Подземелье ведьм - Кир Булычев

— Но эксперимент затянулся на множество поколений…

— Этого мы не знаем, — сказал Андрей. Он опустил голову, глядя на скелет, лежавший у его ног. Свет факела вырвал из темноты остатки седых волос, обрамлявших череп. — Мы не знаем, сколько лет они жили. Может быть, они достигли бессмертия? Может, они жили по тысяче лет? Что мы знаем, брат Жан?

— Даже если это так, они потерпели поражение, — сказал Жан.

— Ты прав. Они могли разрубить горный хребет, чтобы осушить долину или соорудить болото для диплодоков. Они добились главного — создания разумного человека. Им пришлось приспосабливаться к тому, что они сами создали. Они сделали ведьм, чтобы поторопить людей и воспользоваться их верой в высшие силы. Люди сами стали приводить к ним… — Андрей искал нужное слово.

— Экземпляры, — подсказал Жан.

— Они продолжали торопить эволюцию, полагая, что прогресс социальный можно ускорить так же, как генетический. Вместо того чтобы ждать тысячелетия, прежде чем люди сами додумаются до того, как плавить металлы, они стали выдавать им металлы. Причем в уже готовой форме — в форме оружия. Эксперимент дал результат.

— Он был бесчеловечным.

— Боюсь, что эта категория была ими упущена.

— На чем бы они остановились?

— Не представляю. Но их остановил Октин Хаш. Он отлично понял, откуда приходят наконечники стрел и кинжалы. Для того чтобы стать властелином степи, ему нужно было больше железных ножей, чем он получал. Очевидно, они отказались удовлетворить его ненасытные стремления, и он решил взять эволюцию в свои руки.

— И застал их врасплох.

— Они слишком хорошо знали эту планету, они были уверены, что все здесь — создание их разума. Включая Октина Хаша…

— Чудовище Франкенштейна сожрало своего создателя?

— Хуже другое: Октин Хаш набрался опыта общения с пришельцами с неба. Он вкусил их крови. И это погубило наших с тобой товарищей. Опасно быть богом…

— Опасно полагать себя богом, — поправил Андрея Жан.

— Я пройду по этому коридору.

— Только недалеко, — сказал Жан.

У стен стояли бесконечные стеллажи. На них — контейнеры.

Андрей открыл наугад один из них.

Он был наполнен наконечниками для стрел. Железными, хорошо заточенными наконечниками. Они лежали аккуратными рядами, каждый в пластиковом пакетике. Они были штампованы, но штамп тщательно имитировал неровность ручной ковки.

— Как ты думаешь, — донесся до него голос Жана, — почему не прилетели новые? Почему остались только роботы?

— Я не знаю, — откликнулся Андрей.

Стеллажи, стеллажи… орудия, которые предназначались для степняков. И орудия, которые им еще предстояло получить. Ящик со стременами… контейнер со стальными мечами… пакеты с семенным зерном, железные гарпуны, стальные иглы… Коридор уходил далеко вперед, и для того чтобы понять, где рубеж опеки, надо было потратить еще немало времени.

На несколько секунд Андрей задержался у широкой арки, что вела в еле освещенный зал, где длинными рядами стояли агрегаты, накрытые одинаковыми серебряными кожухами. Контроль над планетой требовал невероятной изобретательности и сказочных ресурсов… Но все это не спасло богов.

— Эй! — донесся далекий крик Жана.

— Иду! — Андрей выбрался из шахты.

— Что там? — спросил Жан, глядя на железный меч, который Андрей захватил с собой.

— Склады. Склады бус и других подарков для дикарей. Для общего образования.

Андрей пошел к выходу.

— Грустно, — сказал Жан, аккуратно опуская полог, словно боялся нарушить покой тех, кто там остался. — Какие усилия — и все впустую.

— Не совсем впустую. Все те люди существуют. — Андрей обернулся к спящему становищу.

— Кто такой Октин Хаш? Дикий мальчишка. Ему протянули конфетку, и он оттяпал руку дающую. Теперь ему придется надеяться лишь на себя.

Справа над горами небо начало светлеть. Прохладный ветерок зарябил темное озеро. В центре оно взбурлило, и волны разбежались, раскачивая тростник у дальнего берега. Акула проголодалась. Акула ждала жертвы.

— Не дождешься, — сказал ей Андрей, запахивая черную тогу, позаимствованную у выключенной ведьмы.

Жан не понял и спросил:

— Ты кому грозишь?

— Не знаю, — сказал Андрей рассеянно.

— Лучше бежать туда, через горы, — сказал Жан.

— И куда же мы побежим?

— Сначала надо уйти как можно дальше, — сказал Жан. — Потом мы найдем способ связаться с нашими.

— И далеко мы уйдем с тобой по степи пешком? В лучшем случае нас догонят через несколько часов, в худшем — нами позавтракает первый же тираннозавр.

— Так что же, сдаваться Октину Хашу?

— Это вариант, — серьезно сказал Андрей.

— Мы выберемся отсюда, потом разожжем большой костер, — сказал Жан. — И нас увидят сверху.

— При нескольких условиях, — возразил Андрей. — Во-первых, надо быть уверенными, что наши все еще наблюдают за планетой. А большого смысла я в этом не вижу.

— Но ведь они должны нас отыскать!

— Судя по их информации — нас нет. Мы погибли на станции. Но даже если корабль все еще на орбите, как ты зажжешь костер? Трением? Или ты спрятал в ухе зажигалку?

— Это не означает, что мы должны сдаваться!

— Я тебя к этому не призываю. И если бы я любил сдаваться, то не стал бы тебя искать.

— Но ведь ты сюда добрался! Сам!

— Не сам. Я бы и часа не выжил в степи, если бы не Белогурочка.

— Белогурочка?

И когда это имя было произнесено рядом, другим человеком — вернулась и Белогурочка. Ее только что не было — она была изгнана из памяти. Белогурочка, которая спит, доверчиво спрятав голову у него на груди, Белогурочка с бешеными от злости глазами, несущаяся за воином Октина Хаша, Белогурочка, плачущая в лесу…

— Она меня выручила из плена, — сказал Андрей. — Иначе как бы я смог оказаться здесь?

— Правильно. Я думал все время: куда тебя спрятали? Ведь ты должен был оказаться в святилище раньше меня… Ее послал отец?

— Как-нибудь расскажу.

Они шли вдоль озера. Было видно, как просыпается становище. Раздался плач ребенка, откинулся полог одной из кибиток, и женщина спустилась к тростнику за водой. Громкий голос доносился от табуна, что пасся на склоне.

— Странно, — сказал Жан. — А почему она оказалась в становище?

— Ты ее видел?

— Да, еще вчера. Она была в становище, разве ты не знаешь?

— Знаю. Она хотела выручить своего брата, но опоздала.

Андрей не хотел говорить Жану, что видел Белогурочку в кибитке Октина Хаша. Как будто говорить об этом было стыдно.