Во времена фараонов - Леонард Котрелл

…Различные рецепты (в папирусах Эберс и Хёрст), вполне разумные и смягчающие болезненные ощущения, представляют собой комплекс знаний об общих физиологических свойствах и воздействии растительных, животных и минеральных лекарств. Обратите внимание, например, на то, что лекарства прописывали, чтобы вывести кишечных червей или остановить понос… не следует придавать значение небольшим разделам папирусов, отведенным магии.

Когда я последний раз встретился с доктором Собхи в Каире, он сообщил мне один факт, в который я вынужден поверить, так как Собхи изучал древнеегипетскую медицину на протяжении многих лет. Да и проверить его у меня нет возможности. Речь идет об одном медицинском папирусе, в котором приводится рецепт лечения ран и открытых язв. Древние врачи прописывали в этом случае один из видов плесени.

Пенициллин в 2000 г. до н. э.? Может быть, это и звучит фантастически. Но кто знает?!

Глава XII

ТОРГОВЛЯ

Полдень. По пыльной, забитой народом дороге, ведущей к пристани Фив, идут два человека. Один из них — высокий, широкоплечий нубиец. Он держит за руку маленького возбужденного мальчика. Мальчик тычет пальчиком то направо, то налево, тянет своего сопровождающего за руку, требуя, чтобы тот остановился. Здесь мужчина с дрессированной обезьяной, там танцует молоденькая девушка, а сидящие вокруг нее на корточках мужчины хлопают в ладоши. Неподалеку акробатка вяжет свои гибкие члены в узлы. Столько интересного для маленького мальчика! Но его рослый спутник продолжает идти вперед и не обращает внимания на то, что творится вокруг. Он не останавливается потому, что маленький мальчик не кто иной, как Пер-гор, сын везира, а его спутник всего лишь верный слуга, привратник у дверей дома знатного человека, которому поручили встретить Пер-гора у школы и привести домой, но мальчик уговорил нубийца разрешить ему посмотреть на базар.

Когда они пришли на пристань, там под разгрузкой стояли два больших корабля с зерном. Зерно предназначалось храму Амона. Писцы бдительно следили за разгрузкой и записывали количество мешков, которые выносили на берег на своих потных спинах носильщики. Однако не все зерно поступало на место назначения. Каждый член экипажа получал в качестве платы меру зерна. Некоторые из них торговались со скупщиками, сидевшими скрестив ноги на пристани в окружении кувшинов и корзин. Денег за зерно не предлагали — их еще не было. Вся торговля была меновой.

Пер-гор тянет своего провожатого сквозь толпу то в одну, то в другую сторону. Вот сидит на корточках торговец рыбой. Рядсгм стоит его тростниковая корзина. С ним торгуется какая-то женщина. Еще один торговец предлагает мазь. А здесь продают небольшие белые лепешки. Покупатель предлагает в обмен ожерелье, но продавец лепешек презрительно машет рукой. «Тогда возьми эти сандалии впридачу», — говорит мужчина, и сделка совершена.[64]

Вот сидит другой торговец с корзиной разноцветных предметов украшений. Рядом продают рыболовные крючки. Темнокожие гребцы смотрят на торговцев с палубы корабля. Один из них бросил связку фиников стайке смеющихся девушек.

Ни один в этой огромной толпе покупателей и торговцев не получил ничего наличными. Все платежи производились только натурой. Эта же система существовала и на очень высоком социальном уровне. Крупные чиновники извлекали доход из того имущества, которым они владели или управляли от имени царя. Царь сам был крупнейшим землевладельцем. Нам, живущим в век сложных банковских операций и системы денежного обращения, такой порядок покажется примитивным. Но древние египтяне считали его очень удобным. Они торговали на рынке, выплачивали жалованье, ссужали под проценты и собирали налоги, не пользуясь деньгами, которые переходят из рук в руки. В то же время, несмотря на то что можно было гуся обменять на зерно или скот на лесоматериалы, был установлен эталон относительной стоимости товаров.

Во времена Нового царства таким эталоном стоимости стала спираль из медной проволоки, которая называлась утен. Этот эталон получил настолько широкое распространение, что спираль стала иероглифическим знаком, обозначающим утен. Но это совсем не означало, что медная спираль переходила из рук в руки при совершении сделок, кроме тех случаев, вероятно, когда возникала необходимость компенсировать небольшую разницу в стоимости. Но цена товаров в большинстве случаев соизмерялась именно с ней.

