Степень вины - Ричард Паттерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это было ответчица, мисс Карелли. — Агилар, выпрямившись в кресле, указал на Марию. — Даже если бы не доводилось видеть ее по телевидению, мисс Карелли трудно забыть.
— Какая галантность, — прошептала Мария Пэйджиту.
Сидевшая по другую сторону от него Терри внимательно разглядывала Агилара. Пэйджит чувствовал, что этот свидетель заботит ее.
— После того как мистер Ренсом позволил вам войти, что было дальше?
— Обычное дело. Я спросил его, куда поставить ведерко с шампанским, он ответил, что на кофейный столик. Я и поставил его туда, напротив мисс Карелли.
— В тот момент Мария Карелли сказала вам что-нибудь?
— Ничего, только поблагодарила. — Он улыбался — видимо, ему было приятно вспоминать о своем общении со знаменитостями. — Она была очень милая.
— Вы заметили что-нибудь необычное в ее поведении?
— Нет. Мне она даже показалась очень довольной.
— Почему вы так подумали?
— Она была такая шикарная, — Агилар даже нос наморщил при этих словах. — То есть я хотел сказать, такая уверенная, спокойная, как человек, который всегда знает, что ему делать.
Пэйджит понял, что это Шарп просила Агилара описать женщину непринужденную, ничем не обеспокоенную, в безоблачном настроении. Признать, что он имел возможность бросить на нее лишь беглый взгляд, официанту не хотелось.
— Было впечатление, что ее что-то беспокоит?
Легкое движение плечами означало, что эта мысль даже не приходила ему в голову.
— Не замечал.
— Или что она враждебно относится к мистеру Ренсому?
— Нет. — Он ухмыльнулся с таким видом, будто тайна смерти Ренсома раскрыта и сделал это не кто иной, как он. — Неприязни в ней совершенно не было заметно. Я решил, что они друзья, проводят время вместе. В нашей работе такое часто наблюдаешь.
Кэролайн Мастерс нахмурилась за судейским столом.
— Ему хочется представить это как свидание, — прошептала Мария Пэйджиту.
Не отрывая взгляда от судьи, он слегка обернулся к ней.
— На это я укажу в своем протесте, — выдохнул он в ответ. — Этот парень сам себя прижмет к стене.
— Мистер Ренсом говорил что-нибудь? — спросила мисс Шарп.
Агилар энергично закивал:
— Я сказал ему, что очень люблю его книги. А он ответил мне, что ради такой вот похвалы он и продолжает писать. Мне было очень приятно, что я смог сказать ему это. — И застенчиво добавил: — Вы ведь знаете, я всего лишь посыльный официант. Я человек скромный.
Пэйджиту было ясно, что за этими невинными фразами — желание обвинения сделать человечески понятными Ренсома и Агилара. Он почувствовал, как напряглась сидевшая рядом Мария.
Марни Шарп помедлила, как бы готовясь к последнему удару:
— А вы не заметили, шторы были подняты или опущены?
— Подняты. Определенно открыты.
— А почему вы так уверены в этом?
Агилар опять заулыбался:
— Потому что я прекрасно помню, что из номера мистера Ренсома прекрасный вид на Беркли: я еще посмотрел в окно, поискал глазами дом моего двоюродного брата. — Обернувшись, он объяснил судье: — Мы с ним часто встречаемся. Я имею в виду моего двоюродного брата.
Кэролайн Мастерс кивнула. По выражению ее лица Пэйджит понял, что мужской шарм Агилара на нее не действует, и тут же прикинул, что может позволить себе в этом перекрестном допросе.
— До вашего ухода, — продолжала Шарп, — делал мистер Ренсом что-нибудь еще?
— Он подписал счет, конечно. — Агилар все еще улыбался. — Дал мне хорошие чаевые, похлопал по спине и подмигнул.
— Он подмигнул?
— Да. Как будто подтвердил мне, что счастлив. — Официант раскинул руки, как бы утверждая этим театральным жестом, что жизнь хороша, и так приятно, когда один человек понимает другого. — Ну, вы представляете — он наедине с красивой женщиной, и ему хорошо!
Стало заметней, как еще больше нахмурилась судья Мастерс. Она обратилась к Агилару:
— Может быть, он просто моргнул — что-то в глаз попало?
У Агилара был недоуменный вид, он не понимал: почему судья не оценила его похвальную способность радоваться за других.
— Нет, он подмигнул.
— Понимаю, — без всякого выражения произнесла Кэролайн Мастерс. — Продолжайте, мисс Шарп.
Шарп подошла к свидетелю с видом человека, которому предстоит нечто приятное, что Пэйджиту совсем не понравилось.
