Князь Путивльский. Том 1 - Александр Чернобровкин

Я подсаживаюсь к костру на седло, принесенное слугой, и насмешливо говорю Ивану Асеню:

– Латиняне напали на ромеев. С чего бы это?!

– Разве их поймешь, выродков?! – в тон мне произносит царь Иван. – Вот Алексей Тарханиот, – кивает он на ромея, – командир ромеев, тоже не может понять, за что на них, спящих, напали?! Говорит, что он и его воины готовы завтра отомстить за подлое нападение.

– Дадим им такую возможность, – соглашаюсь я и беру поданный слугой бокал с вином.

Стоит нам с царем хоть на минуту присесть, как слуга сразу подает вино. Это уже пожилой мужчина с вытянутым лицом почти без подбородка. Ему еще в молодости отрезали язык. За что – рассказать не может. Наверное, за это похвальное качество его и взял в слуги отец царя, тоже Иван Асень, которым сын очень гордится и называет Старым Асенем.

– Это Александр, князь Путивльский, – представляет меня болгарский царь.

– Тот самый, что взял сарацинский город? – спрашивает Алексей Тарханиот.

– Видимо, да, – отвечаю я, приходя к выводу, что отсутствие средств массовой информации абсолютно не влияет на скорость распространения слухов.

– Говорят, ты защищал Константинополь, – продолжает знатный ромей.

– Это было не самое удачное сражение в моей жизни, – молвил я.

– Для моего отца оно было последним, – сообщил Алексей Тарханиот.

Я не стал спрашивать, что заставило его воевать на стороне убийц отца.

– Иоанн Дука Ватацес неплохо справляется с латинянами. Наверняка ему нужны толковые офицеры, – подсказываю я.

– Я уже думал об этом, но граф Генрих обещал мне имение, – рассказал ромей. – Теперь граф погиб, а его вассалы подло напали на нас. Отомщу им и уеду к Вацатесу.

42

На рассвете латиняне, бросив арбы и большую часть награбленного, снялись и с небольшим обозом из телег, нагруженных, видимо, тяжело раненными и самым ценным имуществом, начала отступать в сторону Адрианополя. Они разделили свой отряд на две части. Одна, меньшая, в которой были и легко раненые, шла впереди обоза, вторая, более боеспособная, – позади. Рыцари и сержанты ехали сразу за обозом. Наверное, чтобы иметь возможность помочь обеим частям отряда в случае необходимости. Надо признать, командир у них толковый. Такого нельзя отпускать живым.

О чем я и сказал царю Ивану Асеню, который ехал рядом со мной:

– Мы слишком многому научили этих. Такие знания не должны попасть на вооружение остальным латинянам.

– Будем преследовать их хоть до стен Адрианополя, пока не перебьем всех, – согласился со мной царь Болгарии.

Впереди нас скачет отряд половцев. Они висят на хвосте у латинян, как назойливые мухи, постоянно обстреливают из луков, изображают нападение. Латиняне сперва останавливались, готовились отразить атаку. Затем привыкли и перестали обращать на кочевников внимание. Только ругались, когда в кого-нибудь попадала стрела. Осталось латинян около трех сотен. Теперь нас было больше, раза в два с половиной, но мы не нападали, просто шли за ними. Пусть думают, что мы их боимся.

Следом за сопровождающими нас с царем конными дружинниками идут перебежавшие на нашу сторону ромеи. Точнее, большую часть перебежчиков составляют романизированные славяне. Их около двух с половиной сотен. Утром к нам прибилось несколько десятков разбежавшихся ночью по долине ромеев. Увидели, что их «однополчане» идут с оружием и в доспехах, и решили, что в стаде будет спокойнее. Им обещана часть трофеев, если сразятся с латинянами. Уговаривать никого не пришлось. Эти ребята мотивированы перебить латинян даже больше, чем мы. Ромеи, легко предающие всех, жутко ненавидят предателей. Славяне предают с неохотой, поэтому еще жестче мстят за предательство. Сегодня перебежчики первыми пойдут в атаку.

