Манипуляция сознанием - Сергей Кара-Мурза

Подготовка сенсации — кропотливая и дорогая работа, которую выполняют профессиональные специалисты. Замечательно то, что поданная в виде сенсации на телевидении информация, со всеми репортажами с места события, интервью в прямом эфире и т.д., как правило, принципиально искажает происшедшее событие. Это отмечается в специальной литературе по данной теме. Но это и не важно, важен эффект, ради которого запускается сенсация. При этом зритель очарован именно тем, что он наблюдает «неожиданное», неотобранный жизненный материал, так что между ним и реальностью нет никакого посредника. Эта иллюзия достоверности — сильное свойство телевидения.

Телевидение как особый вид СМИ заслуживает рассмотрения в отдельной главе.

Глава 13. Телевидение

Телевидение — особый вид СМИ, но и оно формировалось на Западе в условиях завоеванной всеми СМИ свободы информации. Вообще говоря, в самой социальной философии либерализма скрыт запрет на свободу сообщений для телевидения. Однако нередко идеология вступает в противоречие с философией. В идеологии неолиберализма заложено как постулат, что информация — товар, а движение товаров должно быть свободным. Аргументация проста: принципом рынка является свобода потребителя (покупателя товара) заключать или не заключать сделку о купле-продаже; свобода каждого потребителя ТВ гарантируется тем, что он в любой момент может нажать кнопку и перестать «потреблять» данное сообщение. Известный испанский специалист по философии права, автор книги «Свобода самовыражения в правовом государстве» М.Сааведра заявил на специальных слушаниях в Сенате, что для телевидения нет другого закона, кроме закона спроса и предложения: «Рынок — царь, и рынок подчиняет своему господству информацию, культуру, развлечения и даже достоинство личностей». Естественно, он подтвердил это ссылками на свободу и демократию: «Пультом переключения телепрограмм осуществляется право голоса». Эта аргументация ложна, вернее, лжива. Она опровергается в рамках буржуазного либерального права.

Первый довод сторонников общественного (в том числе государственного) контроля за СМИ сводится к тому, что «информационная продукция» выпускается сегодня на рынок крупными частными корпорациями (суперкомпаниями). Уже с начала 70-х годов такие фирмы входят в список 500 крупнейших компаний США. Кроме того, с тех пор произошло сращивание этих фирм с крупнейшими банками, которые стали главными держателями акций телевизионных компаний. Г.Шиллер объясняет эту новую ситуацию: «Конгломераты, которые господствуют в области производства и распространения информации — и вообще всех видов сообщений — нельзя рассматривать, как это практикуется в Соединенных Штатах, как индивидуумов, на которых распространяются конституционные гарантии свободы слова и печати… Они являются прежде всего частными корпорациями, стремящимися к максимальной прибыли, чья продукция производится в соответствии с коммерческими требованиями». Таким образом, считается неправомерным применять категорию гражданских прав к коммерческой фирме, выпускающей товар для рынка. Эта фирма должна подвергаться такому же контролю, как любой другой коммерческий товаропроизводитель157.

Вторая группа доводов связана с правами (свободами) потребителя. Принципом рынка, гарантирующим свободу воли каждого участника сделки, является возможность принятия рационального решения. Это значит, что потребитель должен иметь возможность надежно знать, к каким последствиям для него приведет потребление данного продукта. Поэтому, например, так строго контролируется обозначение на упаковке товаров всех ингредиентов, особенно тех, которые могут оказать побочное, нежелательное воздействие или являются источником опасности при неправильном употреблении. Отсутствие таких сведений рассматривается именно как нарушение свободы потребителя — и за достоверным их сообщением следит целая система государственной цензуры.

Очень жестко контролируется рынок тех продуктов, которые меняют поведение потребителя, делая его «зависимым» от продукта — это лишает потребителя свободы, лишает его возможности принимать рациональные решения. К таким продуктам относится, например, алкоголь, рынок которого нигде (кроме, наверное, РФ) не является свободным. Крайним выражением этого свойства некоторых продуктов являются наркотики — они до сих пор почти повсеместно запрещены к продаже. Почему же? А как же свобода, «не хочешь — не нюхай»? Дело в том, что человек, начав нюхать, быстро становится зависимым от наркотика и утрачивает свободу. Значит, продажу этого продукта государство запрещает с помощью насилия, часто весьма грубого.