Служитель Тутмос из храма Тота изображен с податным списком, в котором стоимость каждого предмета оценена именно таким способом:

Кожа сыромятная, 4 куска, стоимость в меди 8 утен. Кожи, выделанные в доспехи, 1 кусок, стоимость в меди 5 утен.

Палка, трость для опоры, инкрустированная, 1 штука, стоимость в меди 4 утен.

Мотыга, цена в меди 2 утен.

А. Эрман в своей книге «Жизнь в Древнем Египте» упоминает другую сделку, в которой за быка было уплачено 119 утен,

но ни один из них не был передан из рук в руки. Одна инкрустированная трость заменила 25 утен, другая, с менее сложным рисунком, — 12 утен, 11 кувшинов меда пошли за 11 утен и так далее.

Другой египетской единицей стоимости был дебен. Первоначально это слово означало «кольцо», но со временем оно стало означать не сам предмет, а его вес или стоимость. Подобные единицы стоимости существовали и в других странах. Халдеи одно время использовали для этой цели слитки металла. В наши дни у некоторых африканских и других примитивных племен таким же образом используются бусы или другие предметы удобного размера.

Внутренняя торговля Египта велась, по всей вероятности, не очень широко по той простой причине, что каждый ном или провинция обеспечивали себя сами, производя все необходимое для жизни. У каждого царя или жреца были собственные ткачи, пивовары, плотники и другие ремесленники. Крестьяне сами выращивали продукты питания. Такое положение вещей нельзя даже сравнивать с нашим цивилизованным временем, когда домашняя хозяйка может прийти в магазин и купить продукты, привезенные из самых дальних уголков земного шара. Не было в Египте и оптовых торговцев в современном смысле этого слова. В отличие от финикийцев и греков — поставщиков и посредников других пародов — египтяне удовлетворяли только свои собственные потребности.

Единственным исключением из этого правила была внешняя торговля. На протяжении всей своей истории Египет оживленно торговал с соседними странами, которые находились под его контролем, такими, как Нубия, Сирия и Ливия.[65]

Нубия (современный Судан) была известна египтянам со времен Древнего царства, а возможно, и раньше. Время от времени египтяне совершали набеги на эту страну, и ее парод вынужден был откупаться данью. Особенно активными на этом поприще были цари XII династии. Наиболее распространенный мотив, запечатленный на царских памятниках того времени, — вереница пленных негров, закованных в кандалы, и среди них женщины с детьми за спиной. Из Нубии в качестве военных трофеев или предметов торговли поступали: слоновая кость, эбеновое дерево, золото, драгоценные камни, а также такие экзотические товары, как страусовые перья (для вееров) и яйца, обезьяны, пантеры и жирафы.

Добыча главным образом пополняла сокровищницы фараона и жречества. Но были и такие страны, слишком удаленные, чтобы их можно было завоевать, например острова Эгейского моря и «страна Пунт», с которыми египтяне несомненно торговали.[66] Местонахождение загадочной «страны Пунт» до сих пор точно не определено. Одни исследователи полагают, что она могла находиться на западном побережье Индии, другие — на африканском побережье, к югу от Красного моря, там, где сейчас находится Сомали.

На стене храма царицы Хатшепсут (предшественницы Тутмоса III) в Дейр-эль-Бахри можно видеть знаменитый скульптурный рельеф, на котором во всех подробностях изображена экспедиция в Пунт. Рельеф дошел до нас почти в таком виде, в каком он предстал перед маленьким Пер-гором и его братом Кенамоном, а также перед многими поколениями молодых людей, обуреваемыми страстью к путешествиям.

Едва ли кто-нибудь лучше А. Эрмана описал этот рельеф:

В одной из гаваней Красного моря стоит флот, который должен перевезти воинов ее величества в далекую страну. Длина судов 65 футов. На каждом судне по тридцать гребцов. Гигантские паруса, подобно крыльям птиц, выступают над бортами корабля. На весельных лодках переправляют на корабли огромные кувшины с провизией. На берегу, в тени деревьев, к которым привязаны корабли, приносят жертву богине «Хатор, владычице Пунта», чтобы она «ниспослала попутный ветер». Но вот поднимают паруса, матросы взбираются на реи, чтобы закрепить концы канатов, гребцы опускают на воду свои длинные весла, а из деревянной надстройки на носу, где стоят два капитана, слышится команда: «Лево руля!» Корабли отчаливают от берега. Так «царские воины поплыли по морю. Они начали свое прекрасное путешествие в страну бога и счастливо доплыли до Пунта».