секерва. Не кончили. (Отходит к Полигнойсу). Исполняйте свой долг — трудитесь для отечества. Успеете нажраться. Передайте, что сказал шеф.

Полигнойс. Я слышал. Я напиться хочу… А вдруг он большевик! Интересно! (Работает на радиопередатчике).

Шоп. Кто? Этот? А пусть!

Секерва. То есть как это пусть? Как это пусть? Он замыслы наши узнает. Это нетерпимо!

Шоп. А какие у нас замыслы? — Всем по зубам, и все — весь замысел! Его и воробьи знают.

Секерва. Пусть так, пусть не так, — но что он будет делать у нас?

Шоп. Работа найдется. Я его назначу капитаном ковчега. Брат бога — капитан Ноева ковчега. Это нормально!

Секерва. Пожалуй, да, это нормально.

Брат. А обедать когда? Обедать будем? (На Еву). Она есть хочет и я!

Шоп. Вы правы, брат Господень! Сейчас! Надо свистнуть вниз, пусть Селим сюда принесет.

Секерва. А ей-богу он простой человек, брат Господень. Он есть хочет, он с Евой играет, другой бы брат бога говорить с нами не стал.

Шоп. Жулик, должно быть. Ну как все, конечно, иначе бы он умер.

Благовест утих; слышится приближающаяся торжественная музыка оркестра на местных национальных инструментах.

Не дадут нам сегодня пообедать! Сколько работы!

Брат (поглядев под гору). Турки обед несут!

Шоп. Разумно! (К брату). Вы какой марки предпочитаете вино? У нас есть «Мельбурн» — три звезды. Рекомендую — нечто загадочное, но приятное.

Брат. Мне хлебного…

Шоп. Разве есть такая марка — хлебная? Не пробовал! Очень жаль! Это что — виски, шнапс, водка?

Брат. Оно.

Являются Селим и две его помощницы девушки-турчанки. Они несут судки и различную посуду с пищей. Селим несет большую суповую вазу на голове, Ева и брат быстро собирают обед на походном разборном столе; им деятельно помогают Селим и его турчанки. Одновременно на радиопередатчике сверкает лампа, звучит зуммер, Полигнойс манипулирует там.

Полигнойс. Внимание! Прием! Слушаю Америку!

Шоп. Потом, потом… (Садится за стол). Мы умрем с голоду!

Полигнойс (читает ленту). «Богословское отделение Академии извещает вас, что второй сын богоматери Марии по имени Иаков родился от плотника Иосифа, то есть он является простым человеком и зачат обычным нормально-порочным путем…»

Брат (разливая половником суп из вазы-миски по тарелкам, которые подает ему Ева). Я забыл, а они помнят!

Полигнойс (продолжая чтение ленты). «Иакову, брату Господню по матери, исполнилось ныне от рождения одна тысяча девятьсот сорок восемь полных лет, два месяца, одиннадцать дней…»

Брат (разливая суп по тарелкам). Они знают! Мне тысяча девятьсот сорок девятый пошел…

Полигнойс (продолжая чтение). «Установите эти факты в открытом вами человеке. Независимо от окончательных выводов науки сохраните брата Господня, младшего брата Иисуса Христа, в здоровом неизменном виде: в нем, возможно, сокрыта неизвестная истина, — Передняя Азия полна древних тайн. За президента доктор протопресвитер Феофилакт Смит…»

Брат. Слыхали?.. Садитесь есть, малолетние! Потом опять шалить будете!.. Играйте, турки, музыку! Турки!

Ева садится на колени к брату, они едят с ним из одной тарелки. Все обедают. Селим и две турчанки пляшут и поют под музыку местного оркестра, скрытого за сценой.

2-е действие

Место 1-го действия, но иначе установленное и теперь более украшенное. Прямо перед зрителем, выше американского лагеря, останки Ноева ковчега. Это, как можно догадаться, несколько бесформенных, неопределенных предметов, вроде лесного бурелома или домашних поваленных стульев, покрытых золоченой церковной парчой, огороженных посеребренными столбиками с цепью из разноцветных ярких звеньев. На одном столбике табличка с надписью: «Священно. Не прикасаться».

Невидимый оркестр играет религиозную мелодию; на протяжении действия музыка звучит или утихает, соответственно смыслу и ходу действия. Сейчас из-под горы слышится временами шум голосов, игра оркестров, гудки машин и крик ослов. Предстоит торжество.

На сцене сейчас одна Ева. Она подметает листвяным веником дорожку к ковчегу. Затем она скрывается на минуту в палатке и волочит оттуда пустой ящик. На ящике прочитывается надпись: «Секретно. Срочно. Самолетом. Арарат — профессору Шопу. Киль ковчега. Не кантовать. Не бросать. Анонимное общество. США». Ева устанавливает ящик плашмя перед останками ковчега; сдергивает с ковчега один кусок золоченой парчи, покрывает им ящик с надписью. Ковчег теперь немного обнажен: оттуда высовывается ветхое бревнышко. Ева принимается украшать ящик цветами, выкладывает на нем горные камешки, занимается своим хозяйством.

Появляются Шоп, Секерва, Полигнойс.

Шоп. Господа! Усилия наши увенчались всемирным успехом! Я доволен, я доволен… Я чувствую необходимость немедленно доставить себе какое-либо удовольствие. Иначе я не могу. Мне нужно утешить чем-нибудь самого себя. Я этого заслужил, и вы заслужили. Вы чувствуете это?

Секерва. Я чувствую это. Я давно это чувствую. Я всю жизнь сам себя хочу поцеловать.

Полигнойс. А я думал, вы Америку хоть немного любите. А вы любите только самих себя.

Шоп. И что же! Я же часть Америки! Как вы не понимаете? Я обязан себя любить! Самого себя!

Секерва. Он не понимает! Надо любить себя как часть Америки! А он не понимает!

Шоп. Да, да, это необходимо! Нужно ценить и уважать себя, я немедленно должен доставить себе радость… Но мне некогда! Нам некогда наслаждаться — вот в чем драма жизни! Вся забота о всем мире лежит на нас! Прошу, господа, не упустить чего-либо из виду: сейчас начнется всемирный религиозно-культурный конгресс… Будьте на своих постах! Прибыл Конгрессмен!