Записки сенатора - Константин Фишер

Он не мог не сознавать, что дела идут плохо, но не научился распознавать средства их исправления: самое опасное состояние для начинающего царствовать; примет он меру, рекомендованную советником коварным или безрассудным, и, увидя, что последствия не те, каких ожидал, примет другую, часто худшую, и т. д.

Так человек, на которого напал рой пчел, сначала старается поражать тростью тех, которые ближе к лицу его, но, не попадая ни в одну и чувствуя жало каждой, начинает размахиваться безотчетно, ударяя по головам своих друзей и минуя своих врагов. Это почти буквально история новейших реформ и новейшего перемещения личностей.

Наследник заседал в Государственном совете, но что за состав совета! Заседания могли быть полезны молодому человеку, когда председателем был честный Васильчиков, членами — Нессельроде, Канкрин, Дашков. Но их уже не было. За Васильчиковым последовал Левашов, которого князь Меншиков очень метко назвал государственным жеребцом, напыщенный фразер без мысли. Административная сила его обрисована очень художественно в рассказе приятеля моего Войцеховича, ехавшего с ним из Киева.

Полицеймейстер ехал на дрожках за коляской генерал-губернатора. Заметив покривившийся фонарный столб, Левашов закричал: «Господин полицеймейстер, это что значит?» Полицеймейстер соскочил с дрожек, приложил руку к шляпе, побежал рысью подле коляски и доложил, что столб покривился ночью и будет исправлен. Левашов проговорил на это с неподражаемою скороговоркою и энергическим крещендо: «Господин полицеймейстер! Честь имею доложить, что я вас под суд отдам, ошельмую, уничтожу; затем, с совершенным почтением честь имею быть ваш покорнейший слуга», — доведя донельзя хриплую энергию голоса на последнем слоге речи.

У заставы бросилась на колени бедная жидовка. Левашов кричит: «Стой! Что вам угодно, госпожа еврейка?» Она просила о пособии. «Госпожа еврейка! Честь имею доложить, что я вас посажу в острог, привяжу, закую. Затем с совершенным почтением честь имею быть ваш покорнейший слуга. Пошел!»

Выехав из города, говорит рассказчик, мы поскакали адским карьером; лошади валились направо и налево и тотчас заменялись на подставах; на станциях ямщики работали с лихорадочною живостью в совершенном безмолвии. В Могилевской губернии скачка в карьер прежняя; в Витебской — тоже, но без ужаса на станционной прислуге; в Псковской Левашов сказал уже один раз: «Тише!» В Петербургской он стал такой смирненький, добренький, ласковый; от Луги стал вздыхать; далее сказал со вздохом: «Как примет меня государь?» — а в Царском Селе стал жаловаться на тягость положения генерал-губернатора.

За ним сел на председательское место Чернышев, который подарил России государственного секретаря Буткова. В лексиконе Boiste Чернышев определен двумя словами: aventurier russe! — русский авантюрист. Бутков имеет такое же право на этот титул. С этих пор воцарилось в Государственном совете канцелярство; хлопотали уже не о том, как разрешить вопрос получше, а о том, как бы спустить дело поскорее, как бы угодить приятелю или фавориту, как бы насолить врагу или опальному, — а в присутствии вместо речей Канкрина и Дашкова слышались болтовня Блудова, софизмы Панина или то бе или не бе Вронченко. Хороша школа наследнику престола! Полезнее было бы ему присутствовать в сенате.

В сенате такие же люди, как и в совете, да положение другое. Иной очень охотно покривил бы душою, если бы надобно было удержаться на хорошем месте или была бы в виду кандидатура на улыбающееся место, но как на дверях сената читается «Оставь всякие надежды», то хлопотать не о чем, и люди, за неимением лучшего, становятся самостоятельными.

Около наследника были два начальника его штабов, Ростовцев и Витовтов, оба невежды, но первый был хитрый и ловкий невежда, а последний — добряк-невежда!

У Александра II и в семействе нет той опоры, какую находил себе отец его. Великий князь Константин Николаевич ученый, но неопытен, впечатлителен и самонадеян слишком. Великая княгиня Елена Павловна, бесспорно, умная и просвещенная, но не знает России; ее просвещение книжное, одностороннее; но если бы служили государю, как великий князь Михаил Павлович, они могли бы быть ему полезны. К несчастью, они более заботились о проведении своих личных теорий, чем о сохранении исторического государственного строя; они не помогали государю, но противодействовали ему; им Россия обязана теми новейшими деятелями, которые сделали из России, как князь Меншиков выразился, une macedoine, смесь.

Я не верю, будто они действовали с намерением повредить самодержавию; они очень хорошо знают, что с переменою формы правления утратятся широкие права всех членов императорского дома. Я убежден, что оба были жертвою дурных советчиков, но все-таки не оправдываю их действий. Действие по убеждению тогда только законно, когда оно предпринимается на свой страх, но проводить именем другого свои воззрения, с честью для себя, если дело удастся, и с ответственностью другого за последствия вредные — значит, чужими руками жар загребать, и ни в каком случае не подобает честному человеку и верноподданному. В такой обстановке и с другими силами нелегко управиться с государством, которого корни уже издавна подгнивали.

Мне тотчас показалась будущность какой-то неверною; я предвидел движение умов, притязания национальностей, усложнение государственных вопросов, перетасовку личностей и, вспомнив Цицероново: «Beatus ille qui procul negoties…» — «Блажен тот, кто, удалившись отдел, возделывает свои отеческие нивы», — попросил в 1855 году отпуска за границу, а в 1856 году — назначения меня в сенаторы, считая, что занятие второго места финляндского управления русским уроженцем есть политическая несовместность.

Так оставил я Финляндию, к великой радости генерала Берга.

Глава XVIII

Перед освобождением крестьян — Противоречия в этом вопросе — Взгляд на крепостное право в России — Проект сенатора Веймарна — Чевкин и Ростовцев — Комитет об улучшении быта крестьян — Барон Корф и неудавшееся министерство цензуры — Высочайший рескрипт и циркулярное его искажение — Дворянские комитеты — Чулков — Комитет Петербургской губернии — Мое объяснение с князем Орловым — Моя речь в комитете — Забаллотирована моего проекта — Заседания комитета — Редакционные комиссии — Смерть Ростовцева и назначение на его место графа Панина — Разговор князя Меншикова с императрицей и великим князем Константином Николаевичем — Перемены в администрации — Хрущов — Действия демагогической партии — Новые деятели — Студенческие беспорядки — Польский мятеж — Земские учреждения — Растление нравов — Покушение Каракозова