Золотая ложь - Барбара Фритти

Райли не мог скрыть своего удивления.

– Имидж плохого парня? – переспросил он.

– Нед пил совсем немного, когда я впервые встретилась с ним. Он заходил в ирландские пабы, рассказывал разные истории. Он был немного диковат в ту пору, неотесан. Девушки любили его, но он не всегда относился к ним серьезно. До встречи со мной, конечно. После этого он изменился полностью, хотя… В общем, всегда можно было положиться на него. – Она помолчала. – Жизнь не была легкой для Неда. Он рос в бедности, получил повестку, когда ему исполнилось восемнадцать, пошел на войну, его чуть не убили. Когда он вернулся, ему предстояло найти работу, которой не было у большинства ирландцев в городе. Он всегда боролся. И всегда находил способ выжить.

– Как ты думаешь, он мог украсть что-то у Хатуэев?

– Нет, – не раздумывая ответила она. – Твой дед не вор.

– Я так и знал, – с большим облегчением сказал Райли.

– Но могло произойти недоразумение, – продолжила Нэн.

И его облегчение мигом улетучилось.

– Какое именно?

– Точно не знаю. Но теперь, когда мы заговорили обо всем этом, я вспоминаю, что Неда очень расстроил пожар у Хатуэев. Я думала, потому, что он остался без работы на несколько месяцев. Может, было еще что-то, чего я не знаю. Мы не говорили подробно о его делах. Твой дедушка не являлся совершенством. Он ошибался и был просто человеком. Я люблю его и уважаю, Райли, но не возвожу на пьедестал и не рассматриваю под микроскопом. Немногие способны выдержать такой контроль.

– Я тоже не могу, – кивнул Райли.

– Пейдж не доставит тебе боли. Она слишком тебя любит. Я видела это в ее глазах. – Бабушка улыбнулась ему. – И я никогда не ошибаюсь.

– Может быть, на этот раз, – усомнился Райли.

– Посмотрим. Я верю в эту девушку. Она все преодолеет. Она поступит правильно.

Но то, что правильно для Пейдж, будет ли правильно для него? Вот в чем вопрос.

24

– Мы должны это сделать, – сказала Алиса, когда Жасмин готовила для них завтрак у себя в квартире.

– Нас не пригласили на празднование Нового года.

– Это семейный праздник, а мы одна семья. Я говорю, что мы пойдем.

– Зачем?

– Затем, что это самый важный праздник в году. Время, когда семья должна быть вместе, и я чувствую странную и сильную потребность быть с семьей в этом году.

– Ты? На самом деле? – удивленно спросила Жасмин.

– Да. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Меня не волнует, что скажет бабушка или кто-то еще. Просто на этот раз, мама, пожалуйста, скажи, что пойдешь.

– Ты что-то задумала. – Жасмин подозрительно посмотрела на дочь. – Что ты собираешься сделать?

– Ничего, – солгала Алиса. Но у нее был план, хотя готовый только наполовину. Но одно она знала совершенно определенно. Она хотела остановить бегство от той, какой была, повернуться лицом к самой себе. Бен прав. Сегодня вечером все изменится. Сегодняшний вечер станет шагом вперед для всех. – Ты пойдешь? – снова спросила она. – Я не приму никакой отговорки.

– Я несу бесчестие.

– Нет, ты несешь гордость, силу и любовь. – Алиса встала и поцеловала мать в щеку. – Пора остальным членам семьи увидеть то, что я знала всегда.

– Ты так веришь в меня, – смутилась Жасмин. – Я не заслуживаю этого.

– Заслуживаешь. И заслуживаешь большего. На прошлой неделе я поняла многое.

– Ты все еще сердишься на меня из-за твоего отца?

– Ну, раз ты сама коснулась этой темы, выполни мою просьбу, – сказала Алиса с мягкой улыбкой. – Я хочу, чтобы ты попросила его прийти сюда до того, как мы пойдем к бабушке. Я хочу встретиться с ним лицом к лицу.

– Ах, Алиса, не знаю, разумно ли это. И он недостаточно здоров. Он только что вышел из больницы.

– Спроси его – и посмотришь, – настаивала Алиса.

– Я не звоню ему. Я никогда не звоню ему.

– Если ты этого не сделаешь, то я позвоню сама. И оставлю сообщение его жене, если понадобится.

Жасмин нахмурилась.

– Знаешь, мне больше нравится, когда ты держишься подальше от Китайского квартала, когда не хочешь иметь ничего общего с семьей.

– Ничего не получится. Увидимся после работы. У нас Новый год, и его надо встречать как положено.

– Ты уверена, что не передумаешь?

– Уверена. Позвони моему отцу. Скажи ему, когда он может увидеть свою дочь.

По пути к дому Райли Пейдж было достаточно времени изменить свое решение. Она уже дважды объехала вокруг квартала, прежде чем припарковалась и выключила двигатель. Был понедельник, чуть больше девяти утра. Райли может не быть дома. Пейдж уже позвонила в офис, и его секретарша сказала, что он еще не пришел. Наверное, катается на велосипеде. Ей придется проверить самые высокие холмы в Сан-Франциско. Но, возможно, ей повезет и она застанет его дома.

Пейдж прошла к дому, заметила открытую дверь гаража. Заглянула внутрь и увидела оба велосипеда на месте. Вряд ли он оставит дверь гаража открытой, если его нет дома, подумала она и вошла в дверь, ведущую наверх в прачечную.

– Райли? – позвала она.

Никакого ответа. Она рискнула пойти дальше, в квартиру, и услышала звук льющейся воды. Райли в душе.

Черт! Она хотела покончить с этим. Хотела извиниться перед ним, попросить прощения, объяснить свое поведение временным помешательством и надеялась, что он поймет. Она причинила ему боль, она пожалела обо всем, что сказала тогда в запале. Теперь Пейдж знала правду о своей семье. Знала она и то, что мужчина в душе – самый честный из всех, кого она когда-либо встречала. Отца она обожала, но он слабый человек. Дедом восхищалась, но он безжалостный лжец. А Райли – сильный, мужественный, преданный. Он тот, кого она очень любит. И она надеялась, что не потеряла навсегда.

Пейдж вошла в спальню и увидела открытую дверь ванной комнаты. Струйки пара шли из душа, они как дразнящие пальцы подманивали ее. Она не может это сделать… А почему нет? Желание нахлынуло с такой силой, что все условности показались ей нелепыми. Сбросить с себя всю одежду и встать рядом с ним под душ. Что может быть естественнее? Он будет в шоке. И она тоже. Так не должна поступать наследница клана Хатуэй. Но теперь Пейдж считала себя свободной от прежних правил поведения.

Пейдж расстегнула «молнию» сапог на высоком каблуке и сбросила их. За ними полетели джинсы и рубашка. Она стояла в спальне только в лифчике и трусиках и колебалась. Райли так сильно разозлился на нее вчера вечером. Он, вероятно, все еще в ярости. Может быть, вообще не хочет ее даже видеть. Или все-таки хочет? Может, они соединятся хотя бы телами, если не в состоянии всем существом.

Пейдж сняла лифчик и перешагнула через трусики. Шум воды в душе стих.

Дверь ванной открылась.