Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

Надежда избавиться от цепей была ничтожна, но попытаться все-таки не мешало. Попробовав вытащить из оков руку, Тирион только еще сильнее ободрал ее, а железное кольцо, хоть убей, не желало вылезать из стены. А, провались оно все! Он постарался устроиться поудобнее. Ноги уже начали затекать; впереди ждала дьявольски беспокойная ночь – первая из многих, можно не сомневаться.

Рыцарь перед уходом отворил ставни, чтобы впустить в душную комнату бриз. Одно из окон приткнувшейся под самой крышей каморки выходило на Длинный мост и тот берег, где билось за черной стеной сердце Волантиса, другое – на площадь. В это второе окно Тирион мог кое-как выглянуть, натянув до отказа цепь. Падать не так далеко, как из небесной камеры Лизы Аррен, но все равно убьешься наверняка. Пожалуй, напившись пьяным…

Народу внизу даже в этот час было полно: моряки искали развлечений, шлюхи эти развлечения предлагали, купцы заключали сделки. Мимо, шурша мантией, проследовала красная жрица в сопровождении дюжины послушников, двое игроков у таверны сражались в кайвассу, раб им светил фонарем. Женский голос пел что-то красивое и печальное – если б Тирион понимал слова, то мог бы заплакать. Публика собиралась вокруг пары жонглеров, перекидывавшихся горящими факелами.

Рыцарь вернулся с двумя кружками и жареной уткой. Закрыл пинком дверь, разорвал утку надвое и половину швырнул Тириону. Поймать ее на лету не вышло из-за цепей; горячая жирная птица врезалась прямо в висок, и пришлось нашаривать ее где-то внизу, звякая кандалами. С третьей попытки Тирион сделал это и с наслаждением вонзил зубы в нежное мясо.

– Как насчет эля, чтобы запить?

Мормонт протянул ему кружку.

– Весь Волантис сейчас напивается, валяй и ты.

Эль почему-то благоухал фруктами. Тирион выпил и рыгнул от души. Допить и запустить тяжелой оловянной кружкой в голову рыцаря. Если повезет, она ему череп проломит. Если повезет еще больше, она пролетит мимо, и рыцарь забьет карлика до смерти.

– Что нынче, праздник?

– Третий день выборов. Всего они у них продолжаются десять дней, и все с ума сходят. Факельные шествия, речи, скоморохи, менестрели, танцоры. Брави насмерть дерутся на поединках за своих кандидатов, на боках у слонов пишут имена возможных триархов. Вон те жонглеры выступают в пользу Метисо.

– Напомни мне проголосовать за кого-то другого. – Тирион облизал жирные пальцы. Жонглерам внизу бросали монеты. – Хотя, должно быть, шутов нанимают все кандидаты.

– Они делают все, чтобы выиграть. Угощение, выпивка, зрелища. Алиос послал на улицу сто молодых красивых рабынь – обслуживать задаром тех, кто за него голосует.

– Я тоже за него, – решил Тирион. – Приведи мне одну.

– Они предназначены для свободнорожденных волантинцев, имеющих право голоса. К западу от реки таких мало найдется.

– И все это десять дней кряду? – засмеялся Тирион. – Мне бы понравилось, хотя три короля – это все-таки многовато. Не могу представить, как бы я правил Семью Королевствами вместе с дражайшей сестрицей и братцем-героем. Не прошло бы и года, как кто-то из нас убил бы двух остальных. Странно, что триархи не делают того же.

– Некоторые пытались. Волантинцы, должно быть, просто умнее западных дураков. Они тоже начудили немало, однако мальчика-триарха у них пока не было. Сумасшедших, случается, выбирают, но безумца до истечения срока сдерживают двое других. Подумай, сколько умерших могли бы жить и поныне, будь рядом с Безумным Эйерисом еще два короля.

«У него был мой отец», – заметил мысленно Тирион.

– Одни жители Вольных Городов думают, что по ту сторону Узкого моря живут только дикари, – продолжал рыцарь, – а другие на нас смотрят как на детей, которым нужен строгий отец.

– Или мать. – Серсея будет довольна, особенно когда рыцарь поднесет ей голову брата. – Этот город ты, похоже, хорошо знаешь.

– Долго здесь прожил. – Рыцарь поболтал остатками в кружке. – Когда Старк изгнал меня, я бежал со второй женой в Лисс. Браавос подошел бы мне больше, но Линессе хотелось туда, где тепло. Я воевал с браавосцами на Ройне, а жена тратила десять серебреников на каждый заработанный мной. Когда я вернулся в Лисс, у нее уже был любовник. Он весело поведал мне, что за долги я буду продан в рабство, если не уберусь из города. Так я и очутился в Волантисе – только что не раб, без гроша за душой, с одним мечом и тем, что было на мне.

– А теперь тебе захотелось домой.

Мормонт допил кружку до дна.

– Завтра найду нам корабль. На кровати лягу я, а ты располагайся на полу, как цепи позволят. Можешь спать – спи, не можешь – считай свои преступления. Как раз до утра хватит.

«У тебя и своих предостаточно, Джорах Мормонт», – подумал карлик, но вслух этого не сказал.

