Ночной карнавал - Елена Крюкова

— Рад вас видеть, Мадлен, — сказал барон просто, без прикрас. — Вы в добром здравии?

— В добром, — ответила Мадлен звонко и вызывающе, — если можно назвать это добрым и здравием. Я давно больна. Я не могу здесь находиться.

Она решила идти ва-банк сразу. Она не могла долго тянуть кота за хвост.

— Я решила убежать от мадам Лу, барон. Поможете мне?

Черкасофф наклонил бородатую голову. Вздернул бороду.

— Я пришел вам это предложить.

Мадлен перевела дух. Ничего себе визит. Что ей отвечать? Как? Может, это подвох? И он в сговоре с мадам? И сейчас дверь откроется, и она войдет, блестя злыми попугайскими глазенками, вытягивая крючковатый старушечий палец, и рассчитает ее в одно мгновенье, и она окажется на мокрой и холодной, злобно хохочущей улице Пари без гроша в кармане?

— Не бойтесь меня. Я не предам вас. Не выдам. Я не из породы графов. — Черкасофф тонко улыбнулся. — Барон — приобретенный титул. Мы его заслужили в боях. Я весь в своих предков. Только я стараюсь заслужить теперь не титул, а одобрение Господа Бога. Важнее этого ничего нет на свете.

Врет, подумала Мадлен. Врет и не краснеет. Одобрение Господа Бога! Все они одним мирром мазаны. Ему нужно от нее нечто, за тем он и пожаловал. Все разговоры о спасении грешников — бред.

— Как вы собираетесь поступить?

— Продолжим наш разговор в кабачке. Вы не откажетесь от дома на рю Делавар?

— Не откажусь, если…

Она пристально, остро взглянула на барона. Хитрюга. Сладко льет мед в чашку. Мягко стелет. Каково будет ей спать?!

— Да, я не просто спасу вас, — по прошествии томительных мгновений ответил он на ее бессловесный вопрос. — Вы мне нужны, Мадлен. Вы мне нужны для работы.

— Что я должна делать, дорогой барон?.. Переписывать ваши деловые бумаги?.. Растапливать камин?.. Научиться подавать посуду на широких подносах, как хорошая горничная… печь бисквиты и хворост к чаю, как хорошая повариха?..

Барон помолчал еще чуть-чуть.

— Ваша работа не будет легка. Я не хочу ничего скрывать от вас. Я занимаюсь тяжелыми, тайными вещами, о которых женщине знать ничего не надо. Женщина — существо особое. К ней надо относиться с большой осторожностью. Но на такой работе, какую я вам хочу предложить, могут работать только женщины.

— Что это за работа?

Мадлен вздрогнула. Только этого ей не хватало. Она начинала понимать.

— Многие женщины, помимо вас, занимались в мире под руководством мужчин подобной работой. Это приносило им много денег. Вам ведь нужны деньги, Мадлен?

Откуда он знает, что мне нужно, а что нет?

— Да. Нужны.

— У вас будет много денег. Но я буду платить вам не только деньгами. Я буду платить вам тем, что можно на них купить. Вы не будете ничем обременены. Платить я вам буду… шубами, дорогими, ценными, тяжелыми, искристыми, из редких мехов, добываемых в Гиперборее, в земле Рус… из соболя, куницы, норки, енота… брильянтовыми колье, хризолитовыми кулонами, аметистовыми перстнями величиной с голубиное яйцо… серьгами с настоящими изумрудами из пустыни Такла-Макан… сногсшибательными нарядами… платьями, от которых умрет, закачается, потеряет дар речи всякий, кто увидит вас в них… ведь вы об этом мечтаете, правда?.. ведь вы ничего больше в жизни не знаете, ведь так?..

Да, мечтать ей было особо не о чем. Книг она не читала. В церковь она не ходила, как набожная Кази; деньги под подушкой на грядущую семейную жизнь не копила, как хозяйственная Риффи. Барон все четко рассчитал. Он не знал лишь одного.

Кто она такая на самом деле.

— Я сниму вам особняк, и вы будете жить припеваючи.

— За исключением?..

—.. тех дней, о которых мною будет сказано отдельно. С вашего позволения, я закурю?

Мадлен подвинула ему пепельницу в виде перевернутого на спину панциря черепахи. Барон вытянул из недр смокинга портсигар, уже знакомый Мадлен нестерпимым золотым сиянием, выудил из него толстую сигару и задымил. По будуару разнесся запах экзотического высушенного под палящим Солнцем листа.

Она подошла к подоконнику, взяла кувшин со слабым розовым вином, задумчиво налила в хрустальный бокал. Выпила.

— Ваши раны на спине зажили?

— Казалось бы, — усмехнулась она. — А на самом деле…

Он окутал ее табачным дымом.

— Вы не закурите? Неприятно глотать чужой чад, я понимаю…

— Если вы угостите меня.

Мадлен затянулась и закашлялась, как институтка. Отдышалась. Затянулась снова. Что он медлит, говорил бы скорее, как она должна дрыгать ногами в воздухе.

— Особняк, особняк… Шубы… драгоценности… Вы — картина для дорогой рамы. Я все понимаю. И работа у вас будет непростая. Сейчас я открою вам тайну. Если вы проболтаетесь, то…

Не успела Мадлен опомниться, как дуло пистолета, наставленное в нее, коснулось ее низко открытой в роскошном пеньюаре груди.

— Понятно?

Барон убрал пистолет. Улыбнулся.

— Куда уж понятнее. Я понятливая.

— Итак, мы осуществляем военный заговор против некоей страны. Дележ мира происходит всегда. Его переделка всем надоела, я понимаю. И все же… — он сделал затяжку, другую. Выпустил дым колечками. — Эти упражнения в кройке и шитье не надоели людям. Мы тоже приступили к этой закуске. Нам не нравится нечто, что в мире имеет место быть. Мы хотим исправить в нем кое-что. Кое-какие детали. Для этого надо осуществить военный переворот в одной из стран мира. В большой стране. Весьма красивой и экстравагантной. Загадочной для Эроп. Я не буду называть вам имени этой земли. Это вам знать неважно. Если вы сами узнаете — хорошо. Вас это не должно тревожить. Вас должно тревожить другое.

Мадлен встала с кушетки, поставила бокал с недопитым вином на стол.

— Ближе к делу!

—.. к телу, как говорил один писатель… впрочем, вы книг не читаете и не знаете, кто. Бог с ним. Вы хотите жить в собственном особняке? Вы не устали от вечой гостиницы? От надсмотрщиков? От воспитателей?

— Устала. Барон. Скажите мне. Вот вы… — она облизнула враз пересохшие губы, — увидели меня там. В кабачке. Будь он проклят. Я никогда не забуду, что было там. До смертного часа. Хотя память так паршиво устроена. Человек забывает плохое. А помнит только хорошее. Скажите мне. Вы на меня там так смотрели. Вы заплатили графу деньги… за меня. Я… понравилась вам… вы… любите меня?..

Барон бросил в пепельницу тлеющий огрызок сигары.

— Нет. Вы нужны мне как инструмент. При помощи вас я буду осуществлять то, что должен осуществлять.

— При помощи меня?.. Как это?..

— Ну, вы же такая понятливая, Мадлен. Не притворяйтесь круглой дурой. Ваши действия будут, клянусь, стоить шуб, колье и собственного авто. Я буду подсылать вас… не каждый день, это было бы жестоко… к нужным мне людям. Вы будете спать с ними.