Собрание сочинений в 6 томах. Том 5 - Грэм Грин

— Я вижу, вы читаете «Клариссу»? Нравится?

— Пока — да. Но мне предстоит прочесть еще четыре тома.

— А это что?

— Памятка.

— Памятка?

— Список того, что надо купить, — пояснил Кэсл. Под штампом со своим адресом — Кингс-роуд, 129 — он написал: «Две пачки «Молтизерс». Полфунта чая «Эрл Грей». Сыр — «уэнслидейл»? Или — «двойной глостер»? Лосьон перед бритьем «Ярдли».

— «Молтизерс» — это что такое?

— Шоколадное драже. Непременно попробуйте. Отличное. С моей точки зрения, куда лучше, чем «Кит-Кэтс».

— И можно, вы думаете, преподнести это хозяйке дома, куда я приглашен? — спросил Дэйнтри. — Мне хотелось бы привезти ей что-то не совсем обычное. — Он взглянул на часы. — Пошлю-ка я, пожалуй, привратника — пока еще есть время. А где их покупают?

— Проще всего купить на Стрэнде, в «АБК».

— «АБК»?

— «Аэрейтид Бред Компани».

— «Аэрейтид Бред…» Это еще что за чертовщина?.. {77} Впрочем, нет времени вдаваться. Вы уверены, что эти… как их?.. тизеры подойдут?

— Вкусы, конечно, у всех разные.

— В двух шагах отсюда ведь находится «Фортнум» {78}.

— Там вы их не купите. Они совсем дешевые.

— Я вовсе не хочу выглядеть скрягой.

— Тогда возьмите количеством. Велите привратнику купить три фунта.

— Повторите, как они называются? Быть может, вы скажете привратнику, когда будете выходить.

— Значит, проверка окончена? Я чист?

— О да. Да. Я же сказал вам: это простая формальность.

— Желаю хорошо пострелять.

— Премного благодарен.

Кэсл передал привратнику поручение.

— Три фунта, он сказал?

— Да.

— Три фунта «Молтизерс»!

— Да.

— Может, взять фургончик?

Привратник кликнул своего помощника, читавшего журнал с девицами на обложке. И сказал:

— Три фунта «Молтизерс» для полковника Дэйнтри.

— Это будет пакетиков сто двадцать, — сказал помощник, прикинув в уме.

— Нет, нет, — сказал Кэсл, — не столько. Он имел ведь в виду вес, а не стоимость.

И, предоставив привратнику и его помощнику заканчивать подсчеты, Кэсл отправился обедать. Он пришел в кабачок на четверть часа позже обычного, и его столик в углу был занят. Кэсл быстро поел и выпил пива, потратив на еду на три минуты меньше обычного. Затем он купил у аптекаря в Пассаже на Сент-Джеймс-стрит флакон «Ярдли», в магазине Джексона — «Эрл Грей» и для экономии времени — «двойной глостер», хотя обычно покупал сыры в специальном магазине на Джермин-стрит; а вот «Молтизерс» в «АБК», когда он туда попал, кончились: продавец пояснил, что на них возник неожиданный спрос, так что Кэслу пришлось купить «Кит-Кэтс». С Дэвисом он воссоединился, опоздав всего на три минуты.

— Ты не сказал мне, что идет проверка, — заметил он.

— С меня же взяли клятву. Они вас с чем-нибудь застукали?

— Не совсем.

— А меня этот тип застукал. Спросил, что у меня в кармане макинтоша. А у меня там лежало сообщение от Пятьдесят девять-восемьсот. Я хотел перечитать его за обедом.

— И что этот тип сказал?

— О, отпустил меня с предупреждением. Сказал, что правила для того и написаны, чтобы их соблюдать. Подумать только, этот малый, Блейк (с чего он, собственно, вздумал бежать?) {79}, на сорок лет избавился от подоходного налога, умственного перенапряжения и ответственности, а мы тут страдай.

— Ну, полковник Дэйнтри оказался не таким уж жестким, — заметил Кэсл. — Он знал моего кузена в Корпус-Кристи. А подобные вещи всегда имеют значение.

Глава II

Обычно Кэсл успевал на поезд, отправлявшийся с вокзала Юстон в шесть тридцать пять. Таким образом, он приезжал в Беркхэмстед ровно в семь двенадцать. На вокзале его ждал велосипед: Кэсл много лет знал билетного контролера и всегда оставлял велосипед у него на хранение. Желая поразмяться, Кэсл поехал домой длинной дорогой: по мосту через канал, мимо Тюдоровской школы, по Главной улице, потом мимо серой каменной церкви, где хранится шлем крестоносца, потом вверх по склону Чилтернских холмов прямо к домику на Кингс-роуд, соединенному общей стеной с другим таким же. Кэсл неизменно приезжал домой в половине восьмого, если не предупреждал по телефону из Лондона, что запаздывает. До ужина, который бывал в восемь, он еще успевал пожелать спокойной ночи малышу и выпить порцию виски, а то и две.

Когда у человека такая своеобразная профессия, твердый распорядок жизни приобретает большую ценность; возможно, это была одна из причин, побудивших Кэсла, когда он вернулся из Южной Африки, осесть в родных местах — возле этого канала под плакучими ивами, возле школы и развалин прославленного замка, который выдержал осаду французского короля Иоанна {80}, — замка, где, согласно истории, был руководителем строительных работ Чосер {81} и где — кто знает? — быть может, некий родоначальник Кэслов работал ремесленником. Сейчас от замка осталось лишь два-три земляных вала, поросших травой, да несколько ярдов каменной стены, смотрящей на канал и на железнодорожные пути. А дальше шла дорога, окаймленная изгородью боярышника и испанскими каштанами и выводившая из города к пустоши. Много лет тому назад жители городка вели борьбу за право пасти там скот, теперь же, в двадцатом веке, на этом заросшем папоротником и дроком пустыре разве что заяц или коза могли бы найти себе пропитание.

Когда Кэсл был мальчиком, на пустыре еще сохранялись остатки старых траншей, вырытых в плотной красной глине во время первой мировой войны офицерами учебного корпуса Судейских корпораций, молодыми юристами, которых натаскивали здесь до того, как отправить на смерть в Бельгию или во Францию в составе более понятных частей [40]. Человеку пришлому, не знакомому с расположением траншей, бродить по пустырю было небезопасно, поскольку они — по примеру траншей, вырытых «презренными старыми вояками» {82} возле Ипра, — были в несколько футов глубиной, и он мог неожиданно свалиться туда и сломать ногу. А местные дети, знавшие о траншеях, свободно тут бегали, пока память о них не начала стираться. Кэсл почему-то всегда о них помнил и порой, в свободный от работы день, брал Сэма за руку и показывал ему заброшенные тайники и многочисленные опасные места, которыми изобиловала пустошь. Сколько партизанских кампаний провел там в детстве Кэсл против превосходящих сил противника. Что ж, дни партизанской войны вернулись, а фантазии стали реальностью. Но Кэсл, живя в давно знакомой среде, чувствовал себя в безопасности, — так чувствует себя старый каторжник, вернувшись в знакомую тюрьму.

Крутя педали велосипеда, Кэсл ехал вверх по Кингс-роуд. Дом свой он купил с помощью одной строительной компании, когда вернулся в Англию. Кэсл без труда мог бы приобрести его дешевле, расплатившись наличными, но ему