Рыцарь золотой розы - Туров Тимур

Первый, доступный для всех зал «Снежинки» остался таким же, каким он его помнил, – скатерти с пятнами, старые пепельницы, липкий пол и сердитая, откровенно похмельная тетенька за стойкой.

– Добрый день, – сказала она неожиданно дружелюбно. – Вас ждут.

– Добрый, – кивнул Олег и направился к двери в противоположной от входа стене.

За ней все было по-другому: кондиционированный воздух, накрахмаленные скатерти, блики на вылизанном полу, яркий свет большой люстры, льющийся из динамиков голос Фредди Меркьюри, его «I Was Born To Love You».

И двое пожилых мужчин за одним из четырех столиков – Аристарх Сергеевич и Антон Григорьевич.

– Привет, Олег. – Отставной капитан заулыбался и помахал рукой, маг второго ряда лишь дернул головой, изображая приветствие. – Садись, скоро остальные подойдут. Как у тебя дела?

– Хорошо. – Олег отодвинул стул, сел. – Все зажило, как на собаке, пожаловаться не на что. А с вами чего не так?

Несмотря на улыбку, выглядел Аристарх Сергеевич мрачным и усталым, под глазами темнели мешки.

– Работал много, – сказал он. – Пытался раскопать, откуда «Черное солнце» взялось в Нижнем Новгороде. Ведь все были уверены, что оно разгромлено и уничтожено. Оказалось, что это неправда.

– Здравствуйте. Что будете заказывать? – Рядом со столиком появилась официантка – невысокая и круглолицая, в белой блузке и черных брюках, с крохотным блокнотиком в руках.

– Сегодня много будем заказывать, и все за мой счет, – сказал Олег. – Поэтому давайте меню, и для начала – кофе, черный, без сахара.

– И мне, – добавил Антон Григорьевич.

Официантка кивнула, принесла три экземпляра меню и выскользнула из зала.

– Сам-то как? Обвинения сняты? – спросил Аристарх Сергеевич.

– Да, – кивнул Олег. – Да только говорить об этом совершенно не хочется.

Несмотря на все слова адвоката, на то, что сам понимал – иного выхода нет, по-прежнему чувствовал себя лжецом. И ощущение это было мерзкое, словно искупался в помоях, да еще как следует наелся их и после этого даже не подумал о том, чтобы вымыться и прочистить желудок.

– Раз не хочется, то и не будем, – вздохнул Аристарх Сергеевич. – А вот и Ярослав.

Дверь зала открылась, впуская главу «Золотой розы». Он выписался из больницы только вчера, да и то пришлось немного поругаться с врачами, не желавшими отпускать оклемавшегося с невероятной скоростью пациента.

– Всем привет, – сказал Ярослав, подошел к столу и протянул руку для пожатия.

Он уселся, и официантка спешно принесла еще одно меню, и следом – два кофе.

Глава «Золотой розы» казался столь же уверенным и сильным, как во время их первой с Олегом встречи. Но чувствовалось, что двигается он осторожно, без прежней стремительности, бережет себя, и что не оправившееся после аварии тело еще не до конца повинуется ему.

– Новости есть? – спросил Антон Григорьевич.

– Есть, – отозвался Ярослав. – Но погоди, сначала сделаем заказ. Если ты забыл, то мы отмечаем присоединение к нам Олега, пусть даже это присоединение случилось не при самых обычных обстоятельствах. Так, для старта – шампанского, потом коньячку грамм пятьсот и закуски под все это…

Олег с тоской подумал о том, что маги гуляют точно так же, как обычные люди.

Сделали заказ, обрадованная официантка убежала на кухню. Меркьюри запел «I Want It All». Ярослав откинулся на спинку стула, оглядел всех прищуренными глазами и заговорил:

– Установлена личность Наблюдателя, что погиб неделю назад в парке «Швейцария», а до этого много лет прикидывался дейвона по имени Джамих Карил Тарик. Это Алонсо Васкес Моралес Гарсия, уроженец города Овьедо в Испании. Он появился на свет в тысяча шестьсот пятнадцатом, принадлежал к ордену Алого Сердца, к языку «действующих». С восемнадцатого века он перебрался в Турцию, затем в Персию и где-то там угодил в тенета «Черного солнца». С тысяча восемьсот седьмого года официально считается погибшим.

– То есть как? – спросил Олег.

