Прекрасный Грейвс - Л. Дж. Шэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И я серьезно. Абсолютно ко всем.
Могила словно смотрит прямо мне в глаза. До сих пор я думаю, что мамину гибель можно было предотвратить, но теперь я не считаю, что обязана расплачиваться за это своей собственной жизнью, просто существуя. В этом мире от меня нет никакого толку. Я знаю, что мама вряд ли получит удовольствие от осознания того, как я несчастна. Я знаю, что она мечтала о моем поступлении в Беркли. Мечтала о том, чтобы я была с Джо. Чтобы я осуществила свою мечту. Мечту, которой я так стеснялась и которой мама так гордилась.
Более того, я знаю, что мама желала видеть именно меня дизайнером ее надгробия. Она всегда шутила на этот счет, пока была жива, очевидно, считая, что ее смерть наступит лишь через много-много десятилетий.
И пока еще не поздно все осуществить.
– Я не способна исправить то, что уже случилось. И если бы я только могла… Прости, что в тот день я не отложила телефон в сторону. Прости, что не уделяла тебе больше внимания. Но поскольку я не могу повернуть время вспять и изменить прошлое, я собираюсь сделать кое-что, что ты хотела от меня, об этом я точно знаю. Как думаешь, папа и Ренн будут против?
Разумеется, могила ничего не отвечает, и это прекрасно. В противном случае все было бы ужасно. Я знаю, что папа и Ренн поддержат мое решение. Поэтому я сажусь перед могилой моей матери, достаю альбом и карандаш и начинаю делать наброски.
* * *
Как только я возвращаюсь домой, я звоню Джемме. Она удивилась моему звонку, но рада меня слышать. Я спрашиваю, как у них с Брэдом дела.
Будь добра к тем, кто еще жив. Я дала сама себе обещание. И я сдержу его.
– Трудно сказать, – говорит она. – В одни дни терпимо. В другие нет. И оба эти дня объединяет то, что мы не в силах их контролировать.
Я признаюсь Джемме, что уже давно собиралась с ней поговорить, и прошу прощения за то, что не позвонила раньше:
– Стараюсь улучшить связь со всеми вокруг, – объясняю я.
– Маленькие шажки – тоже шажки. Они многому нас учат, – отвечает она уверенно и жизнерадостно, как, впрочем, и свойственно самой Джемме.
Мы болтаем десять минут. Я поигрываю обручальным кольцом, которое все это время не снимала со своего пальца. Оно успокаивает меня и напоминает, что Дом существовал здесь не так давно.
Джемма рассказала мне о красивейшей церемонии чествования Доминика в одной средней школе перед уходом на летние каникулы. Оказывается, он спонсировал одного ребенка и оплачивал его обед в течение обоих семестров, а также вызвался провести для детей краткий курс первой помощи. Мы обе заплакали, но это слезы облегчения. Мы льем слезы по тому, насколько хорошим человеком он был.
И ведь он правда был таким. Не всегда, конечно. И не со всеми. Но все равно он таким оставался.
«Пожалуйста, не зови меня идеальным», просил он меня еще на Мысе. Никто не идеален.
Я интересуюсь у нее, не может ли она оставить мне электронный адрес Джо. Я объясняю, что не хочу отягощать его, но хочу показать ему кое-что. Она продиктовала его мне и вздохнула:
– Дом всегда был таким милым и любящим. А Сеф такой вспыльчивый… но от этого я лишь сильнее люблю его, знаешь?
Так и хочется ей ответить: «О да, конечно». На самом деле, мне это уже давно известно. Я каждой клеточкой своего тела это чувствую.
Я обещаю навестить ее и Брэда, когда вернусь в Массачусетс, и мы вешаем трубку.
Я сканирую свой предварительный эскиз надгробия для своей матери и отправляю его Джо вместе с плейлистом, который я слушала во время работы над ним. Все британские музыканты, которых, как мне кажется, он оценит.
Дорогой Джо,
тебе не кажется, что пришло время позвать наших муз к себе. Как тебе такая идея?
Эв.
На мой вопрос, очевидно, ответ отрицательный. Джо так и не удосужился ответить. Даже когда я нахожу возможность доставить ему английский хот-дог на день рождения, что, на мой взгляд, он бы с удовольствием принял, как англофил.
На следующий день я отправила ему еще одно письмо. В этот раз прикрепляю к нему свои старые наброски, которые я сделала еще давным-давно. Те, которые папа прислал мне в коробке несколько месяцев назад. Та самая коробка, которая, как я теперь поняла, должна была побудить меня вернуться домой, а не насмехаться над моими огрехами.
Я добавляю несколько цитат, которые, как мне кажется, могли бы его тронуть. Цитаты про творчество и муз, сказанные Уильямом С. Берроузом, Стивеном Кингом и Майей Анжелоу. На этот раз я больше ничего ему не пишу.
Я вовсе не рассчитываю на то, что он снова выйдет на связь, потому что скучает по мне. Мы оба и раньше проявляли достойную восхищения сдержанность в этом вопросе. Скорее, я рассчитываю на него, потому что он хочет вернуть свой творческий настрой.
После третьего письма, которое я ему отправляю, я начинаю чувствовать себя мошенницей, пытающейся убедить его, будто я африканский принц, чья семья трагически погибла в авиакатастрофе, и мне нужно, чтобы он предоставил данные своего банковского счета, чтобы я могла перевести на него все свои миллионы, но я не останавливаюсь на достигнутом.
От Джо нет вестей ни на третий день, ни на четвертый. Я продолжаю посылать ему крупицы того, что я делаю, над чем работаю. Музыку. Слова к песням. Наброски. Писать ему – все равно что зубы выдергивать. Возможно, он не очень часто заглядывает в свою электронную почту. Или мои письма сразу попадают в спам. По ощущениям это похоже на то, как будто жмешь на педаль газа, пока машина находится на нейтралке. Но это лучше, чем ничего, и я не могу перестать думать о том, что я обещала маме. Я ведь должна лучше обращаться с теми, кого я люблю, кто еще жив.
И вот однажды, через две недели после
