Избранница - Саманта Джеймс

Ее тело дернулось, и хотя она и попыталась подавить крик боли, он все же сорвался с ее губ. Габриэль так и застыл. Затем оперся на локти и взглянул на жену. Глаза у нее блестели от слез. Она всхлипывала:

— Кристофер ничего не значит для меня, клянусь! Неужели вы не видите? Он любит Эвелин. И хочет быть поближе к ней. К ней, а не ко мне, Габриэль!

Он зажмурился. Лицо его исказилось от стыда за самого себя и от невыразимого желания.

— О Боже, Кесси…

Его слепая ярость исчезла, сменившись глубоким раскаянием. Он попытался выйти из нее, желая не причинять больше боли хоть в этом, но теперь она не дала ему сделать этого.

Она обвила руками его шею и прильнула к нему. Ей было ненавистно то, что часто управляло его действиями, — злость и горечь. Но его самого она любила. И ей была невыносима мысль, что память о собственной жестокости будет мучить и терзать его, если она не превратит это болезненное и тягостное воспоминание… в упоительно-восхитительное!

— Нет! — умоляюще произнесла она. — Нет! Я не могу, Кесси! — Его шепот был хриплым и страстным. — Я просто зверь, что так набросился на тебя!

— Можешь. Просто люби меня, Габриэль. Просто… люби!

Ее ладони обхватили его щеки, погладили стиснутый подбородок. Она поцеловала его со всей робостью новичка в страсти, привыкшего переживать все бури внутри, а не напоказ. Соленые теплые слезы придали этому поцелую особый привкус.

Сначала его рот оставался сжатым и не поддавался ей… Так же, как его сердце, с тоской подумала она. Но вот его глаза распахнулись, словно ощутив в ней перемену, и заглянули ей прямо в душу. Она словно сама пережила его боль и вину и с криком прижалась к его горячим губам, встретившим ее на этот раз с потрясающим пылом.

И его руки обвились вокруг ее тела так, что чуть не раздавили. Он мгновенно проник языком в ее рот, завладев сладостным пространством, предложенным ею с такой искренностью, что оставалось лишь воздать ей за это в полной мере.

— Не бросай меня снова, Кесси! — Его голос, полный глубокого отчаяния, прозвучал хриплым шепотом у ее губ. — Пообещай не бросать меня.

Сердце Кесси рванулось в диком прыжке. Она бы могла зарыдать от радости, запевшей в ней. Ему не все равно! О святые небеса! Неужели это правда? Со счастливым вздохом она крепко обняла его голову и вжала свое юное тело в его затвердевшие мышцы.

Она чувствовала жажду в его поцелуе и его налитую плоть внутри себя. Когда он вышел из нее, Кесси вдруг ощутила себя странно пустой. Ей стало вдруг страшно, что он так и не решится вернуться туда из-за раскаяния, и стиснула его бедра. Но он лишь покачал головой и прижал губы к кремовой роскоши ее пополневшей груди.

Время, казалось, перестало существовать. Габриэль ненасытно целовал ее, и в этих поцелуях смешалось все: жадность, страсть и нежность. Любовный жар разгорался в Кесси все сильнее, ибо после того как Габриэль заставил ее соски буквально молить о продолжении ласк, он скользнул губами вниз по ее шелковистому животу. С головокружительной интимностью он раздвинул ее бедра. Глаза у нее округлились и затуманились. Габриэль обжег ее своим дыханием и принялся упоительно играть языком с каждой нежной складочкой ее пещерки, вновь и вновь перебирая их, как струны, пока она не забилась под ним, умоляя завершить эту утонченную и сладостную муку безумным финалом.

Когда он наконец задвигался в ней, на его верхней губе выступили крупные капли пота — знак наивысшего напряжения. И как бы Габриэль ни желал испытать блаженство, он очень медленно и расчетливо подводил к этой вершине свою партнершу.

Наконец он не выдержал, ибо ощущение ее бархатного жара, тесно сомкнувшегося вокруг его набухшего пениса, сводило с ума. Внезапно он перекатился на спину, так что Кесси оказалась поверх него, все еще до предела заполненная им.

Ее глаза расширились от удивления. Она немедленно прижалась к его груди. Выдохнув, она изумилась необыкновенному ощущению всей его громадины внутри себя.

— Габриэль…

Его глаза горели темным пламенем.

— Возьми меня! — хрипло сказал он. Его ладони опустились на ее бедра. Он приподнял ее и снова опустил на себя. Выгнулся ей навстречу, встретил ее во всеоружии и… снова опустил… — Вот так, сладкая моя… да-да, именно так!

Габриэль застонал от наплывающего на него блаженства… Их обоих охватило безумие, заставившее судорожно ускорить темп, поднимая их все выше и выше на пути к апогею. Она с криком упала на его грудь. Тут и он напрягся в последний раз и позволил экстазу унести себя на той же волне, взмыв высоко-высоко…

Его бесконечно нежные пальцы убрали растрепавшиеся локоны с ее щек. Он слегка улыбнулся ее затуманенному взору. Приподняв ее подбородок, он медленно и со вкусом прильнул к губам Кесси так, что она совсем растаяла от этого поцелуя. Они уснули, так и не разомкнув тесных объятий.

Глава 24

На следующее утро Кесси проснулась от скрипа открывшейся двери. Кто-то слабо охнул. Кесси сонно улыбнулась. Кажется, Глория заметила, что ее хозяйка не одна в своей постели. Кесси оперлась на локоть, когда Глория осторожно поставила принесенный поднос на столик у двери.

— Глория!..

Служанка повернулась на звук низкого мужского голоса. Теплая рука обхватила Кесси за плечо. До этого момента она и не осознавала, что Габриэль тоже проснулся.

— Ты не могла бы попросить повариху добавлять на утренний поднос ее сиятельства с этого дня еще и чайник?

— Конечно, милорд. — Глория сделала книксен и поспешно исчезла.

Нововведение Габриэля говорило о многом, и они оба понимали это. Кесси слегка повернулась в его объятиях. Он провел пальцем по ее носику.

— Ты не возражаешь, графиня?

Его губы изогнулись в полуулыбке, отчего ее сердце усиленно забилось. Темный, небритый подбородок и густо покрытая волосами грудь так и кричали о его мужественности, но из-за спутанных со сна волос и глаз, сияющих серебром, он выглядел значительно моложе и мягче, чем обычно.

Кесси помотала головой, отвечая на его вопрос. Счастье било в ней ключом. Возможно, впервые в жизни она ощутила себя его настоящей женой и леди.

Он медленно склонил голову и легонько прикусил ее губу. Когда он оторвался от нее, то его губы все еще улыбались, а вот глаза посерьезнели.

— Надеюсь, ты простила меня за вопиющую глупость прошлой ночи, — спокойно сказал он. — Как обычно, я был несправедлив к тебе и Кристоферу. — Он покачал головой. — Мог бы и сам догадаться насчет него и Эвелин.

Она прижала палец к его губам.

— Ну и как бы ты догадался? Это и для меня стало сюрпризом. Давно пора было понять, к чему идет дело… — На ее лбу появилась тревожная морщинка. — Кристофер убежден, что отец Эвелин даже не станет всерьез рассматривать его кандидатуру в качестве жениха. Он не хочет, чтобы Уоррентон знал о его любви к Эвелин из страха, что тот запретит им видеться.