Рука Фатимы - Франциска Вульф

Растроганный Маффео погладил Толуя по голове. Он чувствовал себя счастливым, как никогда, и в то же время испытывал стыд, что на какое-то время чуть не забыл о Джинкиме, о его преждевременной дикой смерти.

– Я понимаю тебя, Толуй. Ты жаждал найти убийцу Джинкима, которого ты так любил. Мы все его любили. – Маффео бросил на Беатриче долгий выразительный взгляд. – Благодарю тебя, Беатриче. Если бы не ты, меня и сейчас считали бы убийцей Джинкима. Кто, кроме тебя, развеял бы это страшное подозрение… – Он помолчал, опустил голову. – Мой бедный, бедный Ванг… Да избежит его кара Божья! Надеюсь, ему не пришлось долго мучиться.

– К сожалению, это неизвестно, – ответила Беатриче. – Надеюсь только, что в последний момент своей жизни он не чувствовал боли. Даже не узнал имени своего убийцы.

– Не думай ни о чем, Маффео. – Хубилай слабо улыбнулся. – Сначала давай вынесем тебя на свет божий. А потом объявим всему народу в Тайту…

– Нет! – перебил его Маффео, вытирая слезы рукавом плаща. Он все еще дрожал – в камере очень душно и сыро, но его трясло от мысли, которую сам себе внушил: у него нет другого выбора. – Нет, я остаюсь здесь!..

– Что?! Маффео…

– Я остаюсь!

– Да ты сошел с ума! Мы тебе вернем рассудок!

Все трое кричали, перебивая друг друга, – искренне, глубоко переживали, беспокоились за него. Но у Маффео созрел свой план, как найти убийцу Джинкима и решить судьбу камня. Он поднял руки, улыбаясь.

– Успокойтесь, друзья мои! Я должен сказать вам важные вещи…

Постепенно они успокоились и умолкли, с нетерпением ожидая, что он скажет.

– Если мы хотим найти и покарать убийцу Джинкима, мы, а вернее, вы должны сделать вид, что убийца достиг своей цели. Пусть думают, что я умер.

Невольно Маффео вздрогнул от мысли, что ему придется провести здесь еще много дней, а может быть, и недель… Но иного не дано. Может быть, есть способы получше, чтобы выйти на след убийцы, но он знает только этот.

– Я остаюсь здесь – и все думают, что я убийца Джинкима…

– Я не допущу этого! – решительно возразил Хубилай. – Не потерплю, чтобы твое имя продолжали порочить, считая тебя предателем, виновным в преступлении, которого ты не совершал.

– Друг мой, поверь, мне все равно, что будут думать обо мне остальные. Для меня важнее всего, что вы знаете правду. Я остаюсь в темнице! – Он помолчал мгновение. – А тебе, Беатриче, придется взять камень.

– Мне? – У нее упало сердце.

Маффео подумал: чему сильнее удивилась Беатриче – его предложению взять камень или тому, что он так открыто сказал о камне в присутствии Хубилая и Толуя.

– Камень? Какой камень? – переспросил Хубилай. – О каком камне ты говоришь, Маффео?

– Потом, Хубилай. Я все расскажу тебе о камне, но в другой раз. Сейчас прошу тебя об одном: потерпи немного и верь мне:

Хубилай поклонился:

– Хорошо, будь по-твоему – я твой должник.

– Ты должна взять камень себе, Беатриче. Он поможет изобличить убийцу.

– Но как, Маффео?

– Не спрашивай, как! Просто я знаю.

– А где я найду камень?

– Много лет назад я спрятал его в могиле Чингисхана. – Маффео, улыбнувшись, посмотрел на Хубилая. – Прости, мой друг. Я не собираюсь осквернять могилу твоего высокочтимого деда. Знал бы ты больше о камне – понял бы, что я не совершаю святотатства. Более того, ты почел бы это за честь.

Хубилай склонил голову:

– Я верю твоим словам, хотя мне это нелегко.

