Возвышающий обман - Андрей Кончаловский

Вот так неожиданно у меня оказалась семнадцатилетняя, взрослая, умная, обаятельная, красивая, замечательная дочь, прекрасное существо. Я отправил ее учиться в Америку.

Почти неправдоподобная история — в духе Стефана Цвейга. А ведь это моя жизнь. И не только моя, как оказалось.

Заметочка о кино в России

Не сочтите за бред. Кино в России должны снимать такие, как Женя Матвеев. Они — и их соратники, и их артисты — должны стать миллионерами. Тогда кино будет быстро развиваться. Это будет национальное кино. Оно расставит все на свои места. И молодые таланты сразу помудреют. Женя Матвеев будет ездить в «роллс-ройсе». Валерий Тодоровский будет грызть ногти и ломать голову: «Как мне снять что-то похожее?» Если бы Гайдай и Матвеев родились в Америке или Индии, у них давно были дворцы и виллы, миллионы на банковских счетах. Они хотят делать фильмы, которые будет смотреть народ. Какой народ — такое и должно быть кино. Большинство американских режиссеров делают кино для американского народа. Советское кино не выражало ментальности русского народа — за немногими исключениями типа Гайдая и Пырьева. Никиту я тоже не могу назвать русским режиссером. Он режиссер для элиты, он, как и я, слишком насмотрелся Бергмана и Бертолуччи. Вкус у народа иной, чем его или мои фильмы.

Как только Матвеев заработает свой первый миллион, это будет пример убийственный: все те, кто работают под Тарковского, под нынешнюю фестивальную моду или под Тарантино, сильно почешут в затылке. Если снимать сто фильмов в год, таких, какие хочет смотреть зритель, то найдутся деньги и для «кино не для всех». Так или иначе, но, думается, все придет к этому.

Хотелось как лучше — получилось как всегда. Самая крылатая из всех крылатых в наши дни фраз.

Интересно, почему из так замечательно задуманных российских преобразований либо не получается ничего, либо получается черт знает что? Есть о чем поразмышлять.

Объяснения нашим неудачам всегда есть. Как правило, связаны они с не оправдавшим доверия государственным деятелем. Этот все зажал, не дает инициативы. Этот все распустил. Этот окружил себя ворами. Этот пьет. Этот без перерыва болеет. Объяснение всего и вся недостатками одной личности уже симптоматично. Наше общество живет в надежде на хорошего правителя.

Главная мысль чуть ли не всех преобразователей и реформаторов, знатоков правильного пути, устроителей России состоит в том, что политика способна изменить культуру. На этом стояли и царь Петр Алексеевич, и Владимир Ильич, и Иосиф Виссарионович, и академик Сахаров. На этом стоят Горбачев и Ельцин, Егор Гайдар, Александр Исаевич Солженицын и генерал Лебедь. Марксисты и антимарксисты, все они исходили из того и ныне стоят на том же, что, если поменять политические условия, изменится и культура. Правда, один марксист, Плеханов, помудрее и подальновиднее Ленина, предупредил, что не получится построить демократическое общество в России, даже если удастся взять в руки власть. «Русская история еще не смолола той муки, из которой можно испечь пирог социализма».

Плеханов понимал, что русская история как процесс развития культуры еще не создала ментальности, готовой к приятию социализма. Социализм — идея красивая, но родилась она в немецкой голове. И, действительно, быть может, у нее было гораздо больше шансов осуществиться в Германии, чем в России. Марксизму свойствен руссоистский взгляд на человека. Руссоистский, то есть полагающий, что человек по своей изначальной природе добр, создан для добра. Человек для марксистов — абстракция. Опыт истории еще не развеял это заблуждение.

В среде леволиберальной мировой интеллектуальной элиты до сих пор живет иллюзия, что демократические выборы, доступ к информации и всеобщее образование — залог успешного решения всех проблем государства. В этом смысле наши преобразователи не отстают от западных демократов. Но как они ни стараются поставить политику над культурой, культура все равно берет свое, она формирует политическую реальность.

Все старательно забыли, что всенародно избранный президент Грузии, бывший узник ГУЛАГа, интеллигент в третьем поколении, необъяснимым образом стал узурпатором и тираном, и нужен был военный переворот во главе с бывшим генералом КГБ, чтобы восстановить мало-мальскую демократию. Забыли! Уж очень не вписывается в удобные, красивые формулы.

Забыли, к чему привели демократические выборы в Нигерии, в Сомали. Неудобно говорить, что нужно стрелять в толпу, чтобы восстановить порядок и т. д. И когда танки стреляли в Российский парламент, население России лишь головой качало: «Когда это кончится?» К Белому дому в эти дни собиралось несколько тысяч человек. Что такое несколько тысяч для России? Тысячная доля процента населения страны. Вот, как ни горько, вся сознательная часть нации.

Чем древнее культура, тем более она устойчива, тем менее податлива влияниям извне. Об это спотыкались чуть ли не все реформаторы. Ярчайший пример — фиаско Мао Цзэдуна, в чем он признался Никсону. Недаром последнюю отчаянную попытку повлиять на китайскую культуру Мао назвал культурной революцией. Но систему ценностей, выработанную веками в китайском народе, поколебать ему не удалось. Иначе и не могло быть. В любой ментальности складывавшаяся веками культура выполняет роль корабельного киля. Какие бы ни налетали политические вихри, как бы ни накреняли паруса и мачты, киль все равно не позволит кораблю зачерпнуть бортом и, лишь только шторм успокоится, вернет ему нормальную осадку.

Как ни тешил себя Владимир Ильич, что, овладев политической ситуацией, освободив народ от прежней государственной структуры, он сумеет, пусть и за волосы, втащить его в демократическое общество, очень скоро и ему открылась правота Плеханова. Отсюда и отступление в нэп. Не помогло и это. Народ сохранил ментальность, великолепно использованную Сталиным. Сталин вернул страну к тому же самодержавному типу властвования, какой был до революции, только еще и возвел этот тип в тоталитарный абсолют, дал миру образчик самой деспотической деспотии из всех когда-либо существовавших. Ему удалось это, потому что опирался на культуру народа, которую не переменила революция. В этом контексте понятны слова Сталина о том, что Ленин недооценил русского мужика.

Вот такая загадочка: что общего между грязными общественными туалетами и неуплатой налогов? Вроде бы ничего. А связь прямая. И то и другое выражение безответственности индивида перед обществом.

Анонимная ответственность перед обществом чужда крестьянскому сознанию. Не только русские такие. Три четверти населения планеты еще сохраняют крестьянское сознание. Оно царствует на земном шаре, мир его глобален. Мало где оно переродилось в пролетарское или буржуазное.