Чистовик - Сергей Лукьяненко

— Какое? Скажешь, что готов уйти с Земли? Кирилл, я никогда не поверю! И дело не в том, что тебе наша Земля так нравится. Ты просто упертый, ты не терпишь, чтобы тебя принуждали!

— Допустим, с Земли я не уйду. Но и на твое место не претендую. У меня процесс выбора решения… так вот я сделал свой выбор.

Я стянул с пальца кольцо — остаток своей таможенной башни. И бросил его на землю.

— Кирилл, это просто кусочек железа, оно ничего не значит!

— Понимаю. Но это символ. Я от вас отрекаюсь. Вы мне надоели. Все вы: таможенники, кулинары, полицейские, кураторы. Идите вы лесом! Я — человек, и у меня нет функции!

— И ты хочешь сказать, что вернешься в свой «Бит и Байт», станешь пацанам видеокарты подороже впаривать? — недоверчиво спросил Котя.

— Нет, наверное. Меня небось уже уволили за прогул. Восстановлюсь в институте.

— Зачем? — поразился Котя.

— Выучусь на инженера, построю ракету и улечу от вас к чертовой матери!

— Ага. А ночами станешь вагоны разгружать, чтобы у родителей на шее не сидеть.

— Ну, можно без крайностей. Я все-таки в железках разбираюсь. Пойду в какую-нибудь интернет-контору, буду вечерами в техподдержке работать. Вон «Корбина» по всей Москве сети тянет, к ним устроюсь…

Котя примиряюще развел руками.

— Подожди! Подожди, Кирилл! Ты сейчас на взводе, оба мы взволнованы и напуганы. Конечно, ты все можешь. И в институт свой можешь вернуться, и по телефону глупым пользователям советы давать: «А теперь откройте папку „Ваши подключения“…» Но это же несерьезно! Ты никогда на самом-то деле этим не удовлетворишься! Понимаешь? Ты из себя функционала не вытравишь, рано или поздно схватишься за голову — и начнешь меня искать. И найдешь, потому что все к тебе вернется! Так зачем оттягивать неизбежное? Ты в функции, я вижу! Ты снял кольцо, произнес громкие слова, но ты не стал обычным человеком!

— Похоже, мне остается только одно, — сказал я. Отошел к баскетбольному столбику. Примерился. Закопан неглубоко, пятьдесят сантиметров вниз, на конце цементный ком…

Я взялся поудобнее и вырвал столбик из асфальта.

— Вот так, — сказал Котя удовлетворенно. — Вот так. Я же говорил…

С двухметровой металлической трубой наперевес (на одном конце болтается цементная глыба, на другом деревянный щит с воткнувшимися ножами) я пошел к Коте.

Тот терпеливо ждал. Наверное, он действительно собирался не сопротивляться, и это меня тревожило.

Я вскинул трубу — и обрушил ее на Котю.

В последний миг он все-таки не выдержал. Прыжком ушел из-под удара, перекатился по асфальту, перепрыгнул через скамейку. Выкрикнул:

— Вот так! Правильно!

Я снова поднял трубу. От удара цементный ком растрескался и осыпался, обнажив острый ржавый конец.

Котя схватил скамейку — та не была закреплена. Вскинул на вытянутых руках — и швырнул в меня.

Я отбил ее ударом трубы. Легонькая скамейка для детворы…

— Ребята! Ребята, что вы творите!

Краем глаза я увидел двух пропитых доходяг, показавшихся в арке. У одного в руках уже была заветная бутылка, другой держал двухлитровый баллон «Фанты». Почему-то лимонад меня особенно насмешил.

— Ребята, оставьте! Страшное дело творите! — надрывался тот, что с водкой. Второй, похоже, более четко представлял себе, что страшное может сделать человек, а что — нет. Глаза у него округлились, он, не выпуская бутыль, схватил товарища за локоть и потащил назад.

Котя стоял, торжествующе глядя на меня.

— Извини, — сказал я. — Выход только один… надеюсь, я не ошибаюсь…

Он кивнул, не отрывая от меня взгляда.

Я перехватил трубу поудобнее — и резким ударом вонзил ее в живот другу.

Котя схватился за трубу. Раздался жалобный стон железа. Голыми руками он разорвал трубу у самого живота, будто гидравлическими ножницами по ней щелкнул. И опустился на асфальт, привалившись к опрокинутой скамейке. Полуметровый кусок трубы торчал у него из живота.

Я подошел и сел на корточки рядом.

— Видишь? — сказал Котя. Лицо у него бледнело. — Видишь, как все просто? Ну же… давай…

— Все очень сложно, — ответил я. — Но я надеюсь, что не ошибся. Я не хочу быть куратором. Я не хочу быть функционалом. Идите вы все в пень.

Взявшись за трубу, я вырвал ее из Коти, отбросил в сторону.

— Сейчас я умру, — печально сказал Котя. — Потеря крови, болевой шок…

Я посмотрел на запекшуюся на его мундире кровь.

— Да нет, — сказал я. — Ты не умрешь. Ты же куратор. Ты могучий функционал, умело управляющий прислугой в техногенном мире Демос.

— А ты?

— А я — просто человек. Я сделал выбор, понимаешь? Когда не стал тебя добивать — сделал выбор. И перестал быть функционалом.

— Нет, не понимаю… — Голос Коти чуть окреп. Он попытался потрогать свою рану, поморщился. — Ой, больно как… Ты бы знал, как больно!

— Я догадываюсь. Ничего, терпи. К обеду заживет.

— Все равно никто не поверит. Все равно все будут подозревать, что ты функционал. Что ты… что твои способности просто затаились…

— Ну и прекрасно. Значит, меня побоятся пришить на всякий случай. Из риска, что мир провалится в тартарары. Это просто замечательно, что мне не поверят до конца.

Котя поерзал, садясь поудобнее. Деловито сказал:

— Заживает… Ты в себе ничего не чувствуешь?

— Ничего. Совершенно.

Я протянул руку, попытался приподнять кончиками пальцев трубу. Ничего не получилось.

— Как это у тебя вышло?

— У каждого человека своя судьба, — сказал я. — Вы превращаете в функционалов тех, кто мог бы изменить судьбу человечества. Но миров — бесчисленное множество. Где-то там, в этих мирах, люди все-таки следуют своей судьбе, изменяют жизнь… Надеюсь, не только путем войн. Надеюсь, к лучшему. И эта искаженность, эта противоестественность существования функционала — она одновременно источник его силы. Мы… Нет, уже вы. Вы сильны, потому что живете не своей жизнью. Потому что делаете не то, что могли и должны были совершить.

— И что ты должен совершить?

— Не знаю, честное слово. Вначале вернусь в институт. Может, и впрямь ракету должен построить?

— Мы тебя из института не выгоняли, — сказал Котя. — Ты сам ушел. Я тогда и не думал, что ты функционалом станешь, ты сам все решил. Помнишь, говорил, что надоело учиться ради того, чтобы всю жизнь как лох гайки крутить и схемы рисовать?

— Котя, — засмеялся я. — А кто тебе сказал, что только вы — функционалы? Что только вы правите чужие судьбы? Тем, кто ходит через ваши порталы, лопает в ресторанах немыслимые деликатесы и справляет вечеринки на берегах первобытных океанов, — для них что ты, что я, все едино! Им не нужен никакой космос, им не нужны научные открытия, им не нужна вера в Бога, им не нужна третья поэма Гомера. Им куда полезнее, чтобы человек стоял в лавке и продавал игрушечные железки.