Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 2 - Андрей Судоплатов

Несмотря на то что грубые методы администрации, нарушения законности вызывали во многих западных республиках оппозицию к советской власти, поражение, которое в конечном счете потерпело подполье, было прежде всего следствием его порочного политического курса. В каком бы малопривлекательном виде ни представала социалистическая система в Прибалтике и Западной Украине, оуновцы и «лесные братья» не могли предложить никакой реальной альтернативы, кроме беспощадного террора и перспективы атомной войны. Это вынуждены признать и апологеты «лесных братьев» Р. Мисиунас и Р. Таагепера, которые отмечали, что повстанцы… проиграли политическую борьбу в результате просчета, даже не заметив этого.

Кризис подпольного движения в Прибалтике начался уже в период земельной реформы 1945–1947 годов. Хотя реформа задела состоятельных крестьян, она вызвала поддержку тех, кто от нее выиграл. У последних теперь появилась очевидная экономическая заинтересованность в том, чтобы советский режим сохранялся (пока на коллективизацию не очень налегали), даже если это вступало в противоречие с их национальными, а в Литве и с их религиозными чувствами.

«Сопротивление очень энергично выступило против земельной реформы… Сила позитивного действия была в советских руках. Сопротивление любому советскому мероприятию сначала выглядело в высшей степени патриотичным, но по мере того как шли годы, его нельзя было отличить от социального обскурантизма… По мере того как советский режим держался, все больше и больше людей пришли к выводу, что стабильная работа и служба гораздо надежнее обеспечивается сотрудничеством. Чем больше людей сотрудничали, тем больше появлялось мишеней контртеррора повстанцев, а семьи жертв становились на сторону Советов. Все больше людей вступало в комсомол и советскую милицию. По мере того как шансы на победу повстанцев (с помощью Запада) меркли, их ореол национальных освободителей сменился образом бунтовщиков, которые нападали и убегали, оставляя гражданское население наедине с разгневанными власть имущими. Люди устали жить между двумя терроризмами».

Даже повторение в 1947–1949 годах на земле Прибалтики печального опыта коллективизации 1929–1932 годов, вызвавшего взрыв недовольства в широких слоях крестьянства Эстонии, Латвии и Литвы, лишь временно сдержало кризис вооруженного подполья. К весне 1949 года из Эстонии было депортировано около 60 тысяч «раскулаченных», 50 тысяч — из Латвии, 150 тысяч — из Литвы.

Однако депортация и коллективизация 1949 года явились пирровым импульсом для повстанческой войны. Система снабжения партизан была разрушена. Более того, их отношения с сельским населением приобрели антагонистический характер. Вместо того чтобы полагаться на добровольные подношения фермеров, повстанцы стали совершать налеты на коллективизированные скот и зерно, которые повстанцы в своем легкомысленном упоении считали советской собственностью. Однако крестьянам надо было выживать и выполнять неумолимые нормы государственной сдачи продуктов. Все в большей степени превращая свою деятельность в борьбу за собственное выживание, «бойцы за свободу» стали соответствовать ярлыку «бандит», который советские власти старались приклеить им. В борьбу против «лесных братьев» и УПА все активнее включалось местное население, создавая отряды самообороны.

Если сразу после окончания войны какая-то часть населения видела в вооруженном подполье защитников национальных интересов, связывала цели этой борьбы с желанием вернуть мирную стабильную жизнь, то продолжение деятельности ЛФА, ОУН и других все больше показывало их неспособность к созидательной деятельности. Это выглядело резким контрастом по сравнению с теми усилиями, которые прилагало население западных территорий по восстановлению разрушенного хозяйства. Одновременно все более очевидным становилось, что советская власть является надежным союзником местного населения в восстановлении мирной, процветающей жизни, развитии национальной культуры.

Огромная помощь всей Советской страны разоренным западным территориям машинами, сырьем, топливом, продуктами питания, промышленными изделиями, самоотверженный труд рабочих, инженеров, техников, ученых, переселившихся с востока в западные районы страны, позволили восстановить народное хозяйство Эстонии, Латвии, Литвы, Молдавии, Западной Украины, Западной Белоруссии в кратчайшие сроки. Например, уже в 1948 году промышленность Литвы достигла довоенного уровня.

В этих условиях вооруженное подполье все больше самоизолировалось, превращаясь во внутреннюю эмиграцию, не понимавшую реальных нужд и чаяний своих народов и не могущую предложить им ничего, кроме слепой ненависти и разрушения. В начале 50-х годов подполье могло рассчитывать лишь на чрезвычайную помощь извне. К 1949 году литовские повстанческие группы уже не могли парализовать деятельность местных Советов. В Латвии и Эстонии эта способность была в основном утрачена к концу 1946 года. К концу 1949 года латвийское движение сопротивления было в основном разгромлено, хотя даже в феврале 1950 года в боях в Окте в Курляндии участвовало около 50 повстанцев. В Эстонии стычки продолжались вплоть до 1953 года.

Террор «лесных братьев» уже перестал запугивать население. Если летом 1946 года в школах и вузах Эстонии лишь 15 процентов школьников и студентов вступили в пионеры и комсомол, то к 1950 году 44 процента всех учащихся Эстонии были пионерами или комсомольцами, и даже в Литве таких было 28 процентов.

Численность литовского сопротивления сократилась до 5 тысяч к концу 1950 года и до 700 к концу 1952 года, когда объединенное командование прекратило свое существование, объявив о демобилизации и переходе к пассивному сопротивлению. Большая часть оставшихся повстанцев перешла к гражданской жизни с подпольными документами, а многие воспользовались амнистией 1955 года. Предложение об амнистии 1956 года свидетельствовало о том, что повстанцы еще существовали. Отдельные аресты и казни продолжались в конце 50-х годов и даже позже. «Тиеса» сообщала о захвате группы повстанцев в 1961 году. В 1978 году уцелевший повстанец Аугуст Сабе утопился, чтобы не сдаться в лесах Южной Эстонии. Последний лидер литовского движения Адольфас Рамаускас-Ванагас был убит в 1956 году.

Переход к «мирным» методам борьбы был крахом надежд поднять народы Прибалтики на всеобщее восстание против советской власти. Однако это означало лишь отсрочку в планах сепаратистов. Борьба принимала затяжной характер. Помимо прочего, требовались годы, чтобы живые воспоминания о терроре «лесных братьев» забылись, а образы бандитов померкли. Тогда стало бы уже легче распространять провокационную легенду о благородных борцах за дело свободы народов, сражавшихся в лесах в 40—50-х годах.