Власть волшебства - Андрей Смирнов

...В мире, называемом Сьюон, добропорядочный бюргер по имени Лаккай Сигкио выглядывает из окна своего дома. Середина ночи, но лето в разгаре и обе луны полные, и потому мир, который видит Лаккай, — не беспроглядно-черный, а темно-серый, даже серебристый. Дом Лаккая стоит на краю города, у недостроенной стены, свежий ветер, прилетающий из леса, будоражит горожанина. Он слышит крик баньши и вспоминает о том, как когда-то, еще юнцом, пытался найти это призрачное колдовское создание, шел на ее голос, долго блуждал по лесу, едва не был растерзан дикими зверями, но так и не нашел ничего. Тогда же ему впервые пришла мысль о том, что этот предвещающий смерть призрак не обладает ничем, кроме голоса, не имеет ничего, что можно было бы увидеть, но только услышать. Говорили, что баныни умеют принимать облик женщин, но если так, почему он никого не встретил в лесу? У нее нет никакого тела, а крик, который, как кажется, исторгает кто-то, и есть она сама. Чья-то обезумевшая душа полностью растворилась в этом невыносимом звуке — то ли вопле, то ли плаче, от нее не осталось ничего доступного взгляду или ощущению, осталось только доступное слуху. Может ли душа превратиться в звук? Лаккай Сигкио полагает, что да. Ведь звуки — это искажения наполняющего мироздание эфира, а из чего состоит душа, как не из того же самого эфира?.. Каждая душа в каком-то смысле и есть звук, а людское сообщество — многоголосый хор, смерть освобождает этот беззвучный звук из заточения, а иногда бывает и так, что освобожденный звук становится слышен. Лаккаю кажется, что он все понял. Чтобы убедиться в этом, он пробирается по дому, находит топор и отрубает четыре головы: одна голова принадлежит его молодой жене, вторая матери, и еще две — детям. Каждый раз он с напряжением ждет освобожденных звуков, но не слышит ничего. После убийства детей он вдруг понимает, что сделал. Бюргера охватывает безумный ужас. Он не может даже кричать. Он не верит, что совершил все это, это похоже на кошмарный сон, но его руки в крови, перед ним мертвые тела и он никак не может проснуться. Тогда он разливает по полу керосин, разбивает все незажженные лампы, выбрасывает из комода белье, потрошит книги и, наконец, поджигает все это. Огонь быстро распространяется по дому, когда он охватывает Лаккая, бюргер начинает кричать. Нет ничего, кроме боли, ужаса и отчаянья. Он — всецело в этом крике; прежде чем умереть, он понимает, что был прав: каждая душа — это определенный звук, и целую секунду, а может быть и две, растянувшиеся в неопределенный отрезок времени между жизнью и смертью, Лаккай Сигкио знает, как звучит он сам... Кости наконец останавливаются, и на всех трех — одинаковая темная монограмма.

— Не будем откладывать то, что не следует откладывать, — говорит Пожиратель Голосов Анти-наар, Владыка Пределов, когда глаза всех присутствующих в зале обращаются к тому, что напоминает пространственную дыру, очертания которой имеют сходство с силуэтом человека. — Милорды, я зову вас быть моими свидетелями.

Стеклянные двери разъехались в стороны и в холл телебашни вошли двое: мужчина в шикарном бежевом костюме и женщина в светло-зеленом платье, с меховым манто, накинутым на голые плечи. Женщина осмотрелась — она явно была тут впервые. Просторный холл имел конусообразную форму, впереди, на возвышении, к которому вела широкая мраморная лестница, располагался небольшой ботанический сад, справа — прозрачные кабинки лифтов, слева — стойки с персоналом, магазинчики и кафетерий...

— Почему вы выбрали именно этот мир? — спросила Алиана у своего спутника.

— Мне нравятся технологические миры, — признался Кэсиан.

— Вот как? — Ледяная колдунья наморщила носик. — Что же вы в них находите?

— М-м-м... а разве должна быть причина? Я хочу сказать, что если бы все наши предпочтения имели разумную причину, то что было бы самой первой причиной? Положим, я скажу, что в технике мне нравится ее сложность, но что будет причиной, в силу которой я предпочитаю сложное — простому? Можно найти причину и для этого, но вообще говоря, этот поиск причин — бесконечен.

Алиана ненадолго задумалась:

— Пожалуй, что-то в этом есть, — легкомысленно согласилась она. — Но для меня сказанное выглядит слегка запутанным... А куда мы сейчас?

— Наверх. Там должен быть неплохой ресторан. И вид сверху отличный.

Галантным жестом Кэсиан предложил своей даме проследовать направо. Когда они направились к лифтам, из опустившейся кабинки выбралась группа молодых людей. Они шутили и громко болтали, девушка звонко смеялась, следовавший позади всех патлатый парень молча улыбался. Респектабельный господин и его дама разминулись с бездельничающими студентами, не заметив друг друга — и лишь молчаливый паренек, скользнув мимолетным взглядом по совершенно обычному, ничем не примечательному лицу Кэсиана, вдруг замедлил движение и посмотрел на него более внимательно; когда Кэсиан прошел мимо, остановился и продолжал глядеть вслед, выражение лица у него при этом было совершенно ошеломленное. Вдруг опомнился и бросился догонять.

Кэсиан скептически поглядел на юношу, робко тронувшего его за рукав и побудившего обернуться.

— Простите. — Молодой человек судорожно сглотнул. — Это действительно вы?.. Я видел вас во сне. Вы...

Кэсиан скривился, как будто бы разжевал кислую сливу.

— Брысь отсюда, хакер!.. У меня свидание. Он щелкнул пальцами и молодой человек исчез.

Его исчезновения никто не заметил — по случайности все люди, находившиеся в холле, в этот момент смотрели в другую сторону.

Кэсиан и Алиана вошли в лифт. Кэсиан нажал на кнопку, двери закрылись и кабинка начала движение.

— Странный какой-то мальчик, — заметила Алиана. — Кто это вообще был?

— Член местного клуба сновидцев.

— Тут даже и такие есть? — Ледяная колдунья слегка удивилась. — То есть это не чисто технологический мир?

— Ну-у... — потянул Кэсиан. — По сути, это просто группа подростков, которым нечего делать.

— Кажется, он вас узнал.

Властитель Грезящих Лесов пожал плечами:

— Наверное, видел в сновидении проекцию одного из моих магических тел.

— А почему вы назвали его «взломщиком»?

— Ну эта маленькая инициативная группка юных исследователей трактует чувственную реальность как сложную программу, которую они, хакеры, как бы пытаются взломать. Специфическое восприятие мира, свойственное эпохе компьютеров.

— А что такое...

Следующие десять минут он объяснял ей, что такое компьютеры, файлы, операционные системы... Когда закончил, они как раз добрались до ресторана.