Виктор Цой - Александр Житинский

Добрались мы до Беляево, где жил Витя, выгнали со двора мою „восьмерку“ и поставили под брезент только что купленное новенькое авто. Поднялись в дом, попили чаю с конфетами, и я отвез Цоя на своей машине в аэропорт. Он тогда с Джоанной Стингрей улетал на гастроли в Японию. Больше мы с ним не виделись. Только созванивались несколько раз по телефону. Он был где-то на Эльбрусе, слышал мою песню, которую тогда крутили, – я как раз в то время пением увлекался. Хвалил!

– Предчувствий накануне трагедии никаких не было?

– Как-то я встречал в аэропорту Шереметьево Витьку на своих „Жигулях“. Мы так гнали по трассе, что он сказал: „Йось, ты едешь, конечно, просто караул! Точно когда-нибудь в аварию попадешь“. Так и случилось – через некоторое время я попал в ДТП, причем очень серьезное, но, слава Богу, жив остался. А вот с Витькой видите как…

Никаких предчувствий, никаких плохих мыслей не было. Все шло просто супер! Группа „Кино“ была на пике популярности. Цою – всего двадцать восемь лет – самый расцвет, он герой миллионов. Когда, помню, Айзеншпис с Лисовским объявили концерт на Большой спортивной арене, за два дня было продано семьдесят тысяч билетов. Этот рекорд до сих пор не побил в России никто.

– На похоронах были?

– На похороны не попал, потому что… проспал на самолет. Это был единственный раз в моей жизни. Добирался из Волгодонска в Москву на поезде. Для меня 1990 год вообще был трагическим: я потерял двух людей, которые были безумно мне дороги… 15 августа разбился Цой, а 30-го умер мой отец, которому было всего пятьдесят два года.

Могу честно сказать: я ни разу не был на кладбище у Цоя. НЕ МОГУ! Я был только на Арбате, где каждый год в память о Вите устраивают панихиду и зажигают сотни свечей. Человек ведь живет в нашем сердце, и я никогда не забываю, что Виктора Цоя нет. Я по-прежнему считаю, что он лучший, по-прежнему люблю его песни.

– До сих пор слушаете?

– Конечно. У меня даже в машине несколько кассет. Когда бывает настроение – включаю. Это был настоящий рок, музыканты – классные ребята! Это не тот шоу-бизнес, что сейчас. Я считаю Цоя божьим посланником, который пришел, чтобы что-то сказать нам…

Я горд и счастлив, что в этой жизни смог не просто быть рядом, а прикоснулся к такому человеку, прикоснулся к истории».

Рената Литвинова, актриса (http://yаhhа. com):

«– Когда еще не было никакой „Ассы“, никаких грампластинок, никакой „Иглы“, у моего однокурсника Аркаши Высоцкого в квартире на Беговой жил Витя Цой со своими музыкантами. Тогда Рашид Нугманов только-только снял про него документальный фильм „Йа-хха!“, и были какие-то кассеты с песнями. И все. Он был очень узко популярен.

– И что Цой с музыкантами делали в квартире на Беговой?

– Они по диванам лежали. Я помню, они никогда не стояли, все время лежали. Было очень накурено. Я говорю: „Аркаш, что у тебя дома-то творится?“ А он говорит: „Давай я тебя с ним познакомлю – он потрясающий совершенно музыкант“. Я говорю: „Нет, давай лучше спой какую-нибудь песню его, а я посмотрю“. Типа экзамен ему устроила. Цоя не позвали, а заставили Аркашу петь песню. И он спел: „Кто-то завтра попадет под трамвай, погибнут че-то там… все пассажиры. Дрогнет рука молодого хирурга. Следи за собой. Будь осторожен». Я послушала и сказала: „И что? Вот это он такое пишет? Не, я, Аркаш, че-то не поняла. Не буду я с ним знакомиться“.

– Так и не познакомились?

– Потом. Он был в таком ненадлежащем состоянии и удивительно мне понравился как эстетический объект: высокий, худой, такой весь в черном-черном, с кошачьей походкой. Но пока он не умер, я его песни не послушала, представляете? А совсем недавно в Питере мы познакомились с красавцем Гурьяновым – он был в группе Цоя барабанщиком.

– И чего?

– Ну чего? Мы чуть из-за него на самолет не опоздали.

– Почему из-за Гурьянова вы чуть не опоздали на рейс?

– Потому что он нам как включил концерт „Кино“ у себя дома на большом-большом экране, так мы все впали в такую эйфорию, что встать с дивана не смогли. Что-то мне такое передавалось от него! Цой был настоящий поэт и маг; из всех, кого вообще можно воспринимать и кого я знала лично, магов только двое: он и Земфира».

Александр Липницкий (из беседы с автором, 2009):

«…Теперь о Наташе. С Наташей, как ты знаешь, они познакомились на фильме „Асса“, и они несколько раз ко мне приходили. А она так любила умно болтать, что мы с Цоем дали ей кличку „Энгельс“. Ну, типа ты такая умная, как Энгельс. И долго над ней так подшучивали. И было несколько чудесных вечеров у меня на Каретном, они приезжали вместе. Потом, когда в 89-м году у меня родился сын, Витька приезжал специально, чтобы сделать ему какой-то маленький подарок. Сын Володя. Ведь действительно Витьку связывала какая-то очень нежная дружба с моим младшим братом. Они ближе были по возрасту, и при том, что Володя мой не был рок-музыкантом, Витька был единственным из рок-музыкантов, кто приехал на похороны, кто пел на поминках, хотя знакомы с ним были все. И Витька пригласил его на свою свадьбу с Марьяной, хотя я предупреждал, что добром это не кончится. Кончилось это поножовщиной, он Майку пузо порезал, вообще он беспредельщик был редкостный – мой брат. Ему нельзя было пить.

Так вот о Наташе. Она закрылась после той волны оглушительной и неприятной посмертной шумихи. Она решила закрыться и в этом не участвовать. И правильно сделала. И до сих пор она на эту тему не говорит. Но вот мы с ней летали на „Дух огня“ в Ханты-Мансийск, с братьями Нугмановыми. Мы много общались. Она как-то отошла и охотно рассказывала про Витю. Пожалуй, главное, что она выделяла в своем возлюбленном и почему она его дистанцирует от многих людей из его компании, которые, как она считает, просто делают себе имидж на его фоне, – это его чувство собственного достоинства. Оно было совершенно беспрецедентным на фоне общего советского убожества. И она это все время подчеркивает, его чувство собственного достоинства и то, что он никогда не опускался до того, что позволяют себе другие музыканты и люди его компании. Поэтому она с ними не общается».

1990

Гибель

Мы подошли к трагической развязке нашего сюжета, коим является жизнь и творчество Виктора Цоя.

Мне довелось последний раз увидеть Витю и даже коротко поговорить с ним 22 июня 1990 года в Москве, на следующий день после его дня рождения.

Мы с женою приехали в Москву по приглашению Джоанны Стингрей, у которой вышла пластинка «Думаю до понедельника». Джоанна праздновала это событие в Московском Доме художника на Гоголевском бульваре. Приглашены были многие знаменитые музыканты Питера и Москвы, а также журналисты.