Ночной скиталец - Сьюзен Кэрролл

— Ланс, ты — зеркальное отражение этого мужчины.

Теперь настала очередь Ланса выглядеть недоверчивым. Он раздумывал, не нуждается ли его Владычица Озера в очках.

Но Розалин продолжала настаивать.

— У вас обоих одинаковые волосы, те же глаза, тот же орлиный нос, хотя должна признать, что твое лицо более…более…

— Слабохарактерное?

— Нет, — она залилась жарким румянцем, опустив голову. — Я собиралась сказать… привлекательное.

— Спасибо, миледи, хотя сомневаюсь, что моя мать согласилась бы с тобой.

Розалин продолжила серьезно изучать портрет Анатоля Сент-Леджера.

— Он выглядит очень суровым, — взволнованно сказала она.

— Он может таким быть, — признал Ланс, хотя часто наблюдал, как смягчаются глаза его отца, когда тот смотрит на свою жену, или поднимает одну из дочерей к себе на колени, или взъерошивает волосы Вэла. Это так отличалось от той суровости, с которой он разглядывал своего старшего сына. Но Ланс полагал, что дал отцу достаточно причин для такого мрачного взгляда.

Приобняв Розалин за плечи, он попытался успокоить ее.

— Тебе не следует бояться моего отца. Без сомнения, ты слышала, что местные называют его ужасным лордом Замка Леджер, но это уважительный титул, потому что он так яростно заботится о людях в его владениях. Он прекрасный хозяин, абсолютно непогрешимый. Я слышал, что он ошибся лишь один раз за всю жизнь, предсказав, что наш дворецкий Уилл Спракинс станет отцом дюжины детей, — Ланс усмехнулся. — А Уилл произвел на свет тринадцать.

— Твой отец предсказывает будущее? — спросила Розалин, широко раскрыв глаза. — Как… как оракул?

Ланс вздрогнул от того, что не смог вовремя прикусить свой длинный язык. Этой темы лучше было бы избежать. Но если Розалин не услышит об этом от него, она вполне может узнать все от кого-нибудь другого.

— Мм… да, мой отец известен тем, что у него появляются необъяснимые видения будущего, которые обычно сбываются.

Кто-нибудь другой решил бы, что он сошел с ума или просто шутит. Но леди, которая верила, что влюбилась в дух Ланселота дю Лака, очевидно, могла допустить почти все.

Розалин просто серьезно кивнула, услышав слова Ланса.

— В деревне говорят, что многие Сент-Леджеры обладают необычными способностями.

Она легко коснулась пальцами своего раненого плеча.

— Вэл обладает уникальным даром исцеления, ведь так?

— Да, — согласился Ланс, хотя не был уверен, что способность Вэла забирать чужую боль — дар, а не проклятье.

— А ты? — спросила Розалин, невинно глядя на него.

Ланс растерялся, мысленно чертыхнувшись, потому что должен был предвидеть этот вопрос, но быстро взял себя в руки.

— О, у меня нет никаких исключительных талантов, которые можно было бы использовать во благо других — уклончиво ответил он и быстро вернул разговор к Анатолю Сент-Леджеру.

— Кроме видений, мой отец также обладает сверхъестественной способностью чувствовать местоположение любого в замке. Чертовски неудобная штука, когда прячешься, надеясь не быть пойманным за совершением какой-то шалости.

— Что, я полагаю, ты часто делал.

— Слишком часто. Меня бесчисленное множество раз вызывали в его кабинет.

Должно быть, в его голосе проскользнуло какое-то напряжение, поскольку Розалин робко спросила.

— Значит, вы с отцом не очень хорошо ладите?

— Нет, но, боюсь, это больше моя вина, чем его, хотя я никогда открыто не бросал ему вызов до того, как пожелал пойти в армию.

— Твой отец не хотел, чтобы ты делал это?

— Нет, — скривился Ланс, думая, что это еще мягко сказано. Он слишком хорошо помнил их ужасную ссору из-за этого, боль, причиненную его матери.

— Корнуолл — это еще не вся вселенная, сэр! — злился Ланс, шагая взад и вперед перед столом отца, как запертый в клетке лев. — За его пределами есть огромный мир, и прежде чем я стану чертовски старым, я бы хотел посмотреть на него.

— Возможно, если бы ты побольше знал об этом мире, ты бы этого так страстно не желал, мальчик, — проворчал его отец.

— А что ты знаешь о нем? Ты за всю твою жизнь не уезжал дальше, чем на пять миль от Замка Леджер.

Отец бросил на него предостерегающий взгляд, и Ланс понял, что близок к недопустимому неуважению, но был слишком вне себя от злости, чтобы беспокоиться об этом.

— Ты даже не можешь назвать мне причину, по которой мне нельзя делать это. Ты ведь не видел в одном из своих видений предсказание, что меня ждет какая-то беда.

— Нет, — неохотно признался его отец. — Ничего такого ясного как видение, только это сильное предчувствие.

— Предчувствие, — презрительно фыркнул тогда Ланс.

— Я не могу представить, какого черта он имел в виду, — задумчиво произнес Ланс. — Помню, я потребовал: «Что такого ужасного, ты думаешь, я найду?» И ответ моего отца не имел никакого смысла. Он сказал: «Не то, что ты найдешь, пугает меня, мальчик. А то, что ты потеряешь».

Ланс осознал, что говорил вслух, только когда Розалин мягко спросила его:

— Что же случилось? Ты сбежал?

— Нет, но мой отец, должно быть, понял, что я планирую сделать это, или мама вступилась за меня. Он, наконец, смягчился и купил мне офицерский патент. Но я никогда не видел его таким несчастным, как в тот день, когда уезжал из Корнуолла, — Ланс вздохнул. — Потому что, как обычно, он был прав.

— Значит… ты что-то потерял?

— Все, — хрипло ответил Ланс. Честь, мечты и самоуважение. Он навечно утратил все шансы стать сыном, достойным Анатоля Сент-Леджера. Усилием воли вернувшись из прошлого в настоящее, Ланс поспешил сменить тему, привлекая внимание Розалин к нескольким более маленьким портретам.

— Конечно, отец держит портрет мамы в своем кабинете. Но здесь есть мои сестры.

Ланс указал на три овальных портрета улыбающихся молодых женщин с яркими глазами.

— Рыжеволосый ребенок с властным выражением — Леони. Львица, так я называю ее. Рядом с ней Фиби, обнимающая одну из своих любимых кошек. Последняя девочка с мягкими каштановыми кудряшками — Мэрайя, наша маленькая мышка, и, я уверен, ты узнала Валентина.

Ланс указал на портрет брата. Вэл, как обычно, позировал в библиотеке с книгой в руке. На его лице застыло мечтательное выражение.

Розалин шагнула ближе, внимательно разглядывая все картины, особенно изображения сестер мужа. Она восхищалась их красотой так же, как и мастерством художника.

— Мой отец нарисовал их, — заметил Ланс.

— Твой отец?

— Да, я знаю, — усмехнулся Ланс. — Удивительно, не так ли? Он больше похож на человека, орудующего боевым топором, а не кистью. Но уверяю тебя, он удивительно талантлив.