К какой же категории продуктов относится «товар» телевидения? Сегодня, после двадцати лет интенсивных и всесторонних исследований, это не вызывает никаких сомнений. Телепродукция — это «товар» сродни духовному наркотику. Человек современного городского общества зависим от телевидения. То есть, гипнотизиpующее воздействие таково, что человек частично утpачивает свободу воли и пpоводит у экpана гоpаздо больше вpемени, чем того тpебуют его потpебности в инфоpмации и pазвлечении. Как показали замеры середины 80-х годов, средняя американская семья проводила у телевизора более 7 часов в сутки и ради этого жертвовала многими занятиями и видами деятельности (чтение, посещение театров, спорт, встречи с друзьями и т.д.). К концу 90-х годов привязанность американцев, особенно детей, несколько снизилась, но остается очень высокой (дети США проводят у телевизора в среднем 21 час 38 мин в неделю). Многолетние наблюдения за pазными категоpиями телезpителей показывают, что очень большая часть их действительно «зависима» от экpана в буквальном смысле слова. В 1977 г. одна американская газета провела эксперимент: она предложила выбранным наугад 120 семьям по 500 долларов за то, чтобы они в течение месяца не смотрели телевизор. 93 семьи (78%) отвергли это предложение.

Как и в случае наркотиков, человек, потребляя современную, освобожденную от контроля этики телепрограмму, не может рационально оценить характер ее воздействия на его психику и поведение. Более того, поскольку он становится «зависимым» от телевидения и продолжает потреблять его продукцию даже в том случае, если отдает себе отчет в ее пагубном воздействии. Отсюда в рамках постулатов рыночной экономики и либерального общества следует, что продукция телевидения не может поставляться на рынок (в эфир) бесконтрольно. Государство обязано, защищая свободу потребителя, накладывать на этот рынок ограничения, попросту говоря, цензуру. Если оно этого не делает, то оно по какой-то причине становится соучастником одной стороны, что, по определению, является коррупцией. Обычно суть этой коррупции в том, что ТВ «платит» государству своей поддержкой с помощью доступной ему манипуляции общественным сознанием.

Подходя к проблеме с точки зрения интересов потребителя, Г.Шиллер усиливает приведенный выше тезис: «Можно ли рассматривать предприятия по производству образов, находящиеся под контролем банковского и промышленного капитала, как индивидуумов, обладающих неотъемлемыми правами? Конечно, нет. Более того, продукция культурно-коммуникационной индустрии нуждается в еще большем общественном контроле и проверке, чем обычные потребительские товары… И горе тому обществу, чья социальная политика не учитывает это важнейшее обстоятельство.

В целом за последние полвека преобладал процесс освобождения СМИ от контроля («свобода подавляла ответственность»). Сегодня показалось бы немыслимым заявление, сделанное в 1948 г. директором Комиссии по свободе печати США Р.Леем: «Концепция ответственности, доведенная до логического завершения, подразумевает выделение явно вредной категории безответственных массовых коммуникаций, которая не должна находиться под защитой самой свободы»158.

Самую сильную метафоpу, объясняющую pоль ТВ в наше вpемя, вpемя видеокpатии, создал в IV веке до н.э. Платон. В седьмой книге своего тpуда «Республика» он изложил удивительно поэтическую и богатую аллегоpию. Вот она, в кpатком и бедном изложении:

В пещеpе, куда не пpоникает свет, находятся пpикованные цепями люди. Они в этом плену давно, с детства. За спиной у них, на возвышении, гоpит огонь. Между ними и огнем — каменная стена, на котоpой, как в кукольном театpе, шаpлатаны двигают сделанные из деpева и камня фигуpки людей, звеpей, вещей. Двигают и говоpят текст, и их слова эхом, в искаженном виде pазносятся по пещеpе. Пpикованные так, что могут смотpеть только впеpед пеpед собой, пленники видят огpомные тени от фигуpок на стене пещеpы. Они уже забыли, как выглядит миp, свет на воле, и увеpены, что эти тени на стене, это эхо и есть настоящий миp вещей и людей. Они живут в этом миpе.