Россия и русские в мировой истории - Наталия Нарочницкая

Открытые в 90-е годы рабочие документы, проекты, переписка, обмен меморандумами по созданию всемирной организации безопасности весьма ясно демонстрируют отличие мондиалистской англосаксонской концепции мироустройства от основанной на классическом международном праве и его центральном понятии суверенности государства-нации концепции СССР. Очевидно и полное отсутствие всякой эйфории в отношении будущего ООН у внешнеполитического ведомства СССР.

В целом советские крупные дипломаты нового призыва вряд ли задумывались о глубинном смысле и происхождении замыслов Ф. Рузвельта — убежденного и последовательного продолжателя вильсонианского направления. Материалы архивов скорее говорят об отсутствии у советской дипломатии осознания универсалистского философского смысла и, главное, нацеленного в далекое будущее рузвельтовского плана переустройства послевоенного мира глобализации. А. Ю. Борисов подмечает, что такому недопониманию весьма способствовала «ограниченность марксистско-ленинского анализа, а в ряде случаев и просто бросающаяся в глаза вульгаризация политического процесса в духе институтов «красной профессуры»[379]. Вильсонианскую идеологию расшифровать с помощью марксистских классовых схем еще труднее, чем геополитику. В историческом материализме эрозия суверенитета и рационализированное мировое правление — такой же конечный идеал и естественное развитие коммунистического универсалистского проекта, что замыкает критику альтернативного либерального глобализма в обличениях всемирных амбиций монополистического капитала.

Так, по косвенным признакам, М. Литвинов, судя по тону и ссылкам в его записках (именно его комиссия занималась вопросом будущей «организации безопасности»), понимал суть замысла и его глубинные исторические истоки, и мондиалистская философия и видение мира ему явно импонировали. В НКИД действительно куда более системно, на основе классического подхода, разбирались геополитические конфигурации, возможности благоприятного для СССР изменения одних границ и международного признания других, репарации с Германии и возможности американского займа для нужд восстановления СССР. В то же время Ф. Рузвельт, будучи меньшим идеалистом, чем его кумир Вильсон, как пишет Борисов, ссылаясь, на воспоминания Эйзенхауэра о его беседах с Рузвельтом, «хотя япризнавал серьезность военных побед, стоящих перед союзниками» большинство замечаний делал «относительно отдаленного будущего задач послевоенного времени, включая положение колоний и зависимых территорий».

Если идейная суть вильсонианства ускользала от внимания при» нимающих решения, то практические международно-правовые следствия американского плана в СССР поняли прекрасно. С самого начала шла острейшая борьба двух проектов устава по разным ра делам и пунктам, которая фактически отражала совершенно разныеконцепции будущей организации. СССР вообще с большой остородя ностью, если не с недоверием, рассматривал эту инициативу, однако в конечном счете был готов пойти на создание организации с, элементами многостороннего договора, которая не посягала бы на суверенность государства и решения которой имели бы скорее мсь. рально-политическое значение, реализовались классическими методами дипломатии, должны были приниматься заинтересованным странами абсолютно добровольно и не могли бы быть навязана военной силой.

С самого начала советская сторона в той или иной мере ощущал», что Атлантическая хартия и все идеи проекта послевоенного мира предполагали косвенное замаскированное вмешательство во внут ренние взаимоотношения в государствах, особенно многонациональ ных. Во всех внутренних разработках и проектах, представляемые на рассмотрение союзников, делался акцент на суверенность государства-нации. «Международная организация будет тщательно воздерживаться от какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела отдельных государств и, в частности, во взаимоотношения между тем или иным национальным меньшинством и государством, в котором это меньшинство проживает». В обзоре НКИД указывалось/! на опыт Лиги Наций, показавший, «что конфликты в этой области обычно искусственно раздуваются государствами, которым выгодно было покровительствовать национальным меньшинствам в друпОД государствах и этим ослаблять их… За время своего существования Лига Наций не разрешила ни одного спора между национальны меньшинством и государством его проживания… Поэтому международная организация объявит, что взаимоотношения внутри госуд дарства между его различными национальными группами являютс внутренним делом каждого государства и не подлежат ее компер тенции», а «конфликтом, подлежащим обсуждению международной организацией, является такой спор между государствами, продолжи— ние которого представляет собой угрозу для всех»[380].

