Ричард Длинные Руки — эрцгерцог - Гай Орловский

Все поморщились, только Герберт Страстный ничем не проявил свое отношение, слишком углубившись в вычисления, ну еще Сьюманс пару раз кивнул, не отрывая от меня пронизывающего взора.

В мозгу щелкнуло, там наконец сообразило, чем занимается великий Герберт, я ощутил, как с плеч рухнула гора и рассыпалась в песок.

Простите, — прервал я сам себя, — но не могу не восхититься огромными возможностями великого мага Герберта Страстного! Он просто гений в математике!.. Я не представляю, как это он ухитряется работать с римской нумерацией. Это ж какую голову нужно иметь, какой мозг, какие закрученные извилины!

Герберт Страстный поморщился, но на лесть сказал гордо:

— Пока что мне одному удаются умножения и деления.

— Это невероятно, — сказал я быстро. — Хотя, если использовать другую систему, я охотно с вами потягаюсь.

Он посмотрел поверх листка на меня с изумлением.

— Вы? Вы лично?

— Называйте число, — предложил я.

Он засмеялся.

— Не боитесь опозориться? Ладно, в вашем возрасте это не будет стыдно, но уроком будет. Хорошо, две тысячи помножить на три тысячи.

— Шесть миллионов, — ответил я.

Он вскинул брови.

— Что?

— Можете проверить, — предложил я. — Если я не прав, готов положить свою голову на плаху.

Он всмотрелся в меня, покачал головой.

— Не-е-ет, тогда давайте что-нибудь посложнее. Семь тысяч помножить на три тысячи!

— Двадцать один миллион, — ответил я.

Он вскинул брови.

— Верно… Но я вчера достиг этого результата после семи часов непрерывных вычислений!

Я сдвинул плечами.

— Сочувствую.

Маги переводили взгляды с него на меня и обратно, но хранили озадаченное молчание.

Герберт Страстный сказал азартно:

— Тогда попробуем вас в делении! Разделите сто тысяч на пять тысяч!

Двадцать, — ответил я. — Такое считается в уме,

но, конечно, не тому, кто пользуется римскими цифрами. Может быть, давайте обучу вас более прогрессивному счету? Это будет мой как бы вклад…

Он непреклонно покачал головой.

— Сто двадцать шесть умножить на тридцать семь! Готовы?

Глава 2

Я написал обе цифры одна под другой и начал умножать в столбик. Герберт Страстный долго и старательно выписывал свои римские цифры, получилось «СХХУI умножить на XXXVII», так как этих знаков в римской нумерологии не существовало. Так же, как, к примеру, нуля.

Сьюманс и остальные с интересом следили за моими непонятными закорючками.

— Это… — произнес Сьюманс шепотом, словно они могли разбежаться в испуге от громкого голоса, — что за руны?

— Цифры, — сообщил я. — Арабские, хотя, конечно, не арабские, но дело не в названии, верно?… Та-ак, сюда еще четверочку, скидываем, одну в уме… Четыре тысячи шестьсот шестьдесят два!

Герберт Страстный поднял голову.

— Что четыре тысячи…. Вы о чем?

— Результат, — сказал я.

На меня смотрели с недоумением, Сьюманс проговорил медленно:

— Уважаемый маг Герберт только приступил к вычислениям… а вы уже закончили?

— Все дело в новой системе, — сказал я. — Могу объяснить, если хотите. Это очень просто, кстати. Но я хотел показать ту великую магию, которая… совершенно не требует магии! А это значит, что могут пользоваться все-все!..

Сьюманс сказал в нетерпении:

— Сперва объясните эти трюки с вычислениями!

Да-да, — произнес Тиларет Стойкий с угрозой в голосе, — мы уж постараемся понять этот фокус.

— Никакого фокуса нет, — начал я. — Смотрите… Судя по их лицам и загоревшимся глазам, понять все не просто хотели, а жаждали. Я взялся объяснять, пока еще не особенно веря в успех, все-таки пожилые люди, а у них мышление закостенелое, однако эти люди вовсе не становились с возрастом пожилыми, схватывают быстро, запоминают, какая закорючка что значит.

Тиграт Вдумчивый просто написал их рядом с римскими и то и дело водит головой, проверяя память.

Сперва они пробовали умножать однозначные, а потом расхрабрились и перешли к двузначным. Быстрее всех разобрался Сьюманс. Он умножил сто двадцать шесть на тридцать семь и получил те же четыре тысячи шестьсот шестьдесят два, раскрыл рот, ошалелый от неожиданного успеха, как раздался торжествующий голос Герберта Страстного:

— Ну вот, я закончил… Теперь посмотрим, что получилось у вас, самонадеянный юноша…

Маги молча смотрели на его расчеты

СХХУI умножить на X равняется М СС LХ

СХХУI умножить на X равняется М СС LХ

СХХУI умножить на X равняется М СС LХ

СХХУI умножить на V равняется DСХХХ

СХХУI умножить на I равняется С XXVI

СХХУI умножить на I равняется С XXVI

Получено

МММ D ССССС'ССССLLLХХХХХ'ХХХХХVVII равняется ММММDСLХII

и на мои:

126

х

37

______

882

+

387

______

4662

Лицо величайшего из математиков медленно и страшно мрачнело, зато Сьюманс расцвел как майская роза, едва не пустился в пляс, даже хихикнул как-то несолидно.

Герберт Страстный со злостью скомкал лист бумаги и отшвырнул. Все остальные смотрели на него с напряженными лицами. Я понял, что как бы держат его за руки, не давая вспылить, выйти из себя, вызвать грозу или землетрясение.

Тиграт Вдумчивый сказал сдержанно:

— Да, вы уже доказали, что человек вы необычный… Да и предлагаете странные и очень необычные вещи, о которых никто и не заикался… Мы уже принимали как аксиому, что между воинами и магами всегда должна быть война. Это в нашем мышлении…

Я вскинул руку, он поморщился, но умолк, я сказал быстро:

— Вы абсолютно правы, достопочтенный и великий Тиграт Вдумчивый!.. Я осмелился прервать вашу замечательную речь, исполненную глубочайшего смысла, только потому, что хочу напомнить… я, как вы уже знаете, тоже маг. Но я еще и правитель королевства, как уже сказал… а это, как вы понимаете, накладывает обязанности заботиться и о простом народе.

Он произнес с неподражаемым чувством полнейшего превосходства:

— Если вы и по духу маг… а не только по удаче… то почему вам не бросить всю эту суету? Почему не посвятить себя поискам еще более высокой магической мощи?.. Вы же можете, уже доказали.

Все умолкли, смотрели с интересом. Я перевел дыхание, первую часть выполнил, заставив их не только слышать, но и слушать, собрался с духом, заговорил медленно, стараясь, чтобы в моем голосе звучала некая умудренность:

Я молод, но старые книги читал… И заметил, что все Великие Маги либо умирали со всеми их знаниями, либо добивались бессмертия и куда-то исчезали. Бессмертие — это наша мечта, но это мечта умирающего от жажды в пустыне, который ни о чем больше не мечтает, как о глотке воды. Но когда наконец доберется до родника и напьется, он замечает, что вокруг все та же осточертевшая пустыня… И так из года в год, из века в век… Для гения всю жизнь находиться среди дураков — мука. И знать, что так будет всегда.