Несколько минут назад из придорожных кустов вылез болгарский крестьянин, подошел к царю Ивану и доложил:

– За следующим поворотом.

Это был один из проводников, которые ночью повели наших лучников и арбалетчиков к месту новой засады. Латинян, которые видят наше войско позади себя, ждет впереди сюрприз. Надеюсь, у Мончука хватит ума пропустить передовой отряд и начать отстрел с рыцарей.

Когда хвост колонны латинян скрывается за поворотом, я оборачиваясь и приказываю:

– Коннице принять влево, пропустить ромеев! – Затем говорю Алексею Тарханиоту, который скачет на одолженном ему коне позади нас с царем: – Сейчас латиняне попадут в засаду. Добейте их.

– Ромеи, за мной! Бегом! – командует он и пришпоривает коня.

Я машу половцам, чтобы пропустили пехоту. Сутовкан и его люди предупреждены, поэтому сразу перемещаются к левой обочине, к крутому, поросшему деревьями и кустарником склону, который спускается к дороге. Справа от дороги уходит вниз еще более крутой склон, тоже поросший невысокими деревьями и густыми зарослями кустов.

Впереди слышатся вопли латинян и ржание раненых лошадей. Это принялись за дело наши стрелки. Ромеи переходят на бег. Наверное, боятся, что всех врагов перебьют без их участия. Я тоже пришпориваю коня, чтобы не отстать от ромеев.

Половцы пропускают и конных дружинников. Кочевникам привычнее атаковать убирающих противников. Пока враг дает отпор, пусть с ним сражаются другие.

Мы с царем Болгарии выезжаем из-за поворота как раз в тот момент, когда ромеи врезаются в неровный строй латинян. Я не вижу ни одного конного рыцаря или сержанта. То ли их всех перебили, то ли они спешились, чтобы меньше подставляться. Какое-то сопротивление оказывают только последние шеренги латинян, которым приходится одновременно отражать нападение ромеев и уклоняться от стрел, болтов и камней, которые летят сверху. Передовой отряд быстрым маршем отрывается от преследования, бросив своих товарищей.

Видимо, появление нашей конницы доламывает боевой дух латинян из арьергарда. Бросая щиты и копья, они бегут мимо телег остановившегося обоза. Кто-то из латинян успевает с помощью меча быстро «выпрячь» коня из телеги, вскакивает на него и несется по дороге, отталкивая ногами своих товарищей, которые пытаются схватиться за стремя, чтобы бежать быстрее.

– Вот теперь пришел наш черед, – говорю я Ивану Асеню.

Мы проезжаем мимо обоза и, обгоняя ромеев, которые гонятся за удирающими врагами, мчимся по дороге. У меня в руке короткая и легкая степная пика. Я немного модернизировал ее, приделав к «пятке» кожаный ремешок длиной метра полтора, второй конец которого надет петлей на мое запястье. Я могу метнуть пику на короткое расстояние и не лишиться ее. Что и делаю несколько раз, догоняя убегающих латинян. Только один из них в короткой кольчуге, на остальных кожаные доспехи. Граненый острый наконечник пики одинаково легко пробивает и сплетенные, металлические кольца, и вываренную кожу. Целюсь в ложбину между лопатками немного ниже шеи. Попадание в позвоночник гарантирует стопроцентную ликвидацию противника. Даже если выживет, воевать никогда уже не будет. И не только воевать. Острие пики влезает в тело на несколько сантиметров, если попадает в позвоночник, или, если не попадает в кости, пробивает насквозь. Человек еще какое-то время движется по инерции вперед, но ноги уже подгибаются. Я дергаю правую руку вверх. Пика, подчиняясь ремешку, выскакивает из падающего тела, подлетает вверх. Я ловлю ее, перехватываю поудобнее для броска и поражаю следующего врага.