ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ - Жюль Верн

Это подтвердил и Айртон.

Но, продолжая идти в таком направлении, корабль должен был скоро скрыться за оконечностью мыса Когтя, так как он шел на юго-запад, и, чтобы наблюдать за ним, пришлось бы подняться на возвышенность бухты Вашингтона, близ гавани Воздушного Шара. Это было досадно, так как около пяти часов, с наступлением сумерек, всякое наблюдение делалось затруднительным.

– Что мы будем делать, когда наступит ночь? – спросил Гедеон Спилет. – Следует ли нам зажигать огонь, чтобы указать, что мы находимся на этом берегу?

Это был важный вопрос, и, несмотря на то, что у инженера оставались некоторые опасения, он был разрешен положительно. Ночью корабль мог скрыться, исчезнуть навсегда, а появится ли после его исчезновения другое судно в водах острова Линкольна – неизвестно. Кто мог предвидеть, что готовит колонистам будущее! – Каково бы ни было это судно, – сказал журналист, – мы должны дать знать, что остров обитаем. Если мы упустим такой случай, то будем всю жизнь жалеть об этом.

Итак, было решено, что Наб с Пенкрофом отправятся в гавань Воздушного Шара и, когда настанет ночь, разведут там большой костер, который, несомненно, привлечет внимание экипажа брига. Но в ту минуту, когда Наб и моряк собирались покинуть Гранитный Дворец, корабль изменил направление и пошел прямо к острову, держа курс на бухту Союза. Это был, по-видимому, хороший ходок: он приближался очень быстро.

Наб и Пенкроф решили отложить свой уход. Айртону снова подали подзорную трубу, чтобы он мог окончательно установить, «Дункан» это или нет. Шотландская яхта тоже имела оснастку брига. Вопрос, следовательно, заключался в том, видна ли труба между мачтами замеченного корабля.

Судно находилось на расстоянии десяти миль, и на горизонте было еще очень светло. Разрешить вопрос казалось легко, и Айртон вскоре опустил трубу и сказал:

– Это не «Дункан». Это и не мог быть «Дункан». Пенкроф снова поймал бриг в поле зрения трубы и определил его водоизмещение в триста-четыреста тонн. Корабль имел остроконечную форму и высокие мачты и, будучи прекрасно оснащен, приспособлен, вероятно, для быстрого хода. Но к какой национальности принадлежит он, было трудно определить.

– На его флагштоке развевается вымпел, но я не могу различить цвета, – сказал моряк.

– Меньше чем через полчаса мы это узнаем, – проговорил журналист. – Впрочем, совершенно очевидно, что капитан этого судна намеревается пристать к берегу, и, значит, сегодня или, во всяком случае, завтра мы с ним познакомимся.

– Все равно, – сказал Пенкроф. – Лучше знать заранее, с кем будешь иметь дело. Мне бы очень хотелось различить цвета этого корабля.

Говоря это, моряк не выпускал из рук подзорной трубы.

Начинало темнеть, и вместе с лучами солнца затихал морской ветер. Вымпел корабля обвис и запутался в фалах, так что его стало еще труднее разглядеть.

– Это не американский флаг… – время от времени говорил Пенкроф, – не английский – тот с красным, и его легко было бы различить… не французский, не немецкий, а также не белый, русский, и не желтый, испанский… Мне кажется, что он одноцветный… Подождите-ка! Какой флаг можно чаще всего встретить в этих морях? Чилийский? Нет, он трехцветный. Бразильский? Нет, он зеленый. Японский – черный с желтым. А этот…

В это время ветер слегка развернул таинственный флаг. Айртон схватил подзорную трубу, которую Пенкроф отложил в сторону, приставил ее к глазу и глухим голосом прошептал:

– Флаг черный!

И действительно, на флагштоке брига развевался черный флаг. Теперь можно было с полным основанием считать этот корабль подозрительным.

Неужели опасения инженера были основательны и это был пиратский корабль? Занимался ли он грабежом в южной части Тихого океана? Что ему понадобилось у берегов острова Линкольна? Считал ли он этот остров неизвестной, неведомой землей, подходящей для устройства на ней склада награбленного груза? Искал ли он у берегов острова удобную гавань на зимние месяцы? Неужели владения колонистов должны были превратиться в какой-то гнусный притон – столицу пиратов Тихого океана?

Все эти мысли невольно проносились в мозгу каждого. Черный цвет флага имел недвусмысленное значение. Это был, несомненно, флаг морских разбойников. Такой флаг должен был развеваться и на «Дункане», если бы преступникам удался их злодейский план. Колонисты не стали терять время на споры.