Сир Джорах повесил пояс с мечом на спинку кровати, стянул сапоги и кольчугу. Под шерстью, кожей и пропотевшей нижней рубахой обнаружился волосатый, покрытый шрамами торс. «Такую шкуру можно на меховой плащ продать», – подумал Тирион, глядя, как рыцарь укладывается на пахучей перине.

Вскоре Мормонт уже храпел, оставив пленника наедине с оковами. В оба открытых окна лился лунный свет. С площади доносились пьяное пение, кошачьи вопли, звон стали о сталь. Кто-то умрет этой ночью.

Ободранное запястье саднило. Кандалы даже сесть не позволяли, не то что вытянуться. Когда Тирион прислонялся к стене, руки начинали неметь, когда менял положение – обретали чувствительность, и он скрипел зубами, чтобы не закричать. Сильно ли страдали они? Отец – от вошедшего в пах арбалетного болта, Шая – от впившейся в горло цепи, истерзанная насильниками Тиша? Его страдания ничто по сравнению с их муками, но как же все-таки больно.

Сир Джорах повернулся на бок, показав широкую волосатую спину. Сумей даже Тирион избавиться от цепей, к мечу пришлось бы лезть через рыцаря. Может, кинжал бы удалось вытащить потихоньку… или ключ. Отпереть дверь, спуститься, пройти через залу… а потом что? Ни друзей, ни денег. Он даже местного языка не знает.

Изнеможение наконец пересилило боль, и Тирион задремал, вскрикивая и содрогаясь в цепях при каждой судороге, сводившей икру. Когда он проснулся окончательно, в окна лился утренний свет, золотой, как лев Ланнистеров. Внизу выкликали свой товар рыбники и катились по булыжнику колеса в железных ободьях.

Над карликом стоял Джорах Мормонт.

– Будешь слушаться, если сниму с кольца?

– Сплясать трудновато будет, ноги совсем отнялись, а в остальном я твой. Клянусь честью Ланнистера.

– Какая у Ланнистеров честь. – Сир Джорах исполнил обещанное.

Тирион сделал два шажка и упал. Кровь прилила к конечностям, слезы к глазам.

– Если ты куда-то собрался, меня придется катить, – проговорил карлик.

Рыцарь вместо этого взял его за ручную цепь и понес.

Лабиринт альковов и гротов внизу располагался, как оказалось, вокруг дворика с цветущими лозами. Между плитами на полу рос мох, зеленый и фиолетовый. Молодые рабыни разносили вино, эль и пахнущий мятой напиток со льдом. В этот ранний час был занят едва ли один столик из двадцати.

За одним их них сидел карлик – бритый, с шапкой каштановых волос, тяжелым лбом и приплюснутым носом. Умостившись на высоком табурете с деревянной ложкой в руке, он созерцал покрасневшими глазами миску с розовой кашицей. «Экий уродец», – подумал Тирион.

Другой карлик, почувствовав его взгляд, поднял глаза и выронил ложку.

– Он меня заметил, – предупредил Тирион.

– Ну и что же?

– Он знает, кто я.

– Может, в мешок тебя запихать, чтоб никто не видал? – Рыцарь взялся за меч. – Хочет тебя украсть – пусть попробует.

Да, вряд ли карлик решится выйти на поединок с таким противником.

Сир Джорах, выбрав столик в тихом углу, заказал еду и питье. Им подали теплую лепешку, розовую рыбью икру, колбасу с медом, жареную саранчу и черный эль, горьковато-сладкий.

– Аппетит у тебя недурен, как я погляжу, – сказал рыцарь, видя, как уминает все это Тирион.

– В аду, я слыхал, кормят плохо. – В залу вошел человек. Высокий, сутулый, с остроконечной, неровно окрашенной в пурпур бородой. Купец из Тироша, не иначе. В открытую дверь хлынули крики чаек, женский смех, голоса торговцев рыбой. Карликового слона, прошедшего мимо, Тирион на миг принял за Иллирио Мопатиса.

– Ждешь кого-то? – осведомился рыцарь, намазывая лепешку икрой.

– Мало ли кого может принести ветер, – пожал плечами Тирион. – Мою единственную любовь, призрак отца, перелетную утку. Неплохо для насекомого, – одобрил он, хрустя саранчой.

– Прошлым вечером здесь толковали о Вестеросе. Какой-то лорд-изгнанник нанял Золотых Мечей отвоевывать свои земли. Половина капитанов помчались вверх по Ройну до Валан-Териса предлагать ему свои корабли.

Тирион чуть не подавился. Смеется, что ли, Джорах над ним? Что ему известно о Гриффе и Эйегоне?

– Вот не повезло-то. Я сам думал их принанять, чтобы взять Бобровый Утес. – Может, Грифф нарочно распространяет ложные слухи? Или юный принц все-таки проглотил наживку и повел своих верных не на восток, а на запад, отказавшись от сватовства к Дейенерис? Как же это Грифф позволил ему пренебречь драконами? – Тебя, сир, тоже охотно найму. Отцовский замок принадлежит мне по праву. Вручи мне свой меч, и после победы я утоплю тебя в золоте.