— Прежде чем вы ушли, — спокойно спросила она, — говорили ли мистер Ренсом или мисс Карелли что-нибудь еще?
Агилар кивнул:
— Да. Мисс Карелли говорила.
— Что же она сказала?
Агилар обернулся к Марии — было впечатление, что Шарп научила его этому, — и мягко проговорил:
— Она попросила повесить табличку «Просьба не беспокоить!».
Марни сделала паузу, чтобы до всех дошел смысл сказанного. И лишь когда первый слабый ропот прошел по залу, заговорила:
— Мисс Карелли сказала почему?
— Нет. — Он многозначительно покачал головой. — Если женщина хочет остаться наедине с мужчиной, я не спрашиваю почему.
Шарп кивнула, как будто он сказал нечто глубокомысленное. Обернулась к судье:
— Вопросов больше нет.
Та смотрела на Марию — глаза в глаза. Когда она отвела взгляд, Пэйджит прошептал:
— Это правда?
Мария, как загипнотизированная, продолжала смотреть на Кэролайн Мастерс.
— Да, — пробормотала она. — Это правда.
Пэйджит выслушал Джонни Мура, который, сидя в первом ряду и наклонившись вперед, шептал ему что-то, относящееся к Агилару. Пэйджит встал и направился к свидетелю.
— Доброе утро, — весело произнес он.
Агилар кивнул с выражением лица, какое бывает у доброжелательного и уверенного в себе работника сферы обслуживания, когда он общается с клиентом.
— Доброе утро, сэр.
— Было утро, — неожиданно спросил Пэйджит, — или день, когда вы пришли в номер Ренсома?
Агилар прищурился:
— Утро, мне кажется. Позднее утро.
— И в тот день вы работали с семи до пяти, верно?
— Я всегда в эту смену работаю.
— На нее приходятся завтрак, ленч и ранний обед, правильно?
— Да.
Пэйджит пытливо посмотрел на него:
— А у вас есть представление о том, сколько комнат вы в тот день посетили?
— Нет.
— Много?
Агилар наморщил лоб:
— Порядочно.
— Если я скажу, что мы просмотрели все счета с вашим именем и насчитали их сорок три, покажется вам это невероятным?
— Нет. Я был все время занят — такое количество вполне могло быть.
— Вы можете описать постояльцев других номеров, кроме номера мистера Ренсома, которых вы обслуживали в тот день?
— Нет. — Агилар помедлил. — Потом было много других. Я, знаете ли, об этом сразу сказал полиции.
— Но вы разговаривали и с моим помощником, Джонни Муром, два дня спустя. Так ведь?
— Я помню мистера Мура. Да.
— И вы, видимо, помните, что он задавал вам вопрос, который я только что задал: можете ли вы назвать еще кого-нибудь из тех, кого вы обслуживали в тот день?
— Помню. Да, задавал.
— И ответ был тот же самый — больше вы никого не напомнили.
Агилар скрестил руки на груди.
— Да, не запомнил. Эти были знаменитостями.
Пэйджит подошел к нему ближе, игнорируя последнее замечание.
— А вы не помните, — мягко спросил он, — у кого были опущены или подняты шторы?
У Агилара был уже несчастный вид.
— Нет, — пробормотал он. — Я помню только комнату мистера Ренсома.
Пэйджит сказал, как будто его внезапно озарило:
— Потому что вы вспомнили, как смотрели оттуда на Беркли.
Агилар подался вперед, как бы в стремлении ухватиться за подсказку Пэйджита.
— Верно!
— А у вас такая привычка — смотреть на Беркли? Вы всегда смотрите, когда есть возможность?
— Когда я вспоминаю о нем. — Агилар улыбнулся. — Из того дома, где я живу, вид не такой клевый.
Пэйджит улыбнулся в ответ.
— А вы случайно не вспомните, — любезно спросил он, — сколько комнат на десятом этаже и выше с видом на Беркли вы посетили в тот день?
Агилар уставился на него:
— Нет.
— Двенадцать комнат, — равнодушным голосом непререкаемого авторитета произнес Пэйджит. — И три номера люкс. Все с видом на Беркли. Реальные цифры, на ваш взгляд?
Агилар помолчал, уставившись на него обиженным, подозрительным взглядом.
— Может быть.
— У вас был ностальгический день, — заметил Пэйджит.
— Ваша Честь, — выкрикнула Шарп. — Вопрос неправомерен, не по существу.
— Неправомерен, — согласилась судья Мастерс. — Не по существу. Продолжайте, мистер Пэйджит.
Пэйджит отметил про себя, что вид у судьи не рассерженный.
— А вы твердо уверены, — спросил он Агилара, — что окна у мистера Ренсома не были зашторены?