Вепрь. Феникс - Константин Калбанов

— Милая, лада моя. Потом. Все потом. Нужно торопиться. Обряжайся для верховой езды, возьми вещи для сына и все.

— Д-да, к-конечно. Ой, а как же…

— Более ничего не бери. Ночь уж на убыль пошла, нужно спешить.

Конечно Виктор не мог знать наверняка, согласится ли Смеяна, но надежду на то имел, а потому и позаботился обо всем. Сейчас на опушке леса их дожидались четыре лошади, одна из которых была оседлана дамским седлом. Волков помнил, что она хорошая наездница, сейчас это было как нельзя кстати, потому как от будущего счастья их отделяла только скорость, выносливость лошадей и их силы.

Чего стоила им та многодневная скачка, лучше и не думать, потому как вымотались они до последнего. В Астрань они прибыли на взмыленных лошадях, едва не падая от истощения. Как не странно, но легче всего перенес тяжелое путешествие маленький Ратибор, проведший почти весь путь на руках Виктора, что измотало его почище любых иных нагрузок. Усталые, изможденные и вымотанные до последнего, но счастливые, они поспели вернуться к сроку назначенным Виктором и даже на три дня раньше. Поди пойми этих влюбленных, на что они способны когда оказываются вместе и задаются общей целью.

Знай Вяткины откуда пришла беда и в каком направлении искать беглянку, то скорее всего им все же не удалось бы благополучно закончить свое путешествие. Но, как говорится — у убегающего одна дорога, у догоняющего, сотня. Видно Отец небесный простер над ними свою длань, весь путь они проделали без происшествий и лишних задержек, двигаясь настолько быстро, насколько это вообще было возможно в данное время.

Виктор открыл глаза и взглянул на низкий потолок просторной каюты, чувствуя как уже привычно покачивается его ложе. Скрип такелажа, качка, слышащиеся команды, если ты хоть раз путешествовал на корабле, то навсегда запомнишь признаки указывающие на то, что корабль в настоящее время находится в движении.

Он повернул голову набок и увидел, сидящую у распахнутого окна Смеяну, держащую в руках ребенка и улыбающуюся ему так, как может улыбаться только любящая мать. Сколько бы он не провалялся, она спала значительно меньше. Вопреки расхожему мнению, женщины все же куда более выносливы, чем мужчины, и восстановить силы они могут значительно быстрее. Вот и его любимая, встала раньше него и мало того, уже проявляет заботу о сыне. Виктор невольно залюбовался представшей картиной и перекатившись для удобства на бок стал всматриваться в любимый образ, млея от охватившей его нежности.

— Ой. Ты уж проснулся.

— Ага.

— И давно за нами наблюдаешь?

— Не знаю, — искренне ответил Виктор озаряясь счастливой улыбкой и впрямь потерявший счет времени.

— Есть будешь? Я сейчас попрошу Беляну и …

— Нет. Это потом.

— Ты не голоден?

— Голоден и готов быка съесть, но это подождет, — Виктор легко соскочил на пол, или палубу, с этим нужно будет еще разобраться, а затем спешно оделся. — Вот уладим одно дельце, а тогда уж и поедим.

Выйдя на палубу он тут же оказался под жаркими лучами солнца. В каюте было куда как прохладнее, оно и тень и сквознячок гуляет в распахнутые окна. Здесь же было самая натуральная жара, от которой не спасал и ветер. Люди старались располагаться в тени от парусов, на баке растянули тент, под которым так же расположились пассажиры. По вантам и реям сноровисто движутся матросы, споро управляясь с оснасткой, как видно корабль готовится к какому-то маневру. Для Виктора это темный лес, но догадаться о чем-то таком можно. Чего без дела заставлять маяться людей. Море относительно спокойное, лишь незначительная волна, которую и волнением-то не назовешь, корабль летит под всеми парусами.

До ноздрей донесся запах навоза, свежего молока и сена. Ну прямо утро в деревне. Большая часть батарейной палубы сейчас отведена под скотину и лошадей. От пушек Виктор отказываться не стал. Оно можно было их и продать, да только денег на закупку всего необходимого достало и без того, еще и осталось, а пушки это дело такое, никогда не помешают, ведь не на обжитые места собрались. Там все может случиться, от столкновения с аборигенами, до нападения беспокойных соседей или пиратов. Против последних аргумент в виде установленных в нужном месте пушек, наиболее весом.

В планы Виктора теперь вовсе не входило селиться в славенской колонии. Ну их к ляду. Мало ли как там и что, ведь Вяткины так просто обиду не спустят. Сомнительно, что великий князь влезет в эту склоку, очень сомнительно, но зато родовичам покойного мужа Смеяны, а главное униженному и оскорбленному Угрюму, куда легче будет добраться до обидчиков в местах обжитых. Так что лучше создать новое поселение. Оно с одной стороны вроде и опаснее, чем сходить на берег там, где уж есть соплеменники, но с другой от них же опасности ждать и не стоит. Да и Миролюбу это только на руку, вместо одного поселения, появятся сразу два.

Виктор поднялся на шканцы, теперь-то уж его никто не одернет, чай его корабль-то. Поздоровался со Студенеем, как звали молодого, лет двадцати пяти, капитана, поинтересовался делами на корабле, а потом огорошил вопросом.

— А правда ли, что капитан на корабле, первый после Бога?

Студень с нескрываемым подозрением взглянул на Виктора. Не покушается ли тот на права капитана, оно ведь как ни крути, а он владелец судна. Ох не даром все шкиперы, с кем ему доводилось ходить по морям, всегда как огня боялись присутствия на корабле его владельца.

— Правда, — осторожно ответил он, еще не понимая куда клонит собеседник.

— Выходит, случись отпевать кого, то ты имеешь все права сделать это вместо священника?

— Ну, да. Только все здоровы, а питание такое, что о том и мечтать нечего. Эвон и молоко парное и сыр свежайший и сметана и яйца, я и не припомню такого, сколь по морям хаживаю. Опять же и цинга нам не грозит, запаслись в путь, опыт у меня в таких долгих переходах есть, так что отсюда беды не жди.

— Ага. Тогда получается, и окрестить кого сможешь?

— Могу, — в конец растерялся Студень, — да только нам столько в пути не быть, чтобы в море кто разродился, я у бабушки Любавы о том уж узнавал.

— А вот скажем, обвенчать кого?

Так вот куда клонит Добролюб. О его похождениях и о том, кого он привез парню уж было известно, потому при последних словах он озарился понимающей улыбкой. А что, Добролюб ему нравился, несмотря на свое отталкивающее обличье. Опять же люди знавшие его куда как дольше, к нему не просто с уважением, а даже с любовью, знать человек достойный. Да и за то время, что он знал его, он уже успел проникнуться к нему уважением.

— Могу и обвенчать. Только потом нужно в церкви запись подобающую сделать, опять же с моего подтверждения.