Лицо в темноте - Нора Робертс

— Вот звезда сегодняшнего вечера, — провозгласила она. — Ты своего добилась. Ты далеко ушла от Святой Екатерины, по дружка.

— Ага.

Эмма зажмурилась. Лишь так ей удалось почувствовать, что все происходит в действительности.

— Смотри, кого я нашла.

— Бев! — Эмма бросилась ей на шею. — Не думала, что тебе удастся выбраться.

— Я не пропустила бы это ни за что на свете.

—Мы вместе входили, и я узнала ее, — объяснила Марианна. — Мы великолепно провели время, расхваливая тебя, когда пробирались сквозь толпу. Настоящее сумасшествие. — Она схватила одно из немногих оставшихся канапе. — Помнишь снимок, где я в студии, в рабочей блузе и футбольных гетрах? Его только что приобрел какой-то ослепительный мужчина. Я собираюсь узнать, не хочет ли он познакомиться с оригиналом.

— Нетрудно понять, почему ты любишь ее, — заметила Бев, когда Марианна исчезла в толпе. — Ну а как ты себя чувствуешь?

— Невероятно. Жутко, — ответила Эмма, прижимая руку к бурлящему животу. — Я уже целый час пытаюсь попасть в туалет, чтобы хорошенько выплакаться. Как я рада тебя видеть. — Тут она заметила стоящего неподалеку Брайана. — Папа тоже здесь. Поговоришь с ним?

Слегка повернув голову, Бев увидела Брайана. «После стольких лет, — подумала она, — все как прежде». Все ее чувства здесь.

— Ну конечно, — небрежно сказала она.

В толпе безопасно, а это ночь Эммы. По крайней мере, они смогут поделиться своей радостью за нее.

«Неужели ему так же трудно, как и мне? Влажные ли у него от волнения ладони? Дрогнет ли его сердце?»

Подошедший Брайан не посмел к ней прикоснуться. Лишь изо всех сил постарался, чтобы голос не выдал его смятения.

— Рад видеть тебя.

— Я тоже. — Бев силилась разжать пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в сумочку.

— Ты выглядишь…. — «Прекрасно, восхитительно». — Неплохо.

— Спасибо. У Эммы все замечательно, правда? — Бев оглянулась, но девушка уже исчезла. — Должно быть, ты очень ею гордишься.

— Да. — Брайан сделал большой глоток из стакана, который держал в руке. — Тебе принести чего-нибудь выпить?

«Как вежливо, как чертовски любезно», — подумала Бев.

— Нет, спасибо. Я немного поброжу, возможно, сама что-нибудь куплю. — Но сначала она найдет туалет и поплачет там. — Очень приятно снова увидеть тебя, Брай.

— Бев… — Глупо думать, что у нее еще остались какие-то чувства к нему. — До свидания.

Эмма издали наблюдала за ними и готова была их убить. Неужели они слепы? Это же не плод ее воображения, она хорошо научилась понимать чувства людей по глазам, жестам, поведению. Оба по-прежнему любили друг друга. И по-прежнему боялись этого. Глубоко вздохнув, Эмма направилась к отцу. Возможно, если она поговорит с ним…

— Эмма, милочка, — поймал ее за талию Джонно, — я собираюсь сбежать.

— Ты не можешь уйти так рано. — Она разгладила лацканы его пиджака. В настоящее время Джонно предпочитал одежду в стиле ретро, и лацканы были шириной с ее ладонь. — Бев здесь.

— Вот как? Тогда надо посмотреть, готова ли она удалиться со мной. А пока гляди, я встретил кое-кого из твоего прошлого.

— У меня нет прошлого, — засмеялась Эмма.

— А знойный день на пляже? А парень в спортивных трусах? — Джонно махнул рукой, словно фокусник, вытаскивающий из шляпы зайца. — Майкл!

«Как странно видеть его здесь, — подумала Эмма, — такого красивого и неловкого в костюме, при галстуке». Темные густые волосы Майкла по-прежнему не поддавались расческе. Лицо стало более утонченным, а нос с горбинкой лишь добавлял очарования. Майкл стоял, засунув руки в карманы, и, похоже, предпочел бы оказаться подальше отсюда.

— Я… э… был в городе и…

Засмеявшись, Эмма бросилась ему на шею, и Майклу показалось, что у него остановилось сердце. Во всяком случае, его мозг перестал работать. Медленно вытащив руки из карманов, Майкл едва прикоснулся к ее спине, такой же, какой он ее запомнил и какой она будет всегда. Прямой, упругой и хрупкой.

— Это замечательно. Не могу поверить, что ты действительно здесь.

У нее в голове пронеслись воспоминания. День на пляже. Два дня на пляже. Чувства, которые она испытала в детстве и уже будучи взрослой девушкой, нахлынули на Эмму так стремительно, так неожиданно, что она прижала Майкла к себе и долго не отпускала. А когда наконец отодвинулась от него, у нее были влажные глаза.

— Прошло столько времени.

— Да. Года четыре, плюс-минус. — Он мог бы точно назвать количество лет, месяцев и дней. — Ты выглядишь великолепно.

— Ты тоже. Я никогда не видела тебя в костюме.

— Ну…

— Ты в Нью-Йорке по делам?

— Да-а, — соврал Майкл, озабоченный не собственной правдивостью, а тем, чтобы не показаться дураком. — Я прочел о выставке.

Это правда, только он прочел об этом в Калифорнии и взял отпуск на три дня по семейным обстоятельствам.

— Ну и что ты думаешь?

— О чем?

— О выставке. — Держа его за руку, Эмма медленно пошла по залу.

— Великолепно. Я ничего не смыслю в фотографии, но твои работы мне нравятся. Более того…

— Более того?

— Я не имел понятия, что ты можешь делать такое. Например, вот это.

Майкл остановился перед снимком двух мужчин в натянутых на самые глаза шерстяных шапочках и завернувшихся в рваные пальто. Один лежал на куске картона и спал. Другой смотрел прямо в объектив, и глаза у него были мрачные и усталые.

— Очень„сильно и очень трогает.

— Нью-Йорк — это не только Мэдисон-авеню.

— Нужны талант и большая восприимчивость, чтобы передавать все стороны жизни.

Эмма с удивлением взглянула на Майкла. Именно это она и пыталась сделать серией работ о городе, «Опустошении», людях.

— Для человека, не смыслящего в фотографии, удивительно правильное замечание. Когда ты уезжаешь?

— Рано утром.

— О! — Эмма пошла дальше, удивляясь глубине своего разочарования. — А я надеялась, ты сможешь побыть здесь несколько дней.

— Я даже не был уверен, что ты заговоришь со мной.

— Это было так давно, Майкл. Я тогда отреагировала не столько на то, что происходило с тобой, сколько на то, что случилось в тот вечер со мной. Теперь это уже совершенно неважно. — Улыбнувшись, она поцеловала его в щеку. — Прощаешь меня?

— Такой же вопрос хотел задать и я.

Продолжая улыбаться, она провела рукой по его щеке.

— Эмма!

Она вздрогнула. Опять это чувство вины, как будто Дрю застал ее с Майклом в постели, а не в зале, полном людей.

— О, ты напугал меня. Это Майкл Кессельринг, мой старый друг. Майкл, это Дрю, мой муж.

Тот крепко обхватил жену за талию. Майклу он руки не протянул, ограничившись кивком.

— Эмма, кое-кто хочет поговорить с тобой. Ты забыла про свои обязанности.