Вирус войны - Дайре Грей

Когда становилось так муторно, мама затягивала песню. И бабушка тоже. И пели до тех пор, пока не отпускало. Ольга, задумавшись, тоже тихонько замурлыкала знакомый мотив:

— Ой, то ни вечер, то ни вечер, мне малым-мало спалось…

Ликос перестал вычесывать ухо и повернул к ней острую морду.

— Мне малым-мало спалось, ой, да во сне привиделось…

Креон сел рядом. И оказалось, что плечо у него очень удобное. Не мягкое. Не жесткое. А такое, как надо.

— Мне во сне привиделось, будто конь мой вороной расплясался, разыгрался, разрезвился подо мной…

Она подняла голову, хотела заглянуть в глаза мужчины — понять, стоит ли продолжать, а встретила губы. Замерла от неожиданности. Выдохнула. И поцеловала сама.

Губы у него были твердые. И на них привкус блинов остался. С вареньем. Вишневым. Вкусно. И сладко. Так, что внутри все дрожит. И сжимается от восторга. Будто зимой с горки летишь. Или как в детстве на качелях. Все выше и выше. Вот только они давно не дети…

Руки легли на плечи. Скользнули вниз. Сжали. Прижали ближе. К груди, где ухало сердце. Громко. Часто. Его захотелось успокоить. Ольга приложила ладонь. И мужчина отстранился. Заглянул в глаза. Серьезный такой. Вот только идиотского благородства ей сейчас не хватало!

— Остановишься — скалкой тресну, — голос оказался хриплым и низким. Таким не угрожать надо, а сообщения на телефон надиктовывать. Любовнику.

Впрочем, угроза тоже подошла. Показалось, что Креон даже улыбнулся. Уголки губ дрогнули. А потом он снова ее поцеловал. И больше уже не останавливался. Он не торопился. Медленно стягивал с нее кофту. Позволил избавить себя от футболки. Смотрел. Целовал. Прикасался. Уверенно. И нежно. Без трепета. И без слюнявых страстей. Так, что любимый контролер в голове наконец-то расслабился и отступил на второй план, позволив просто получать удовольствие. И дарить его…

Оказывается, прелюдия может быть совсем не скучной. Пусть и немного странной, когда вот так внимательно смотрят. Наблюдают за реакцией. И молчат. Изучают, позволяя изучать в ответ. В какой-то момент тишина перестала напрягать. Остались только они двое. Руки. Губы. Тела…

Его глухой стон и ее сбитое дыхание, когда границ не осталось вовсе. А потом… такие знакомые движения. И будто снова на качелях. Взлетаешь с каждым толчком все выше и выше. До крон деревьев. До крыш домов. До самого неба. И задыхаешься от восторга, что криком рвется наружу. И сдержаться нет сил. Да и не нужно…

Ее отпускало долго. Тело подрагивало, переживая отголоски оргазма. Мышцы превратились в желе. В голове было пусто. А в душе… Тепло. Светло. Спокойно. И ничего, совсем ничего, не нужно.

Кажется, она все-таки свихнулась…

Часть 3. Немезида. Глава 49

Этра

…— Ой, да налетели ветры злые…

По пустому подвалу голос разносился звонко. Множился эхом. Слухом и голосом природа Сашу не наделила, но здесь жалеть было некого. Те, кто услышат, потерпят. А не понравится, пусть мучаются…

— Ой, да с восточной стороны…

Ночью она так и не уснула. Не смогла. Перед глазами каждый раз вставало пламя. И рыжие волосы Филис, развевающиеся на ветру. Конечно, на самом деле все выглядело иначе, и она никогда не узнает, как именно. К счастью… Но фантазии это не объяснишь.

— Ой, да сорвали черну шапку с моей буйной головы…

Желудок болел от голода. Голова трещала от недосыпа. А все тело охватило странное онемение. Гнева не осталось. Только пустота.

— Помнишь, что я говорила о войне?

Талия сидела у противоположной стены. Поджав ноги, она что-то чертила пальцем на полу.

— Война — это вирус, поражающий планеты. Болезнь, тяжелая форма которой способна уничтожить все живое. В войне нет победителей и проигравших. Пересекая черту насилия, проигрывают все.

Ее голос звучал сухо. Спокойно. Как и в прошлый раз. Когда у них было время на корабле. Достаточно, чтобы многое обсудить.

— Порой, однако, выбора нам не оставляют. Нельзя победить в одиночку. Тебе нужны союзники.

Нужны. Батима. Только… Никто к ней больше не приходил. И… нужна ли она этой девочке? Слишком наблюдательной и расчетливой для своих лет?

— А еще план. Нужно спастись. Выжить. Понимаешь? Тебе нельзя умирать.

Нельзя. Только что делать? Грызть камни? Воду она уже пила из бачка унитаза. Благо он тут имелся. И наполнялся исправно. И, судя по вкусу, вода не отличалась от той, которой она мылась в комнате. Сколько человек может прожить без еды?

— Как только хаос во дворце уляжется, про тебя вспомнят. Выпустят.

Если хаос не затянется… И кто станет во главе Этры? А еще та болезнь. Откуда течет вода во дворец? Не заразились ли еще те земли? И насколько опасна болезнь для инопланетян? Почему этроссы вообще не сообщили об эпидемии?

Талия подняла на нее взгляд. Пронзительный. Немного насмешливый. Лукавый.

— А сама как думаешь?

Вина. Они могли считать себя виноватыми в произошедшем. Но разве им не помогли бы? Разве их бросили бы бороться одних?

— Гордость порой смертельна. Как и глупость.

Тогда что они могли натворить? В конце войны. Или во время? Или?

— Газ. Они использовали биологическое оружие, которое влияло на гормональную и нервную систему. Нам так и не удалось узнать, из чего его сделали.

Газ. Гормональная и нервная система. Сделан. Биологически…

Саша дернулась. Встретилась взглядом с принцессой. Догадка лежала на поверхности. И теперь Талия тоже поняла.

— Белесый. Он походил на туман, если верить отчетам…

Или на медузообразное тело Археоса. Светлое. Полупрозрачное. Белесое. Неужели этроссы поймали и убили Археоса? Но, тогда они должны были понять, на что похоже ядро.

— Если только он не был слишком мал, чтобы они поняли и провели аналогии.

Детеныш? Газ. Вряд ли у них получилось с первого раза, должны были ставиться опыты. Эксперименты. Но… почему взрослые это допустили? Из памяти ядра следовало, что за своим потомством, Археосы