– А где могила Чингисхана? – спросила Беатриче.

– Она находится в потайном месте, спрятанном в бескрайней монгольской степи, – ответил Толуй, прежде чем Маффео открыл рот. – Только немногие знают ее местонахождение. Тебе понадобится провожатый, и я могу…

– Нет! – вскричал Хубилай.

– Отец, ведь я…

– Нет, Толуй! Ты знаешь, как это опасно. Я потерял твою мать, я потерял Джинкима. Не хочу терять и тебя!

– Но никто другой не сможет проводить Беатриче.

– Прости меня, Хубилай, что я говорю о твоем сыне, но Толуй прав, – решился поддержать его Маффео. – Он знает правду о смерти Джинкима, он знает, где могила твоего деда. Мы никому другому не можем доверить Беатриче – это слишком рискованно. Сейчас никому нельзя доверять.

Хубилай тяжело вздохнул:

– Хорошо, пусть будет так. Но я с большим трудом иду вам навстречу. Это большая жертва с моей стороны.

Толуй торжествующе поднял голову, глаза его засверкали от восторга – предстоит такое приключение…

– Когда отправимся в дорогу? – тут же задал он вопрос.

– Как можно скорее, – ответил Маффео, – время не терпит. И дело не в том, что надвигаются холода, и даже не в том, что у Беатриче скоро роды. Убийца разгуливает на свободе. И, если я не ошибаюсь, тоже хочет как можно скорее завладеть камнем.

– Тогда вперед! – Хубилай выпрямился. – Поспешим – и вы сегодня же отправитесь в путь. – Он добавил, обращаясь к Маффео: – А ты вполне уверен, что выдержишь здесь, пока мы найдем убийцу?

Маффео слегка вздрогнул. Снова оказаться на свободе, вдохнуть свежего воздуха… великая мечта!

– Да, я уверен, – твердо произнес он.

– Что я еще могу сделать для тебя?

– Оставь мне, пожалуйста, один факел… Не знаю, поймете ли вы меня. Темнота – самое страшное, что я испытал за это время. Боюсь, что больше не выдержу.

Беатриче и Толуй почти с благоговением смотрели на Маффео.

– Спасибо тебе, мой друг! – Хубилай вручил ему факел. – Я прикажу надзирателю приносить тебе каждый день новый факел. Прощай, Маффео! – И еще раз пожал ему руку.

И вот дверь за ними закрылась… Он снова оказался один. Но теперь у него есть факел – стало быть, куда легче будет переносить ужасный, небывалый плен.

– Это надо сделать! – молвил он вслух самому себе. – Пусть Беатриче возьмет камень и примет от меня эстафету! Так сказано во сне.

XIX

Беатриче ехала верхом на лошади, погрузившись в мысли. Впереди, насколько хватал глаз, простирался однообразный пейзаж – холмы, поросшие травой. Кое-где виднелись деревья, кустарники или груды камней. Ехали молча, и, если бы Толуй не торопился, дорога показалась бы невыносимо скучной. Он намечал цель – вот, надо доскакать до захода солнца: вот здесь скопление скал или холм (за ними можно спрятаться), небольшая впадина или ручей.

В каждом таком укрытии зарыты под землей тайники с запасами продуктов – кувшины или кожаные бурдюки с водой, сушеные фрукты и вяленое мясо. Гениальная придумка монголов – благодаря ей можно совершать дальние путешествия, имея при себе минимальный запас продуктов.

Правда, расстояния между укрытиями определялись в расчете на крепких мужчин, а не на беременных женщин. Чтобы преодолеть их в течение светового дня, перескакивая с одного холма на другой, надо идти на рысях без остановок. Лишь в середине дня делали небольшой привал, чтобы дать отдых лошадям и немного подкрепиться самим. Беатриче казалось, что она совершает бег на очень длинную дистанцию – с препятствиями и по пересеченной местности.