Дочь похитительницы снов - Майкл Муркок

Выехав из туннеля, с зажженными факелами в руках, мы увидели одну из пантер, оживленных Мееркларом. Животное кивком головы велело нам следовать за ним, и мы отправились в дорогу, которая рано или поздно должна была привести нас к Гейнору.

Пантера – это Оуна в зверином обличье? Или похитительница снов лишь мысленно управляет зверем? Как бы то ни было, нам оставалось лишь довериться пантере, которая неутомимо бежала впереди, изредка оглядываясь, как бы проверяя, не сбились ли мы с пути.

Признаться, я ожидал засады. С Гейнора станется подстроить нам ловушку – он ведь не привык оставаться в долгу. Впрочем, я быстро сообразил, что мои опасения необоснованны: у Гейнора больше нет войска, если не считать кучки нацистов.

Словно для того чтобы показать, как сошлись с дикарями и тругами, пантера провела нас через лагерь Гейнора. Кошки потрудились на славу. Везде, куда ни посмотри, лежали обезображенные туши тругов, и у большинства были перегрызены глотки. Дикарям тоже досталось, но они разбежались прежде, чем большие кошки закончили разбираться с тругами. Вряд ли Гейнору, возвратись он к их становьям, удастся снова созвать армию.

Позади раздался жутковатый вой, будто шакалы оплакивали погибших; а в следующий миг из-за высокого сталагмита выехал Гейнор. С ним был Клостерхейм и несколько солдат, боязливо переглядывавшихся между собой. Гейнор вращал над головой отливающий серебром клинок, весь во власти безудержной ненависти. Его рот был разинут в крике, но воинственная песнь меча заглушала голос моего кузена.

Мы с Эльриком среагировали мгновенно.

Клинки оказались у нас в руках. Их бормотание перешло в надрывный вой, а затем сменилось грозным рыком, по сравнению с которым песнь белого меча казалась робким тявканьем.

Гейнор, похоже, не ожидал такого поворота событий. Он успел отвыкнуть от того, что кто-то смеет ему сопротивляться, и недавнее побоище не пошло моему кузену впрок. Он натянул поводья, заставив коня остановиться – и мановением руки послал на нас своих людей.

Во мне снова вспыхнула ярость битвы. Еще немного – и она захлестнет меня с головой. Эльрик рассмеялся и направил коня на врагов. Бурезов вонзился в тело переднего всадника и торжествующе завыл, а когда душа противника была выпита – сыто заурчал.

Равенбранд норовил выскользнуть из моей руки. Словно по собственной воле, он срубил следующему солдату голову и разрубил пополам череп. И тоже довольно заурчал, когда жизненная энергия жертвы перетекла в него и передалась мне. Я вдруг подумал, что применительно к нам выражение «жить мечом» обрело новый смысл… Заметив краем глаза Клостерхейма, я развернулся к нему лицом, а Эльрик между тем уже схватился с Гейнором. На меня бросились сразу двое нацистов. Я взмахнул клинком, и Равенбранд, по широкой дуге, будто маятник, ранил сперва одного, в бок, а затем и другого – в бедро. Первый умер сам, второго я добил. Тела, лишенные душ, обмякли в седлах. Я понял, что улыбаюсь. Повернулся – и встретился взглядом с Эльриком, глаза которого подернулись яростной кровавой пеленой.

Гейнор вынудил коня перепрыгнуть через нагромождение трупов, развернулся и воздел над головой Рунный Посох.

– Пока я владею этим, вы меня не убьете! – крикнул он. – Даже не пытайтесь, глупцы! В этом посохе – власть над миром.

Наши с Эльриком лошади были не способны прыгнуть так высоко, поэтому нам пришлось объехать трупы, и Клостерхейм с тремя другими уцелевшими солдатами встал перед нами, преграждая дорогу к своему командиру.

– Я больше не рыцарь Равновесия! – вопил Гейнор. – Я – творец Миров! – он потряс посохом, пришпорил коня и ускакал во тьму, бросив своих солдат на произвол судьбы.

Расправа над ними удовольствия не доставила. Улизнул только Клостерхейм – скрылся, улучив момент, среди каменных колонн. Я рванулся было за ним, но Эльрик остановил меня.

– Нам нужен Гейнор, – сказал мелнибонэец. – Вон пантера, она поведет нас по следу.

Зверь сразу же устремился в погоню, и наши не ведавшие усталости кони поскакали следом.

Через какое-то время мне почудился смех Гейнора и цокот копыт, сверкнула ослепительная вспышка, словно Грааль звал на помощь. Серая полоса на горизонте становилась все шире, и наконец мы въехали в призрачную дымку, что окутывала каменный лес. Заметно похолодало, воздух сделался каким-то необычным – другого слова не подберу. Дымка почему-то внушала мне безотчетный страх. Я огляделся. Кругом сплошной камень. Чистилище, дантовское чистилище.

Как тут тихо, как безжизненно! Впрочем, страх постепенно проходил, уступая место в душе небывалому, неизведанному покою. В конце концов, я же бывал здесь и раньше – если воспоминания Эльрика меня не обманывают.

Лошади неутомимо несли нас вперед, их не требовалось ни понукать, ни подгонять. А пантера указывала путь.

Дымка загустела, превратилась в серое марево, в котором мы затерялись, словно в тумане.

Не отпускало ощущение, что Гейнор с Клостерхеймом вот-вот нападут на нас. И когда из мглы впереди проступило яркое, красное с зеленым пятно – будто распустились гигантские цветки амариллиса и ириса, – я, признаться, вздрогнул от неожиданности.

– Что это такое? – спросил я. Эльрик криво усмехнулся.

– Не знаю. Быть может, чья-нибудь шальная мысль?

Неужели марево способно создавать такие захватывающие картины? Очень может быть; я почти не сомневался, что эта мгла наделена сознанием. Буду откровенен, от легендарных Серых Жил я ожидал чего-то большего, но, с другой стороны, хорошо, что здесь так мирно, что не клубится, не бурлит первозданный Хаос, как можно было бы ожидать. Казалось, достаточно сосредоточиться – и различишь во мгле свои самые безудержные фантазии. Я постарался отогнать мысли о Гейноре и Клостерхейме из опасения, что, если буду думать о них, они непременно появятся.

Цокот копыт, звяканье упряжи, даже дыхание – все было неестественно громким. Пантера наполовину растворилась в мареве, превратилась в зыбкую тень. Невозможно было определить, по земле мы едем или по камню: лошади словно плыли в белесом тумане, который доставал до седел.

Вот почва стала мягче, и звуки слегка приутихли. Мало-помалу установилась тишина. Напряжение нарастало. Я повернулся к Эльрику.

– Мы его, похоже, потеряли, – мой голос казался глухим, почти неживым. – Он укрылся в Жилах. Что теперь?

Эльрик ответил – то ли вслух, то ли мысленно, я так и не понял:

– Будем искать дальше.

Силуэты становились все размытее, как если бы Серые Жилы впитывали в себя четкие линии. Впрочем, пантера пока не пропала из вида целиком. Она вела нас по следу. Рано или поздно мы настигнем Гейнора – даже здесь, в самом сердце мироздания.