Стихотворения. Проза - Дмитрий Владимирович Веневитинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тема Италии, «отчизны красоты», становится главной в стихотворении, так и названном — «Италия»;
Италия, отчизна вдохновенья!
Придет мой час, когда удастся мне
Любить тебя с восторгом наслажденья,
Как я любил твой образ в светлом сне.
Лирическая пьеса Веневитинова об Италии очень напоминает стихи о возлюбленной. В известном смысле таковой она и является. Все любимое Веневитиновым — и люди, и произведения искусств, и страны — в главном похожи друг на друга. Похожи своей яркой причастностью миру духовного, миру красоты.
В произведениях Веневитинова 1826—1827 гг. заметно особенно сильное и глубокое проникновение философских идей в поэзию. В конце 1826 г. — видимо, в ноябре — Веневитинов пишет ряд тематически связанных между собой стихотворений, где в развернутом виде дана его концепция жизни и человеческого бытия. Сюда входят: «Моя молитва», «Жизнь», «Поэт», «Жертвоприношение», «Утешение».
Стихотворение «Моя молитва» выражает своеобразное поэтическое и человеческое credo Веневитинова. Полное внутреннего напряжения и нервной силы, стихотворение это удивительно по чистоте мысли и душевной открытости. В нем и исповедь, и наказ поэта себе и другим людям, и утверждение высоких нравственных идеалов:
Души невидимый хранитель!
Услышь моление мое:
Благослови мою обитель
И стражем стань у врат ее,
Да через мой порог смиренный
Не прешагнет, как тать ночной,
Ни обольститель ухищренный,
Ни лень с убитою душой,
Ни зависть с глазом ядовитым,
Ни ложный друг с коварством скрытым.
Всегда надежною броней
Пусть будет грудь моя одета,
Да не сразит меня стрелой
Измена мстительного света.
Не отдавай души моей
На жертву суетным желаньям,
Но воспитай спокойно в ней
Огонь возвышенных страстей.
В «Моей молитве» тесно слиты между собой и идеи, и слова, и звуки. Стих производит впечатление крепко сложенного, «литого». Словами «медный» и «литой» Аполлон Григорьев определял стих Лермонтова[672]. «Мою молитву» по многим признакам можно назвать «лермонтовским» стихотворением. Как заметил Д. Д. Благой, «имя Лермонтова вообще как-то само собой приходит на мысль, как наиболее конгениальное имя, когда хочешь представить себе, во что бы могли развиться те исключительные возможности, которые были заложены в Веневитинова природой, жизнью и историей»[673].
«Моя молитва» всем строем и всей своей поэтикой точно предвещает лирику Лермонтова. Если при этом учесть отмеченное Б. М. Эйхенбаумом прямое воздействие этого стихотворения на «Молитву» Лермонтова («Не обвиняй меня, всесильный...»)[674], место «Моей молитвы» в исторической жизни русской поэзии определится во всей своей значительности.
Замечательно, что свой «литой» стих Веневитинов создает на довольно традиционном языковом материале. «Жертва суетных желаний», «огонь возвышенных страстей», «измена мстительного света» — все это элементы языка сугубо книжного и отвлеченно-условного. Но такое впечатление производит каждое из выражений в отдельности. Взятые в поэтическом контексте, в тесной связи идей и понятий, те же выражения обретают энергию, становятся предельно выразительными и почти ощутимо предметными. Предметными — при всей своей видимой неконкретности.
«Моя молитва» заканчивается неожиданными на первый взгляд словами:
Но в душу влей покоя сладость,
Посей надежды семена
И отжени от сердца радость:
Она — неверная жена.
Заключенный в двух последних стихах мотив отказа от радостей в слегка измененном виде встречался в стихотворении «К моей богине». Там речь шла не о радости, а о счастье, но смысл был тот же. Заключительные мысли «Моей молитвы» становятся вполне ясными и внутренне обоснованными в их соотнесенности с идеями другого стихотворения. В контексте другого стихотворения, в общем контексте философских и поэтических воззрений Веневитинова мысли эти воспринимаются не как случайные, а как программные. Тесная связь между произведениями существует у Веневитинова не только внутри тематического цикла, но и между циклами. Само понятие «цикл» применительно к поэзии Веневитинова можно употреблять лишь условно, с оговорками. По существу все его стихотворения — особенно это относится к поздним стихотворениям — представляют собой как бы единый большой цикл, единый дневник его.
Приблизительно в то же время, что и «Моя молитва», было написано Веневитиновым стихотворение «Жизнь», представляющее свободные вариации на слова Шекспира: «Жизнь скучна, как сказка, дважды рассказанная засыпающему». Слова Шекспира — это то, от чего Веневитинов лишь оттолкнулся. Ими была задана поэтическая тема, давно ему уже близкая, и решает он ее, не только следуя за Шекспиром, но еще больше — в соответствии со своими собственными воззрениями.
Стихотворение «Жизнь», с его темой трагизма человеческого существования, — это и целая философия, и вместе с тем это поэзия. Философская идея становится в нем поэтической между прочим и потому, что она психологически точно раскрыта через ряд художественных наблюдений-деталей: «...кой-что страшит издалека, но в этом страхе наслажденье»; «...мы привыкаем к чудесам — потом на все глядим лениво»; «...скучна, как пересказанная сказка усталому пред часом сна». Интересно, что эти психологически и художественно верные детали относятся к сфере общего, а не частного. Как это нередко бывает у Веневитинова, героем стихотворения является не «я», а «мы», не отдельный человек и его неповторимая судьба, а человечество и судьба человечества.
Идея стихотворения «Жизнь» находит свое развитие в другой лирико-философской пьесе — «Жертвоприношение». Она тоже об «обмане жизни», но в ней предложено положительное решение в духе общих идей Веневитинова. Трагедия жизни может быть преодолена приобщением человека к миру высокого и вечного — к миру поэзии:
Твоей пленительной изменой
Ты можешь в сердце поселить
Минутный огнь, раздор мгновенный,
Ланиты бледностью покрыть,
Отнять покой, беспечность, радость
И осенить печалью младость;
Но не отымешь ты, поверь.
Любви, надежды, вдохновений!
Нет! их спасет мой добрый гений,
И не мои они теперь.
Я посвящаю их отныне
Навек поэзии святой...
Тема поэта и поэзии в контексте всего творчества Веневитинова звучит не только как главная, но и как внутренне ключевая. Именно так она воспринимается в стихотворениях, написанных в