Осознанная установка на незыблемость классического толкования суверенитета побуждала советское внешнеполитическое ведомство к максимальной осторожности при согласовании принципов гудущего устава. Поскольку было «совершенно очевидно, что исключить из функций международной организации улаживание международных конфликтов не представляется возможным… необходимо будет, однако, детально разработать наиболее удовлетворительные для нас процедуры, например уточнить категории вопросов, подлежащих такого рода разбирательству, предусмотреть максимально высокое квалифицированное большинство для вынесения решений и всячески ослаблять обязательность этих решений»[381].

С другой стороны, США и Великобритания исходили совсем из иной концепции, пытаясь создать наднациональную универсальную организацию, которая не просто сдерживала бы своим авторитетом и моральными санкциями грубых нарушителей права, но управляла бы политикой суверенных государств, причем не только внешней, но и внутренней, самостоятельно определяя, какие события во внутренней жизни того или иного государства представляют «угрозу международному миру». Примечательно, что предлагаемые англосаксонские проекты полномочий главного органа (в первых редакциях — Исполнительного совета, затем — Совета Безопасности) свидетельствовали о совершенно определенной интерпретации понятия универсальности будущего органа. В момент, когда было еще совершенно не ясно, сколько стран войдет в организацию, «универсальность» англосаксами понималась как обязательность ее решений для всех, даже для тех, кто не пожелал бы стать членом организации.

Англосаксонские официальные проекты разрабатывались в обстановке вакханалии мондиалистских настроений среди многочисленных общественных и, прежде всего, протестантско-религиозных организаций и «филантропических» обществ в Англии и США, но также и в континентальной Европе. Они буквально обрушили на союзников, включая и советское внешнеполитическое ведомство, многочисленные и зачастую бредовые проекты мироустройства, зерном которых было «утверждение», гарантированное угрозой применения коллективной силы, единых стандартов жизни, которые якобы обеспечили бы вечный мир. Многие из них были тщательно подшиты в папки Комиссии Литвинова и представляют собой интересный Документ эпохи, тем более важный, что именно эта, по сути тоталитарная по отношению к суверенным государствам в масштабах всего мира, идеология, отвергнутая благодаря упорству и бдительности СССР при создании ООН, была полностью использована при созДании Совета Европы, который сейчас выходит на передний план. Проекты «Города мира» от имени Международной дипломатической академии в Париже, реферат «О вечном мире» некоего профессов А. Пиленко вообще предлагали построить мир по рецептам коммунистов-утопистов с регламентацией жизни народов по единым рационалистическим критериям, и страны с большим доходов большим успехом в области экономического развития имели больше прав, чем страны неуспешные. В этом проекте даже полагалась процедура для периодического пересмотра границ территорий государств в зависимости от изменения численности населения, которая определяла бы и количество голосов в предлагаемой организации. На фоне сегодняшних претензий США ид готовности применять силу в регионах поставок энергетически сырья такие идеи представляются уже не столь утопичными.

Проекты британских общественных организаций были менее курьезными и экзотическими и совсем не столь наивными, поскольку содержали соблазнительную системную мондиалистскую филм фию «нового общества» (проект пакта, предложенного президент) League of Nations Union лордом Сесилем). В детально разработана проекте «Условия конструктивного мира», представленном от им более чем 40 британских национальных организаций вице-презвд том «Национального совета мира» (National Peace Council) на Сириллом Бэйли, целью всемирной организации был определен отпор агрессии, а создание человеческого общества, в котором? торы, порождающие агрессию, будут устранены путем удовлетвс ния народов». Разумеется, для успеха нового типа отношений,» должны отказаться от права действовать изолированно или иск чительно в собственных интересах в вопросах, которые затратив благополучие человечества в целом». При этом необходимо б) обеспечить служение политической машины личности, чтобы iq отвратить сознание, которое угрожает духу и основам демокраа «Национальный совет мира» считал необходимым «подчине общественной жизни и национальной международному управлй и принципам вечных стандартов». Страны должны были бы безе ворочно признать авторитет всемирной организации и передават! ее рассмотрение все споры. Речь также шла о Unified Europe (в га воде НКИД — «унифицированной» Европе) и «воспитании миров гражданства» и практического интернационализма[382]. Параллеш мировоззрения крайне либеральных концепций с коммуниста»? скими весьма нагляден, как и схожесть самого дерзания — при дительно «творить» нового человека и новое человеческое общест под единым управлением.