– Для всех, исключая собратьев по «Самахе хвар», инсценировал смерть. Даже своих сородичей, «бесцветных», сумел обмануть. Скрылся под маской дейвона, благо Наблюдатели очень хорошо умеют маскироваться, ха! – Ярослав покачал головой. – Хотя до сих пор мы не подозревали, насколько хорошо. Дальше следы его теряются. Одно ясно – он каким-то образом сумел уцелеть во время разгрома «Черного солнца» и оказался в России. С тысяча девятьсот восемьдесят первого года – в Нижнем, чем занимался и где пребывал до этого – неведомо…

– Откуда сведения? – спросил Антон Григорьевич.

– От Наблюдателей, откуда еще? – хищно улыбнулся глава «Золотой розы». – Они забегали, почуяли, что им задницу вот-вот припечет. Сородичей в Европе потревожили, до Испании добрались.

– А что значит – язык «действующих»? – поинтересовался Олег.

Ярослав пожал плечами:

– Знал бы – сказал, а поскольку не знаю – врать не буду. Так-так, вот и наше шампанское.

Дверь зала открылась, но появилась вовсе не официантка, а некто высокий и подтянутый, в военной форме.

– Здравия желаю, – сказал он, снимая фуражку.

Стала видна шевелюра цвета пламени, а здоровенная черная птица на плече незваного гостя раскрыла клюв и отчетливо проскрипела: «Каррамба, мать вашу». Глаза ее, черный и зеленый, загорелись, точно два фонарика, а на макушке поднялся хохолок из прозрачных перьев.

– И тебе не хворать, Граф, – голос Ярослава прозвучал настороженно. – С чем пожаловал?

В этот раз Игрок выглядел настоящим офицером – выглаженные брюки и китель, блестящий ремень, начищенные сапоги. Вот только форма на нем была не российская и даже не советская, а незнакомая, с большими карманами на груди, крупными пуговицами и яркими погонами.

Но точно так же торчала бородка, поблескивала розовая, словно искусственная кожа лица, а безумия в редкозубой улыбке хватило бы на лондонский Бедлам и московскую Канатчикову дачу.

И у Олега опять, как и во время прежних встреч с Графом, возникло ощущение, что он видит нечто фальшивое, обман, морок, обертку, внутри которой спрятано нечто слишком жуткое, чтобы показывать его человеческим глазам.

– С добром, – ернически улыбаясь, сообщил Игрок. – Буду радость вам причинять и любовь наносить.

Он хихикнул, а «попугай» разразился злобным лающим смехом.

– Вы же меня знаете, я плохого не делаю…

Подергиваясь и подпрыгивая, Граф подошел к столу и замер, склонив голову к плечу, точно огромная диковинная птица. То же самое проделал попугай, четыре одинаково безумных глаза уставились на Олега и словно остекленели.

Официантка заглянула в зал и испуганно ойкнула.

– Заноси! – махнул ей Ярослав. – Этот… человек нам не помешает.

Девушка внесла поднос, на котором находилось ведерко со льдом. Из ведерка торчало горлышко бутылки. Опасливо косясь на Игрока, расставила тарелки, высокие фужеры, блюдечки с закуской – полупрозрачными ломтиками сыра, кусочками черного шоколада – и разложила ножи с вилками.

– Сколько ты будешь на меня пялиться? – спросил Олег, но Граф не ответил, так и остался стоять неподвижным и бездыханным, точно причудливая статуя. – Эй, а может быть, он умер?

Упирающийся куда-то в переносицу взгляд нервировал. Хотелось пересесть, а лучше вообще уйти в другое помещение, лишь бы не видеть этого застывшего, мертвого лица, не чувствовать раздражающего запаха сухой травы, соломы и меда.

Аристарх Сергеевич напряженно улыбнулся.

– Интересненький вариант, – сказал он, – но я бы на твоем месте на него не рассчитывал.

Хлопнула извлеченная из бутылки пробка, и в этот момент Игрок ожил. Заморгал, вздохнул, по перьям «попугая» забегали лиловые огоньки, а зеленый глаз принялся вращаться.

– Разрешите откланяться, – проговорил Граф. – Смирно! Круу-гом! Шагом марш! Ать-два, ать-два!

И он затопал прочь, чеканя шаг, размахивая руками и непонятно чем позвякивая. «Попугай» обернулся и выплюнул язык алого пламени длиной полметра. Открылась и закрылась дверь.