Полководческое искусство - Гуго фон Фрайтаг-Лорингховен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блюхер и Гнейзенау после той катастрофы, что разразилась над их армией в 1806 г., ясно осознавали важность безостановочного преследования. С огромным успехом они отдали распоряжение о его проведении вечером после сражения при Белль-Альянс[424]. Армия Наполеона, пытаясь изо всех сил продавить фронт Веллингтона, получила сокрушительный удар во фланг от Блюхера. Однако распад ее не был бы полным, если бы не начатое пруссаками преследование. После того, как пехота вышла на шоссе в Шарлеруа, куда в беспорядке бежали остатки французской армии, Гнейзенау двинул вперед 7 эскадронов. За ними следовали 2 взвода пехоты. Этими силами в лунную ночь и было продолжено преследование за Жемап, а противника гнали все дальше и дальше. Не обращая внимания на тех, кто падал от истощения, Гнейзенау шел дальше через Катр-Бра. Когда пехота преследовать уже не смогла, один барабан погрузили на лошадь, чтобы барабанный бой гнал бегущих по-прежнему. В 17 км от поля боя преследователи, точнее остатки их, сбившиеся в кучу, остановились в полном изнеможении. Лишь небольшие отряды продвинулись еще на 5 км дальше до Госселье. Ранним утром 19-го прибыли еще 47 эскадронов, отправленных в преследование.
В то время как Гнейзенау гнал в преследование людей и жеребцов на последнем издыхании (что справедливо всегда расценивается как образцовые действия), 2-й и 3-й прусские армейские корпуса позволили маршалу Груши без существенных потерь ускользнуть от них от Вавра через Намюр. Так Груши и удалось объединиться за Эной с маршалом Сультом, который под Суассоном собрал до 20 тысяч беглецов из-под Белль-Альянс. Союзники насчет дальнейшего преследования договорились, что прусская армия должна будет через Шарлеруа теснить собственно французов, а армия Веллингтона двинется правее ее и тем самым станет вторым эшелоном. Прямое преследование окончилось примерно в 60 км от места сражения, где было потеряно соприкосновение с противником. По предложению Гнейзенау теперь было решено обойти рубеж Эны, который стал бы для французов удобной линией обороны, двинувшись союзными армиями по правому берегу Уазы к Парижу. Надежда, что противник тем самым будет отрезан от столицы, однако, не оправдалась. Клаузевиц пишет об этом: «Условием для такой гонки на время было то, что отряд из преследующей армии будет идти за отступающими только по той же дороге, что и они, чтобы схватить всех, кто отстал, и не терять эффекта от самого факта присутствия противника. А этого Блюхер в ходе своего в целом мастерского преследования после Белль-Альянса сделать не сумел»[425].
В новейшее время
Кацлер стал образцом командующего авангардом для прусской армии. В ней и в 1866 г. разведка и охранение велись лишь силами кавалерии из авангарда армейских корпусов. Крупные кавалерийские соединения – в 1-й армии кавалерийский корпус из 2 дивизий, во 2-й армии одна кавалерийская дивизия – оставались позади и выступили в Богемию лишь вслед за армейскими корпусами. Если при этом и сказалось то, что следовало сначала преодолеть перевалы в приграничных горах Богемии, то очевидно, что куда более существенное влияние оказал образец поздненаполеоновского времени, когда массы конницы рассматривались скорее как боевой резерв. Исторические труды, которых тогда был по-прежнему недостаток, привели к тому, что успешные кампании Наполеона в прошлом были мало изучены, так что даже у Мольтке все еще встречаются неверные представления о воззрениях императора. В любом случае способ действий пруссаков никак не предусматривал того, что находящиеся за фронтом их войск массы конницы, даже после того, как они пройдут через перевалы, найдут себе оперативное применение. Да и тактически было далеко до желаемого эффекта, ведь с трудом удерживавшийся позади 1-й армии в ходе ее наступления кавалерийский корпус под Кёниггрецом задействован в общем-то не был.
В 1870 г. подобного кавалерийского корпуса сформировано не было. Более слабая 1-я армия располагала одной, затем двумя кавалерийскими дивизиями, 2-я армия еще двумя, кроме того в составе корпусов оставались Гвардейская и 12-я (саксонская) кавалерийские дивизии. 3-й армии поначалу была придана одна кавалерийская дивизия, к которой вскоре добавилась еще одна. Силы их составляли от 4 до 9 полков и 1–2 конные батареи. Надежды, возлагавшиеся на многочисленную войсковую кавалерию, не оправдались. Результаты разведывательной деятельности оставались сравнительно незначительными. Для действий перед фронтом армии частям не хватало необходимой выучки, а их неудачи в исполнении именно этой функции, хотя против них и не действовало равной им по силе и получившей соответствующее задание кавалерии, сами по себе имели меньшее значение, чем недостаточное осознание высшим командованием выученных им за долгий мирный период принципов применения этого рода войск. Многочисленным донесениям от патрулей и выдвинутых вперед эскадронов частью не поверили, частью не сумели верно оценить. Для целесообразного использования кавалерийских дивизий не хватало и соответствующе сформулированных указаний. Во 2-й армии именно в решающие дни перед сражением под Мецем кавалерийские дивизии были подчинены армейским корпусам передней линии, от чего координация разведки естественно пострадала. 3-я армия так до конца и продержала свою кавалерию позади. Из-за этого соприкосновение с разбитым под Вёртом противником было полностью потеряно. Понадобились неустанные указания Мольтке, чтобы побудить армии к отправке вперед конных масс. Осознание принципов оперативного применения было лишь у него.
Как и в 1805 г. в бою у Гаслаха, в 1870 г. лишь сражение 16 августа дало полную ясность об обстановке. Лишь оно показало, что всю французскую Рейнскую армию еще следует искать под Мецем. При этом, конечно, следует учитывать, что для кавалерийских патрулей было едва ли возможно составить представление об укрепленных позициях или же о крепостях. Особенности ландшафта под Мецем еще более затрудняли это. Так и получилось, что в 1805 и 1870 гг. действия вражеской армии, которая цеплялась за крепость, пожертвовав ее коммуникациями, были в целом неестественны
