В плену твоих желаний - Сабрина Джеффрис

– Ее это не волнует – она сама сказала. Так почему бы тебе не попытаться? Разве ты ее не любишь?

– Я люблю ее больше жизни, – прошептал он.

– Ты любишь ее, она любит тебя, значит… – Леди Росс замолчала, глядя на сына изучающе. – А может быть, ты боишься, что любовь не продлится долго? Боишься ее разочаровать?

Пораженный этим до странности точным замечанием, Лахлан взглянул на мать, чувствуя, как его сердце тяжело и часто стучит в груди, так что он не в силах с этим справиться.

– Неужели ты и в самом деле считаешь себя таким необузданным и безответственным? Это миф, созданный твоим отцом. Ты таким никогда не был. – Голос ее зазвучал сдавленно. – Ты не единственный, кто много размышлял в эти дни. Я теперь поняла, почему Аласдэр всегда был так зол на тебя. – Марджори судорожно вздохнула. – Он ужасно боялся, что ты узнаешь правду. Что в один прекрасный день ты обнаружишь, что под внешней благопристойностью скрывается необузданный и безответственный человек. Поэтому он постарался сплавить тебя подальше. Он был трусом, не пожелавшим, чтобы ты открыл правду о нем. – Леди Росс вытерла слезы. – Не будь трусом, отсылающим прочь всех, кто хочет по-настоящему узнать тебя. Нетрудно прожить жизнь в одиночестве, сын. А вот чтобы прожить вместе, требуется большое мужество. Но в конечном счете твоя жизнь может стать намного богаче.

Лахлан едва мог дышать, слезы душили его.

– По крайней мере дай девушке шанс узнать, кто ты на самом деле. Если ты этого не сделаешь, то горько пожалеешь об этом. – И, ласково похлопав сына по щеке, она ушла.

«Дай девушке шанс узнать, кто ты есть на самом деле».

Да, действительно, мысль об этом пугала его. Что, если она его возненавидит за необузданный горячий нрав и покинет его?

Лахлан горько рассмеялся. Покинет она его потом или сейчас – какая разница? В любом случае ему придётся жить без нее. А за те два дня, что он провел в разлуке, Лахлан понял, что прожить без нее он не сможет.

Оглядев свежеокрашенные стены Росскрейга, Лахлан вспомнил, какой гордостью светилось прекрасное лицо Венеции, когда она водила его по дому, чтобы показать проделанную работу. Но может быть, этот энтузиазм не продлится долго? И она устанет от суровой жизни в шотландской глуши?

В любом случае нужно дать ей шанс выяснить это. Потому что иначе его жизнь потеряет всякий смысл.

Квентин просматривал бухгалтерские книги. Венеция была права. Дела в Брейдмуре шли из рук вон плохо. Похоже, Маккинли с каждым днем все глубже запускал руку в доходы поместья.

А Квентину было не до него. Он мог бы объяснить это плохим здоровьем или горькими воспоминаниями, но ведь прошло уже шестнадцать лет с тех пор, как Сюзанна предала его с его лучшим другом. Чертовски долгий срок, чтобы лелеять обиду.

Он все еще не был уверен, что поступил неправильно, отдав земли под овцеводство, что бы там ни говорила по этому поводу Венеция. Но он понял, что когда-то имел то же самое, что Росс имеет сейчас на своей земле: людей, которые заботились друг о друге, помогали друг другу. С уходом этих людей что-то безвозвратно исчезло.

Когда яркие лучи полуденного солнца осветили кабинет, граф откинулся на спинку кресла и огляделся. Его дочь, видно, задумала восстановить порядок в поместье. Она распорядилась снять во всем доме запылившиеся скатерти, накидки и покрывала, достать серебро из кладовки, застелить постели. Когда он спросил, зачем она все это делает, если они вскоре возвращаются в Лондон, Венеция грустно улыбнулась в ответ, и граф понял, что дочь все еще ждет Росса.

Как теперь ему быть с Россом? Этот человек похитил его дочь, да. Но он оказался вовсе не тем безответственным болваном, каким Квентин его считал. Граф разговаривал со многими людьми в Дингуолле – все его очень хвалили. И бог знает как, но Росс ухитрился сохранить свое поместье и сплотить клан – неумному и неумелому человеку сделать это вряд ли удалось бы.

Кроме того… Граф вздрогнул, услышав топот копыт на подъездной аллее. Это не леди Керр и ее полковник. Они уже уехали в Лондон, чтобы сообщить дочери Ситона о предстоящей свадьбе.

Несколько мгновений спустя в дверь его кабинета постучалась экономка.

– Сэр Лахлан Росс просит принять его, милорд.

Проклятие! События развиваются слишком быстро.

Но Венеция проест ему мозги, если он отправит парня восвояси.

– Пригласите его сюда.

Лахлан Росс вошел, держа шляпу в руке. Лицо его выражало смущение и тревогу.

– Добрый вечер, сэр. Я приехал за своей женой.

Квентин прищурился:

– Но ведь ты говорил, что у тебя нет жены.

– Я много чего наговорил. В какой-то момент мне показалось, что Венеция заслуживает лучшего мужа.

– Да, тут я с тобой согласен.

Лахлан нахмурился. Он чуть не задохнулся от уязвленной гордости, но надо отдать ему должное, не отступил.

– Дело в том, сэр… заслуживаю я ее или нет, но я люблю ее.

– В самом деле? – скептически спросил граф.

– Да, люблю. – Росс расправил плечи. – Может быть, вам трудно в это поверить, но это правда. Я знаю, что вы не хотите видеть меня своим зятем – Бог свидетель, я вас за это не виню, – но Венеция меня тоже любит, и клянусь вам, я сделаю все для того, чтобы она была счастлива.

Квентин тяжело вздохнул. Момент, которого он с ужасом ждал, наступил. Он должен принять решение. Самое обидное, что выбор казался очень легким, потому что они с лэрдом хотели одного и того же – сделать Венецию счастливой. А за последние два дня она ясно дала понять, что может быть счастлива только с Лахланом Россом.

Граф снова вздохнул:

– Так что же ты хочешь от меня?

– Вашего благословения. Оно очень много значит для Венеции.

– И полагаю, ее приданое тебе тоже нужно.

Лицо Лахлана вспыхнуло.

– Нет, милорд, я не возьму денег.

Квентин откинулся на спинку кресла.

– Тогда я не дам тебе своего благословения.

Лахлан пришел в замешательство:

– Это было бы неправильно…

– Я не могу допустить, чтобы моя единственная дочь еле сводила концы с концами, когда у нее солидное состояние. Ты берешь эти деньги, иначе я не дам благословения. Это мое последнее слово.

Лахлан выругался, раздраженно теребя пальцами поля шляпы. Наконец вздохнул…

– Хорошо, я приму приданое. Но деньги будут закреплены за ней и нашими детьми.

– Как скажешь. Хотя я полагаю, что она найдет, что сказать тебе по этому поводу. – Граф выставил на стол графин виски. – Садись, и давай выпьем, чтобы скрепить наш договор.

Коротко кивнув, Росс уселся и оглядел кабинет.

– Вы намереваетесь остаться в Брейдмуре? – спросил он, пока Квентин наполнял бокалы.

– Я подумываю об этом. Венеция заставила меня задуматься.