– Друзья мои, – сказал Сайрес Смит, – может быть, этот корабль намерен только обследовать побережье острова. Может быть, его команда не высадится на сушу. Это будет удачей. Как бы то ни было, мы должны сделать все, чтобы скрыть, что мы здесь находимся. Мельница на плато Дальнего Вида слишком бросается в глаза – Айртон с Набом пойдут и снимут с нее крылья. Прикроем густыми ветками окна Гранитного Дворца. Погасите все огни. Ничто не должно выдавать присутствие человека на этом острове.

– А наш корабль? – сказал Харберт.

– Он укрыт в гавани Воздушного Шара, и я бы хотел видеть, как эти негодяи его найдут! – ответил Пенкроф.

Приказания инженера были немедленно исполнены. Наб и Айртон поднялись на плато и приняли все меры к тому, чтобы скрыть признаки жилья. Пока они были заняты этой работой, товарищи их отправились в лес Якамара и принесли оттуда множество веток и лиан, которые издали можно было принять за естественную листву. Она должна была недурно прикрыть отверстия в гранитной стене.

Оружие и боевые припасы были сложены под рукой, чтобы ими можно было немедленно воспользоваться в случае неожиданного нападения.

Когда все эти предосторожности были приняты, Сайрес Смит сказал с волнением в голосе:

– Друзья мои, если эти негодяи пожелают захватить остров Линкольна, мы будем его защищать, не правда ли?

– Да, Сайрес, – ответил журналист, – и если понадобится, мы все умрем, защищая его.

Инженер протянул товарищам руку, и они с жаром пожали ее. Только Айртон, сидевший в углу, не присоединился к колонистам. Может быть, этот бывший преступник все еще считал себя недостойным. Сайрес Смит понял, что происходит в душе Айртона, и подошел к нему со словами:

– А вы, Айртон, как вы поступите?

– Я исполню свой долг, – ответил Айртон. И он встал у окна, устремив взгляд на море. Было половина восьмого. Солнце скрылось минут двадцать назад за Гранитным Дворцом, и западный горизонт понемногу темнел. Между тем бриг продолжал идти по направлению к бухте Союза. Он уже был от нее не дальше чем в восьми милях и проходил на траверсе плато Дальнего Вида, ибо, сделав поворот против мыса Когтя, значительно уклонился к северу, куда его тянуло приливом. Можно сказать, что на этом расстоянии он уже вошел в бухту, так как прямая линия, проведенная от мыса Когтя до мыса Челюстей, прошла бы к западу от корабля, по его левому борту. Собирается ли бриг войти в бухту? – был первый вопрос. Станет ли он на якорь, войдя туда? – вот второй вопрос. Может быть, он только обследует берег и снова уйдет в море, не высаживая команды? Меньше, чем через час все это будет известно. Колонистам оставалось только ждать. Сайрес Смит сильно встревожился, узнав, что подозрительное судно идет под черным флагом. Не являлось ли это прямой угрозой для того дела, которое он и его товарищи так хорошо вели до сих пор? Пираты – а в том, что матросы этого судна именно пираты, сомневаться было нельзя, – быть может, уже раньше посещали этот остров и, приближаясь к нему, подняли свой флаг. Не высаживались ли они прежде на острове? Это пролило бы свет на некоторые обстоятельства, казавшиеся до сих пор загадочными. Не было ли у них сообщников, которые скрывались в неисследованной части острова и собирались установить с ними связь?

Сайрес Смит задавал себе мысленно все эти вопросы, но не знал, что на них ответить. Но он ясно сознавал, что с приходом брига положение колонистов становилось очень опасным. Тем не менее инженер и его товарищи были твердо намерены сражаться до последней крайности. Многочисленны ли эти пираты и лучше ли вооружены, нежели колонисты, – вот что было очень важно знать. Но каким способом до них добраться?

Наступила ночь. Молодой месяц, угасший с последними лучами солнца, скрылся. На острове и на море царил глубокий мрак. Тяжелые облака, скопившиеся на горизонте, не пропускали света звезд. С наступлением сумерек ветер совершенно стих. Ни единый листок не шелохнулся на деревьях, волны не шептались на берегу. Корабль был совершенно невидим; все огни на нем были затемнены, и если он еще находился в виду острова, то нельзя было даже сказать, в каком именно месте.

– Э, кто знает! – сказал Пенкроф. – Может быть, этот проклятый корабль уйдет ночью, и завтра на заре мы его уже не увидим.

Словно в ответ на слова моряка, над морем блеснула яркая вспышка, и раздался пушечный выстрел.

Корабль был все еще тут и имел на борту артиллерию.

Между вспышкой и выстрелом прошло шесть секунд.