Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила

Но обстоятельства, которые подтолкнули Нерину к поездке, удивительно походили на прежние, когда она так же поехала в Африку не столько от тяги к познаниям, сколько из желания убежать от себя. И снова подтолкнул ее к этому Костя, теперь уже Константин Сергеевич Ким и ее законный муж.

Чтобы прояснить, как это все случилось, следует на некоторое время возвратиться в Санкт-Петербург и оглянуться на события, происшедшие вне поля зрения и интереса Айвара, но странным образом связанные с ним.

Нерина не могла никому признаться, что в ту ночь ее толкнуло к Айвару не только отчаяние, но и любопытство. Ей очень хотелось проверить себя: вдруг она все же почувствует то, о чем пишут в тех самых романах, поймет, в чем таинственная ценность секса помимо зачатия? А тут повстречался добрый, деликатный, уступчивый парень, которому в крайнем случае можно просто заплатить.

И на какой-то миг ей показалось, что она нащупала эту ценность: когда тело остается безразличным или даже болит, душа упивается эстетической красотой и пьянящим чувством запретности. Поэтому она не жалела об этом знакомстве, надеясь сохранить о нем добрую память.

А потом роковой разговор с сокурсницей натолкнул Нерину на мысль о браке. Она решила, что Айвар идеально годится на роль мужчины ее мечты, — одинокий, мечтательный, сдержанный в интиме и внешне похожий на те образы, которые возникали в уме от любимых ею произведений Серебряного века. Такое любой атеист счел бы за божий промысел, как размышляла Нерина, и то, что между ними не было любви, ее не смущало. Точнее, девушка была уверена, что люди лукаво называют любовью именно практическое соответствие своему идеалу.

Но в России аромат декадентского приключения быстро выдохся, а Айвар стал современным, уверенным в себе человеком европейского воспитания, который залечил раны и хотел просто и по-земному радоваться жизни. И главное, ждал от нее того же, намекал, а то и говорил прямо, что пора уже расти, а не лелеять свои комплексы, обиды и страхи. Это задевало ее самолюбие и все чаще наводило на мысль, что ей, в общем-то, не так уж скверно жилось и без Айвара. К тому же, Костя до обидного быстро отступил (про его визит к клубу и загадочную посылку Айвар, конечно, Нерине не рассказал), и это значительно ослабило концентрацию романтики и адреналина.

Затем обострились и интимные проблемы: боль и дискомфорт, которых Нерина почти не заметила в Африке, когда редкая близость была глотком свободы и экспериментом над собой, а не долгом перед мужем, пусть и будущим. И когда неприязнь Нерины к сексу стала для Айвара очевидной, он уговаривал ее сходить к врачу, обещал составить ей компанию, а потом понял, что этого она как раз и не хочет. «Ну тогда иди одна, и можешь даже ничего мне не рассказывать, если тебе неловко, но только сходи и выполни все указания!» — настаивал молодой человек.

Айвар не знал, что согласно материнской науке жалость и забота мужчины считалась для Нерины чем-то страшным, будто ставила на женщине клеймо непригодности. Так его снова подвела собственная доброта, но поначалу Нерина надеялась расстаться по-хорошему и хотя бы помочь ему с видом на жительство, чтобы они сохранили дружбу.

Однако здесь уже вступил Андрей Петрович, который не желал видеть этого сомнительного эфиопа в Петербурге ни в каком качестве и после скандала с наркотиками отбросил всякие церемонии.

— Ты себя на помойке нашла, Нерина? — воскликнул он. — Чем он тебя обворожил? Тем, что выслушал? Что кофе с конфетами дал? Что не взял денег за услуги? Ну так он же рассчитывал получить гораздо больше! Да я все могу понять, но нельзя же быть такой доверчивой! Тащить его в наш дом, сажать за наш стол, чтобы мы его кормили со своего очага! Ты хоть понимаешь, что он прежде мог трогать этим ртом, в который ты его еще и целуешь у нас на глазах?!

— Надеюсь, ты не обольщался, что у твоего любимого Костика я была первой женщиной? — устало отозвалась дочь.

