Улисс (часть 1, 2) - Джеймс Джойс

- Хорошо, - говорит Джон Уайз. - Но тогда сопротивляйтесь, проявите силу, как подобает мужчинам.

Уж это будет незабываемая картинка. Мишень для разрывной пули. Старая жирная морда перед дулами пушек. Вот швабру он бы собой украсил отлично, только обряди его в фартук с завязочками. А потом вдруг, в один миг, у него душа в пятки, и он уже накручивает все другое, наоборот, жалкий слабак, тряпка.

- Но все это бесполезно, - отвечает он. - Сила, ненависть, история, все эти штуки. Оскорбления и ненависть - это не жизнь для человека. Всякий знает, что истинная жизнь - это совершенно противоположное.

- И что же? - Олф его спрашивает.

- Любовь, - отвечает Блум. - Я имею в виду, противоположное ненависти. Мне надо сейчас идти, - это он Джону Уайзу. - Тут рядом, заглянуть на минутку в суд, нет ли там Мартина. Если он придет, скажите ему, пожалуйста, что я скоро вернусь. Я на одну минуту.

Да кто тебя держит-то? И выскакивает, как жирная молния.

- Новый апостол язычников, - бурчит Гражданин. - Всеобщая любовь.

- А что, - говорит Джон Уайз, - разве это не то же, что нам твердят? Возлюби ближнего своего.

- Кто, этот гусь? - Гражданин ему. - Да у него заповедь - обирай ближнего своего. Любовь, Моуа! Ромео и Джульетта, чистая копия.

Любовь любит любить любовь. Медсестра любит нового аптекаря. Констебль бляха 14-А любит Мэри Келли. Герти Макдауэлл любит парня с велосипедом. М.Б. любит красивого блондина. Ли Чи Хань люби целовай Ча Пу Чжо. Слон Джамбо любит слониху Алису. Старичок мистер Вершойл со слуховым рожком любит старушку миссис Вершойл со вставным глазом. Человек в коричневом макинтоше любит женщину, которая уже умерла. Его Величество Король любит Ее Величество Королеву. Миссис Норман В.Таппер любит капитана Тэйлора. Вы любите кого-то. А этот кто-то любит еще кого-то, потому что каждый любит кого-нибудь, а бог любит всех.

- Ну ладно, Джо, - говорю, - бывай здоров и пой песни. А тебе еще больше сил, Гражданин.

- Ура! - рявкает Джо.

- Господь, Мария и Патрик да будут с вами, - говорит Гражданин.

И опрокидывает свою кружку, чтоб промочить пасть.

- Знаем мы эти басни, - говорит он. - Читает благие проповеди, а сам в карман к тебе лезет. Как там богомольный Кромвель и его железнобокие, что вырезали всех женщин и детей в Дрогеде, а на пушках у них вокруг дул было написано из библии: "Бог есть любовь"? Библия! Не читали в сегодняшнем "Юнайтед айришмен" фельетон про визит зулусского вождя в Англию?

- Нет, а что там? - Джо спрашивает.

Гражданин вытаскивает из своего личного архива номер газеты и принимается нам читать:

- Делегация крупнейших хлопковых магнатов Манчестера была вчера представлена Его Величеству Алаки Абеакутскому дежурным Главой Протокола лордом Процедуром из Процедуры-на-Пустом-Месте, дабы выразить Его Величеству горячую благодарность английских коммерсантов за привилегии, данные им в его владениях. Члены делегации присутствовали на завтраке, в заключение которого темнокожий властитель произнес яркую речь, вольно переводившуюся британским капелланом, преподобным Ананией Богомолом Барбоном. В ней он выразил благодарность массе Процедуру и подчеркнул сердечность отношений, существующих между Абеакутой и Британской Империей, заявив, что величайшей драгоценностью для него является иллюстрированная библия, книга, в которой слово Божие и секрет могущества Англии, благосклонно подаренная ему предводительницей белых, великою скво Викторией, с личною надписью Августейшей Дарительницы. На этом владыка Алаки, провозгласив тост "Черное и Белое", осушил чашу дружбы, полную первосортного ирландского виски, из черепа своего прямого предшественника на троне династии Какачакачаков, носившего прозвище Сорок Чирьев. Затем он осмотрел крупнейшую из фабрик Хлопкополиса и поставил свой крест в книге посетителей, исполнив при этом древний и очаровательный абеакутский военный танец, во время которого он проглотил множество ножей и вилок, поощряемый радостными рукоплесканиями юных работниц.

- Царственная вдовица, - говорит Нед, - выше всякого подозрения. Но интересно, не использовал ли он эту библию так же, как я бы на его месте.

- Так же, и даже еще лучше, - Ленехан уверяет. - Ибо потом на той плодородной земле выросло пышное манговое дерево с широкими листьями.

- А кто написал, Гриффит? - спрашивает Джон Уайз.

- Да нет, - отвечает Гражданин. - Там не подписано "Шангана". Стоит только инициал: П.

- Что же, отличный инициал, - говорит Джо.

- Так вот они и действуют, - говорит Гражданин. - Торговля следует за флагом.

