Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать - Элинор Клегхорн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исследование Уилсона получило значительное финансирование со стороны фармацевтических компаний, включая Wyatt-Ayerst, производителя «Премарина», однако об этом не сообщалось читательницам его книги. Журналисты сообщили о «спонсорской поддержке» Уилсона в конце 1960-х годов, однако этот факт не был подтвержден до 2002 года, когда сын Уилсона заявил, что Wyatt-Ayerst «покрыл все расходы на написание „Вечной женственности“» [33]. Как оказалось, книга, по сути, играла роль рекламного проспекта. Уилсону заплатили за то, чтобы он расхваливал синтетический эстроген как абсолютно натуральный, неканцерогенный и исключительно полезный. Поэтому в книге он отметил, что исследование, проведенное во Франции в 1939 году, признало канцерогенное действие эстрогена на мышей, но сразу услужливо напомнил, что женщины не мыши. Уилсон пошел еще дальше и заявил, что эстрогеновая терапия «не только не вызывает рак, но и предотвращает его развитие». В 1966 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США исследовало дикие и безосновательные заявления Уилсона и выяснило, что он вводил общественность в заблуждение относительно препаратов, которые продвигал. Тем не менее книгу «Вечная женственность» не сняли с продажи даже в аптеках. Ее можно было продавать при условии, что она не стояла рядом с рецептурными препаратами [34]. За семь месяцев продали более 100 тысяч экземпляров. Число рецептов на «Премарин» резко возросло. Однако, как и в случае с транквилизаторами, к эстрогеновой терапии не прибегали только из-за того, что врачи-мужчины призывали это сделать. «Премарин» облегчал симптомы, которые многих мучили, но игнорировались врачами. Женщины имели полное право оставаться сексуальными, живыми и энергичными даже после выхода из детородного возраста. Многие феминистки воспринимали эстрогеновую терапию как освобождение [35]. Однако ее реалии не только приуменьшались, но и официально замалчивались — женщин намеренно вводили в заблуждение относительно эффекта синтетического эстрогена.
Потенциал эстрогена освобождать женщин от сексуальных проблем был раскрыт в 1960 году, когда Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило «Эновид» — первый гормональный оральный контрацептив. В 1961 году министр здравоохранения Великобритании Энох Пауэлл объявил, что у врачей можно будет получить британский аналог этого препарата («Энавид»). Маленькая таблетка, состоящая из синтетического эстрогена и прогестерона, изменила мир. Впервые в истории женщины смогли по-настоящему контролировать собственную фертильность, благодаря чему получили возможность уделять больше времени учебе, карьере и контролировать свою жизнь и сексуальность. Им можно было выйти замуж позднее или вообще этого не делать, наслаждаться сексом с мужчинами, не боясь забеременеть, и не подвергать себя рискам аборта.
На заре существования оральных контрацептивов женщинам пришлось завоевать право принимать их.
Сначала «Эновид» и «Энавид» осторожно назначали для облегчения симптомов менопаузы и устранения нарушений менструального цикла, в том числе при эндометриозе. Предотвращение беременности было обозначено как побочный эффект. Уилсон даже утверждал, что ни одна женщина, принимающая «Эновид» «после детородного возраста», никогда «не столкнется с менопаузой» [36]. Клиники планирования семьи предоставляли пациенткам оральные контрацептивы, но за деньги. Британское правительство позволило врачам самим принимать решения, кому назначать препараты; большинство врачей в Великобритании и США выписывали их только замужним женщинам, для которых беременность могла быть опасна. При этом многие опасались назначать препараты не по болезни. Большая часть врачей разделяла мнение церкви о том, что оральные контрацептивы обесценивают священность брака и равносильны аборту. Старые опасения, что сексуальная свобода женщин приведет к разрушению нравственных и общественных ценностей, пронизывали медицинское, религиозное и правительственное отношение к оральным контрацептивам с момента их появления — право женщин на репродуктивную и сексуальную автономию продолжало контролироваться здравоохранением и деспотическими руками церкви и государства.
С 1930-х годов Маргарет Сэнгер мечтала об идеальном средстве контрацепции: дешевом, безвредном и надежном методе, которым смогли бы свободно пользоваться женщины всего мира. Таблетка для ежедневного приема оказалась идеальной альтернативой хитрым диаграммам, пенам и порошкам, которые Сэнгер в евгенической манере считала слишком сложными для «умственно отсталых» женщин и «жительниц трущоб» [37]. Она надеялась, что таблетка исключит необходимость стерилизации, отделит секс от репродукции и, что самое важное, сможет использоваться без ведома мужа или партнера женщины. В начале 1950-х годов Сэнгер получила грант от своей подруги Кэтрин Декстер Маккормик, ученого-биолога и борца за права женщин, на фармацевтическое исследование гормональных контрацептивов и передала его Грегори Пинкусу, эндокринологу и биологу-экспериментатору, работавшему в массачусетской лаборатории. Пинкус должен был приступить к созданию таблетки, содержащей прогестин — новую синтетическую форму прогестерона, женского стероидного гормона, вырабатываемого желтым телом после овуляции. В 1954 году эндокринолог заявил, что в его препарате есть все компоненты, необходимые для эффективности, и обратился к гинекологу Джону Року с просьбой провести небольшое клиническое исследование, чтобы увидеть, вызывает ли средство псевдобеременность у бесплодных пациенток. Рок и Пинкус работали тайно, поскольку исследование и распространение средств контрацепции и информации о предотвращении беременности продолжало считаться преступлением в Массачусетсе [38]. Однако Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов было готово одобрить оральные контрацептивы только при условии проведения масштабного клинического исследования с участием женщин. Поэтому ученым требовалось найти законный способ обойти препятствия. «Нам нужна клетка с овулирующими самками, с которыми можно поэкспериментировать», — писала Маккормик Сэнгер [39].
Первое клиническое исследование «Эновида» было проведено в 1956 году в одном из самых густонаселенных и бедных мест мира — на острове Пуэрто-Рико, неинкорпорированной территории США, где уже располагалась сеть клиник планирования семьи. Женщины, жившие в новых домах «районов расчистки трущоб», стали идеальными подопытными кроликами для Пинкуса и его команды, которым требовались надежные и безопасные средства контрацепции.
Многие женщины имели большие семьи и были вынуждены прибегнуть к стерилизации. Поскольку значительная часть из них не умела читать и писать, режим приема таблеток должен был быть достаточно простым, чтобы его могла соблюдать каждая. Социальные работники больниц и медсестры клиник планирования семьи сообщили испытуемым, что их приглашают опробовать новый бесплатный «препарат, помешающий зачатию детей, которых они не могут себе позволить». К исследованию допускались замужние женщины моложе 40 лет, имевшие минимум двух детей. «Мы все быстро согласились и больше не оглядывались», — рассказала Делия Мест-ре, одна из