Андрей Петрович, конечно, так не думал, и положа руку на сердце, вряд ли смог бы толком объяснить, почему это «совсем другое дело». Но в принципе надавить на Нерину оказалось не так уж сложно, и после некоторых умелых намеков она и сама стала склоняться к вере, что это Айвар «присмотрел» ее в своих интересах, а не наоборот. И страшная находка, которая так или иначе оказалась у парня в кармане, в тот момент выглядела просто подарком судьбы.

После отъезда Айвара Нерина несколько месяцев пыталась избавиться от всяких напоминаний о путешествии в Эфиопию, стерла все немногочисленные совместные фотографии, а подаренный Айваром кулон убрала в дальний угол на старой родительской даче — продать его вместе с так и не пригодившимся платьем не решилась. И в этот нелегкий период именно Костя Ким сумел вернуть ей интерес к окружающему миру.

Вопреки мнению Оли, их брак не был какой-то архаичной сделкой, хотя со слов Надежды Павловны, которая не стеснялась хвалиться перед ее матерью, действительно могло так показаться. Но в реальности Нерина пошла на это вполне добровольно и долго чувствовала себя если не счастливой, то по крайней мере довольной жизнью, так как это был уже не совсем тот Костя, которого она знала прежде.

Его предки обжились в Петербурге очень давно, входя едва ли не в первую сотню корейцев, отмеченных в переписи населения города за 1926 год, но семья, как и многие корё сарам, ревностно относилась к традициям как к гаранту идентичности. В их доме дети обращались к отцу и матери на «вы», имелась «мужская» и «женская» территории, поскольку семья могла себе это позволить. Но Костя с детства чувствовал, что в этих порядках гораздо больше холодности и демонстративности, нежели взаимного уважения. И соблюдая внешний этикет, он по мере наступления «опасного» возраста и понимания, что атмосфера в семье не такая чинная и благородная, как кажется издалека, все больше отстранялся от родительского авторитета по существу.

С отцом, Сергеем Александровичем Кимом, у него произошел разлад именно на почве отношений с Нериной. Тот, как большинство состоятельных людей, всегда имел любовниц просто потому, что это было принято в их кругу, и не одобрял, что сын пошел на поводу у капризов и ревности девушки, пусть и будущей жены. По мнению отца, все, что происходило далеко за пределом семейного очага, никоим образом не касалось мира и покоя всех его обитателей. «Нельзя допускать, чтобы супруга знала о некоторых вещах, но ущемлять себя в „маленьких радостях“ для мужчины деструктивно и бессмысленно. Какая разница, где глава семьи черпает энергию, если ее плодами пользуются родные люди?» — так любил говорить Сергей Александрович подросшему наследнику.

И раньше Костя, возможно, согласился бы с ним, но теперь эти наставления показались фальшивыми и пошлыми. Ладно бы отец сказал прямо, что выше всего ставит свои удовольствия и ему плевать на то, что об этом думает жена. Не так же он глуп, чтобы искренне верить, что мать не в курсе? Но нет, надо прикрываться красивым мракобесием, давно вышедшим в тираж. Костя мыслил гораздо более современно и понимал, что времена, когда женщины по умолчанию не могли повлиять на свою судьбу и вынуждены были терпеть любые мужские выходки, давно прошли. Примерно это он однажды и высказал отцу в лицо, но в гораздо менее корректной форме. Сергей Александрович тогда, конечно, оторопел, и если бы не знал сильных сторон сына, то ответил бы ему на такую дерзость не только словами, но и денежным кнутом. Но он в первую очередь воспитывал преемника в делах, для которого самостоятельность суждений была необходимым качеством. Поэтому, отчитав Костю для виду, старший Ким даже зауважал его после столь откровенной отповеди и отстал с поучениями на личную тему, принявшись с удвоенной энергией готовить сына к продолжению дел.

При внешней вседозволенности, внутри семьи Костя всегда отлично знал не только свои права, но и обязанности. Ему очень многое позволялось и прощалось, но во всем, от чего зависело дальнейшее семейное процветание, — учебе, подработке, деловых контактах, — с наследника, по его выражению, драли семь шкур, и по этому поводу он никогда не задавался вопросами и тем более возражениями. И убедившись, что воспитание дало плоды, отец стал доверять ему и свыкся с тем, что далеко не всегда восточные порядки сгодятся для ведения бизнеса в России.