Грешные души - Влада Владимировна Мишина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Убэ!
Улицу заполнил крик Каники, надрывный и полный муки, словно она делила боль с мужем. Время для Ифе замедлилось. Она ощутила тяжесть в руке и взглянула на статуэтку Бастет, в которую впивалась пальцами.
«Откуда она взялась? – осколки воспоминаний прошедшей ночи мелькали в мыслях. – Бастет… Я говорила с Бастет! Она отдала мне артефакт!»
Ифе не могла понять, где была статуэтка с того момента. Она помнила, что заснула, сжав её в руке. Но после…
«Что, если она просто была со мной? Незримая и невесомая?» Это было неважно. Сейчас артефакт богини Ифе сжимала в руках.
«Он обладает силой. Он может помочь!» Время вернулось к своему привычному течению. Слишком быстрому.
Не отводя взгляда от уродливого тела чудища, аментет протянула руку со статуэткой в сторону схваченного Убэйда.
– Помоги мне! Спаси его! Ну же! Djet medu!
Ифе повторила слова, которым её научил Кейфл. Искажённое мукой лицо Убэйда озарил свет. Он же отразился на панцире чудовища.
Статуэтка в руке аментет раскалилась. Она не была создана для такого. Срок, когда артефакт должен был быть использован, ещё не пришёл. Но Ифе всеми помыслами, всеми стремлениями заставляла его раскрыть свою силу прямо сейчас.
Новая вспышка ослепила всех вокруг. Не выдержав жара, девушка разжала пальцы. Статуэтка Бастет осталась в воздухе, никем не поддерживаемая – она покрылась трещинами, из которых лился свет.
– Djet medu… – хрипло повторила Ифе.
Все лучи разом ринулись к чудовищу, разрывая его на кусочки. Аментет упала на колени, чувствуя на губах привкус крови, стекавшей из носа. Рука, в которой она до этого держала статуэтку, онемела.
Убэйд со стоном рухнул на землю. Каника кинулась к мужу, на ходу разрывая часть своего одеяния на полотна для перевязки.
Ифе слышала слабый голос мужчины. Ему было больно, он злился. Но был живым. «Получилось… Но какой ценой». От артефакта не осталось даже пыли. Но выбор уже был сделан.
Когда наспех перевязанный Убэйд смог, пусть и с помощью, но подняться на ноги, он взглянул на Ифе. Слова были не нужны, девушка и так видела безграничную благодарность в глазах мужчины.
И она была рада, что ситуация не располагала к вопросам о том, как ей удалось избавиться от чудища. Тем более о том, откуда у неё взялась статуэтка богини, о которой жители сепата Бастет наверняка знали.
Конечно, люди поглядывали на Ифе. Кто-то со страхом и недоверием, иные с благоговением. Но взгляды были направлены не только на неё.
Кези тоже никто не расспрашивал.
Однако аментет знала, что у многих крутилась та же мысль, что и у неё: «Почему она не метнула кинжалы? Почему даже не шагнула вперёд?..» Возможно, воительница тоже не была бесстрашной.
«Испугалась существа… Замерла», – Ифе постаралась отбросить недоверие. В сепате, захваченном чудовищами, косо смотреть на человека, прикрывавшего твою спину, было глупо.
* * *
Она наивно надеялась, что по пути до выхода из Бата встретит своих спутников. Но этого не произошло. Ифе казалось, что они были в шаге друг от друга. Уходили из мест, где она проходила спустя мгновения. Девушке оставалось лишь возблагодарить судьбу за то, что они не встретили больше чудовищ.
– Ты точно останешься? – тихо спросил Убэйд, когда впереди показался узкий выход за стены сепата.
– Да, – кивнула Ифе.
Мужчина посмотрел на жену. Каника помогала перейти за стену другим раненым, тоже то и дело с тревогой поглядывая на мужа.
– Я не смогу остаться с тобой и помочь. Я ранен. И люди, Каника, они…
– Вы нужны им. Я понимаю.
– Уходи с нами, девочка. Не губи себя.
Ифе изо всех сил сжала кулаки, заставляя себя не плакать. И не бояться.
– Я справлюсь.
Слабая улыбка озарила лицо мужчины.
– Ты права. Справишься.
Прощание с Каникой вышло коротким. Она обняла Ифе, прошептав одно слово, значившее так много:
– Спасибо.
Когда горстка жителей Бата скрылась за стеной, аментет утёрла вспотевшее лицо рукой. «Одна… Я одна».
От лёгкого прикосновения к плечу Ифе едва не вскрикнула. Обернувшись, она увидела Кези.
– Я помогу тебе.
– Вы не уходите из сепата?
Воительница беспечно пожала плечами. В её движениях появилась какая-то новая лёгкость. И в то же время угловатость.
– Я принесла обет Великому Карателю. И должна защитить невинных.
«Это я уже слышала…» – Ифе чувствовала тревогу рядом с этой женщиной. Кези обвела взглядом разрушение.
– Ты всё ещё хочешь кого-то здесь найти?
– И я найду, – в слепой уверенности сказала аментет.
– А если ты умрёшь? Если создания будут впиваться когтями и клыками в твою кожу, пока ты истекаешь кровью и корчишься в агонии?
– Почему ты это говоришь?!
– Отвечай. Ты готова умереть за тех, кого ищешь?
– Нельзя быть готовым к смерти! Нужно бороться за жизнь. Свою и чужую. Порой приходится жертвовать – это я уже поняла. Но если к плохому готовиться, значит, оно обязательно произойдёт. А я готова к надежде и борьбе.
Ифе знала, как наивно могли звучать её слова. Она ведь действительно боялась и смерти, и боли. Как любой человек. Но она не хотела проживать дарованную жизнь лишь в страхе. Надежда была куда слаще.
Злость, проскользнувшая на лице Кези, была мимолётной.
– Это даже к лучшему, дитя.
Женщина протянула к Ифе руку. Девушка с непониманием уставилась на неё. Ей показалось, что глаза Кези помутнели, словно в них отразилась песчаная буря.
– Ифе!
Аментет обернулась.
– Атсу! Сет!
Бог и вор, живые и здоровые, бежали к ней. Мгновенно забывая про Кези, она кинулась в их сторону. И даже не замечала жара, нагревавшего спину всё сильнее и сильнее.
«Живы! Они живы!» Почти добежав до мужчин, Ифе встретилась взглядом с Сетом. Чистая ярость и отвращение в его глазах были чужеродными. Он никогда так не смотрел на неё. Ни на кого.
Девушка не остановилась. Уже было поздно. Она лишь краем глаза увидела слишком быстрое для человека движение руки Сета в сторону Атсу. «Что он сделал?..»
Грешный бог в один шаг преодолел оставшееся до неё расстояние.
Аментет не закричала. Она даже не сразу поняла, почему боль взорвалась между рёбрами, окутывая всё тело.
«То движение… Он выхватил с пояса Атсу…» Кинжал.
Наверное, со стороны это было похоже на объятия. Сет обхватывал одной рукой плечи Ифе. Другой держал кинжал вора, который вонзил ей в живот. Злость давно покинула его глаза. В них остались лишь мука и отчаяние, с которыми он смотрел на девушку, которая верила в него, когда никто не верил.
