Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

в кукольном доме. Ты точно древнее насекомое, застрявшее в капле смолы, ставшей янтарем. Твое время остановилось, ты впал в гибернацию, то ли жив, то ли мертв. Возможно, то, что заперто в этой твердой капле, еще не погибло, нет, нет, я не имею в виду «Парк юрского периода», кровь динозавров и клонирование тираннозавра; насекомое, попавшее в ловушку, затаилось. Но даже если смолу можно растопить и освободить его, ничего не сломав, нельзя же ждать, что пленник вернется в новый для себя мир и заживет там, позабыв свое прошлое, все, что было ему привычно, свое место в мире, наталкиваясь на стеклянную стену забвения снова и снова?

Глава 15

В октябре мы вместе с Марком Тернером были на евангелическом дежурстве в офисе. В первый день я занималась информационной рассылкой, которую Рик составлял вместе с Лидией. На четырех листах небесно-голубой бумаги с логотипом «Обетования Господня» в углу были короткие сообщения об учениках, участии в жизни общины, о всевозможных вылазках за пределы нашего центра. Отдельно шло досье на одного из нас. Один месяц, одно досье. На этот раз – на Стива Кромпа. Клацнуть степлером, сложить, сунуть в конверт, наклеить марку, повторить. И так два часа. Марк же все это время сидел в крутящемся кресле, обзванивал наших самых главных благотворителей и вел с ними светскую беседу. У него отлично получалось, причем не только первые пять минут, скажу я вам. Пожалуй, никто из нас тут ему и в подметки не годился. Он верил в то, что говорил, вот в чем был секрет. До той поры я не слишком-то хорошо его знала, но он был соседом Адама по комнате, поэтому мне было известно из первых рук, что он изо всех сил стремился к тому, за чем его отослали в «Обетование», – к исцелению. Еще мне было известно, что он не стукач – он до сих пор не выдал Джейн, застукав ее с косяком. Поэтому я не слушала ее предостережений и считала его нормальным парнем.

Кресло, в котором он сидел тогда, выглядело слишком большим для его хрупкой фигурки. Роста он был невысокого, едва мне по плечо, и все в нем – руки, ноги, ступни, личико с темными глазами, вечно румяными щеками и крошечными, капризно выпяченными губками, точно у немецкой фарфоровой статуэтки, – было какое-то деликатное. У него была черная папка, в которой лежали заранее заготовленные ответы на любые вопросы. Например:

Вопрос: Тебе становится лучше, правда?

Ответ: За время, проведенное в «Обетовании», моя связь с Господом укрепилась. С каждым днем она становится все более тесной. Я учусь следовать за Иисусом, а значит, преодолевать произошедший во мне сексуальный надлом, удаляться от этого греховного состояния.

Марку не нужны были все эти одобренные свыше слова, потому что любой его самостоятельный ответ был именно таким, какой и требовался. Я наблюдала за ним во время телефонного разговора с одним из наших техасских жертвователей – по слухам, он любил, чтобы ему звонили каждый месяц. Сейчас Марк обсуждал с ним футбольный матч «Хаскерс»[34], рассказывал о последней игре на мемориальном стадионе в Линкольне, которую он посмотрел с отцом и братьями погожим октябрьским деньком, мало чем отличавшимся от сегодняшнего дня: чуть заметный морозец пощипывает нос, подогретый сидр в термосах, «хаскерсы» уверенно идут к победе под одобрительный рокот красного моря на трибунах. Я смотрела на него, позабыв о работе, но он не замечал. Его лицо оживилось, глаза заблестели, он размахивал свободной рукой, а когда дошел до того места, где игрок неожиданно перехватил мяч, «ну прямо кролик из шляпы, только в бутсах и на искусственном газоне», я пожалела, что не была с ними на стадионе в тот день. Не сомневаюсь, тот техасец тоже. Дело не в том, что меня интересовали «Хаскерс». Марк продавал мечту, идеальный американский выходной с семьей. Он не сфальшивил ни разу, нигде не перегнул палку, не то что реклама «форда» на фоне звездно-полосатого флага. Его мечта выглядела простой и искренней. Думаю, потому что он верил в то, о чем говорил, чем бы оно ни было на самом деле.

Видимо, парень на другом конце провода тоже так решил, потому что он сделал пожертвование, не отходя от телефона. Я поняла это, так как Марк начал благодарить его:

– Это очень щедро с вашей стороны, Пол. Мне не терпится сообщить преподобному Рику. Без вашей помощи мы бы не справились. Вы не просто один из наших благодетелей, именно ваша помощь важна. Вы должны об этом знать. Ваш дар многое значит для моего спасения. У меня нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность.

Как можно говорить такое на полном серьезе? Я бы обязательно облажалась и все бы узнали, какая я на самом деле двуличная дрянь, поэтому сама подобных разговоров избегала. Но Марк не был двуличной дрянью. Во всяком случае, не для меня.

Когда он положил трубку и принялся искать следующий номер, я спросила:

– И сколько он собирается пожертвовать?

– Точно не скажу, – ответил Марк, не отрываясь от своего списка. – Он перезвонит преподобному Марку и обсудит детали с ним.

Похоже, такие мелочи его не волновали.

– Ты просто нереально крут! – воскликнула я.

– Спасибо, – поблагодарил он, на этот раз подняв глаза от листка и слегка улыбнувшись. – Очень мило с твоей стороны.

– Но это правда. Если надо обладать твоими способностями, чтобы сидеть на телефоне, то мне никогда не доверят такую работу.

Он опять улыбнулся:

– Мне нравится. В этом есть какой-то смысл, не то что в других заданиях.

– Ну если пожертвования так и будут литься рекой после твоих бесед, тебе ничего другого и не поручат.

– Да, но дело не в деньгах. Не для меня.

– Конечно нет, – сказала я, – я понимаю.

Сомневаюсь, что я действительно понимала.

– Ну и ладно. – Он вернулся к своему списку, уточнил номер и поднял трубку.

– Ты правда так считаешь? – Я слегка перегнулась через стол, желая продолжить разговор.

– Считаю что? – Он нажал на отбой, не выпуская трубку из рук.

– Что без «Обетования» ты никогда не придешь к спасению?

Он кивнул, потом ответил:

– Не только я. И ты тоже.

Я закатила глаза, но он лишь дернул плечами.

– Я вовсе не пытаюсь обратить тебя. Для этого есть другие. Но я только надеюсь, что однажды ты позволишь себя обратить.

Я опять закатила глаза.

– И как же это произойдет? – спросила я с вызовом. Мне действительно было интересно, что