- Да, - замечает Дж.Дж., - если они ведут себя не лучше бельгийцев в Конго, хорошенькая там жизнь. Вы не читали этот доклад, кто же его написал...

- Кейсмент, - подсказывает Гражданин. - Он, кстати, ирландец.

- Да-да, он самый, - продолжает Дж.Дж. - Насилуют женщин, девушек, молотят туземцев по животам, видно, чтоб выжать из них весь красный каучук, какой можно.

- Знаю, куда он пошел, - вдруг говорит Ленехан и щелкает пальцами.

- Кто? - спрашиваю.

- Блум, - отвечает он. - Это все липа насчет суда. А он ставил на Рекламу и побежал сейчас загребать сребреники.

- Чего, этот белоглазый кафр? - Гражданин не верит. - Да он в жизни на лошадь не поставит, даже со злости.

- Нет, он туда пошел, - твердит свое Ленехан. - Я тут встретил Бэнтама Лайонса, он как раз на эту лошадку хотел ставить, только из-за меня раздумал и он сказал мне это Блум ему подкинул намек. На что хочешь бьюсь об заклад, он сейчас загребает сто шиллингов на свои пять. Единственный во всем Дублине кто сорвал куш. Поставил на темную лошадку.

- Сам он чертова темная лошадка, - ворчит Джо.

- Пропусти-ка, Джо, - говорю. - Где у нас тут вход на выход?

- Туда вон, - кивает Терри.

Прощай, Ирландия, я еду в Горт. Значит выхожу я на задворки отлить и убей бог (сто шиллингов на пять) пока я там выпускал свой (Реклама-то взяла двадцать к) пока выпускал свой заряд я себе говорю я ж замечал ей-ей что его (две пинты от Джо и у Слэттри одна) его так и тянет куда-то смыться (сто шиллингов это же пять фунтов) а когда они жили в (темная лошадка) Сикун рассказывал как бывало сидят за картами а они представляются будто ребенок болен (ну сила не меньше галлона напрудил) и эта его вислозадая половина сообщает по внутреннему телефону мол _ей лучше_ или там _ей_ (ох!) весь план к тому чтоб он мог смыться в выгодную минуту с выигрышем а еще (как пузырь-то не лопнул) торгует без патента (ох!) Ирландия говорит моя нация (перр! пукпукпук!) нет уж их не переплюнешь этих чертовых (ага последний остаток) иерусалимских (уф!) рогачей.

Одним словом, я возвращаюсь, а они все долдонят, и Джон Уайз рассказывает, это, мол, Блум подал идею шиннфейнерам, чтобы Гриффит в своей газете разоблачал всяческие махинации, подтасовки состава присяжных или там жульничества с налогами, и чтобы по всем странам посылали своих представителей, продвигать торговлю ирландскими товарами. Менять шило на мыло. Тут уж, я скажу вам, густой мрачок, если эта косоглазая рожа еще нам примется устраивать наши дела. Уж дайте нам по-нашему сдохнуть. Боже спаси Ирландию от этого жирного пройдохи и всех подобных ему. Мистер Блум и его шахер-махеры. А до него еще его папаша занимался мошенничеством, старый Мафусаил Блум, бизнесмен с большой дороги, отравился синильной кислотой, но только прежде всю страну завалил своим хламом, брильянтами на пенни пара. Ссуды по почте на удобных условиях. Любые суммы высылаются на основании расписки. Расстояние не ограничивается. Гарантий не требуется. Ни дать ни взять, собачка Ланти Макхейла, что каждому хвостиком виляет.

- Это истинный факт, - говорит Джон Уайз. - И вот вам человек, который про это может все рассказать, Мартин Каннингем.

И точно, подкатывает муниципальный кэб, а в нем Мартин, Джек Пауэр и еще один тип, Крофтер то ли Крофтон, оранжист, получает пенсию от таможенного ведомства и при Блэкберне состоит, где ему платят за то, или, может, Кроуфорд? - что он шляется по всей стране за казенный счет.

Наши путники достигли постоялого двора и спешились на землю со своих скакунов.

- Гей, слуги! - вскричал один из прибывших, чья осанка тотчас изобличала предводителя. - Ленивые прохвосты! Сюда!

И с этими словами он шумно принялся колотить рукояткою меча по открытой оконной решетке.

На сей призыв немедля появился хозяин, на ходу подпоясывая свой плащ.

- Добрый вам вечер, милостивые господа! - проговорил он, угодливо кланяясь.

- Живей пошевеливайся, бездельник! - вскричал ему стучавший в окно. Вели позаботиться о наших конях. А нам подай лучшего, что только найдется в твоей дыре, ибо, клянусь, добрый ужин не повредил бы нашим желудкам.

- Увы, добрые господа! - отвечал ему на это хозяин. - В моем нищем доме и в погребе и в кладовке хоть шаром покати. Право, совсем не знаю, что и предложить вашим милостям.

- Что это ты там мелешь? - вскричал при этих словах второй из прибывших, человек с весьма приятными и живыми чертами лица. - Так-то ты принимаешь королевских гонцов, толстопузый мошенник!