Великий поход - Александр Константинович Белов

В том и заключён смысл боевого искусства, чтобы совершенству умышленного действия противопоставить боевое бессознательное и доказать его преимущество. А тот, кто не может этого сделать, — не Воин.

У Индры не было учителей. Главным его наставником являлся инстинкт, связующий свойства его натуры с голосом крови. Теперь воин превратился в чуткое звероподобное существо, кипящее боем. Повадки врага это существо воспринимало чутьём. Его нельзя было обмануть, запугать или разжалобить. Намучи сейчас слишком увлёкся собственной злобой и созданным ею спектаклем, чтобы это понять.

Дан выхватил нож и бросился на противника. Зверь, сидящий в Индре, ударил навстречу. Значительно быстрее и решительней. Он мог бы убить пещерного воина, но не сделал этого. Удержав руку с бронзовым ножом от вспарывающего рывка в тугую крепь живота.

Всё произошло так неожиданно для Намучи, что он не понял, остался ли жив.

Почему Индра помешал своему натиску? Где-то в свалке мыслей и чувств, заполонивших его сегодня, раскопошилось это маленькое чудо по имени Намати. Такое равнодушное к нему, но не становящееся от этого менее прекрасным.

Индра не стал дожидаться, когда Намучи придёт в себя. Кшатрий выбил у него нож и отшвырнул ногой потерянное врагом оружие в угол пещеры.

— Ну давай, прикончи меня! — выдавил из горла дан.

— Зачем? Любишь простые решения? Нет, тебя прикончит твоё самолюбие, — улыбаясь в глаза Намучи, сказал победитель. — Эй, девочка, что ты там твердила о своём брате? Что он великий воин?

Намучи напрягся, ожидая страшнейших последствий поражения. Позора. И он услышал то, что причинило ему большее мучение, чем сама смерть.

— Никакой он не воин! — творил свой приговор победитель. — Так, неумеха и сумасброд.

«Это тебе за равнодушие». — сказал про себя кшатрий, отвлекшись мыслями на юную красавицу.

Намучи, не в силах выдержать унижения, с криком бросился на победителя. Такого натиска, такой решимости драться, вопреки всему, Индра от противника не ожидал.

Пещерный воин свалил кшатрия с ног и, вцепившись ему в горло, придавил чужака к земле. Положение казалось критическим. Индра метался в себе самом, ища выход из гибельной ситуации. Наконец ему удалось вывернуться, пропустив руку через тиски захвата.

— Это я сумасброд?! — шипел обезумевший от ярости Намучи. Он натолкнулся на цепкие пальцы поверженного, метившие ему в глаза.

Противники были примерно одного возраста. Их телесное сходство говорило в пользу равных возможностей драчунов, а значит, и о беспощадности боя. Неуступчивости. И не ради спасения собственной жизни, не ради победы, а только потому, что уступить равному было вдвойне унизительно. Теперь уже Намучи ни за что бы не согласился признать хоть в чём-то преимущество чужака.

Они катались по земле, вцепившись друг другу в горло, и теряли силы. Скоро драчуны превратились в телесные развалины. Покрытые ссадинами, с измученным дыхлом и с неперегоревшей, но очень усталой злостью.

Как-то само собой противники отторгли сопротивление, чтобы выбраться из бесполезности этой затянувшейся потасовки. Они сидели привалившись спина к спине и шумно дышали.

— Ну? — выдавил из себя Индра.

— Хорошо! — сквозь муку ответил Намучи.

Кшатрий с трудом обернулся. Дан пытался улыбаться.

— Попить бы, — простонал пещерный воин, — а?

Индра не ответил.

— Эй, — тихо позвал дан, — Намати! Принеси-ка нам попить.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

В далёком краю сразил ты, о Индра, с другом Намидемона по имени Намучи.

— За что я люблю пещеру, так это за её тайны, — говорил Намучи, развалясь на медвежьих шкурах и угощая Индру противной на вкус сурой. — Посмотришь вперёд, а там ночь, и кажется, будто глубина её непомерна. Вон, гляди!

Индра повернул голову и без особого интереса заглянул в тесный угол каменных стен.

— Верно я говорю? — улыбнулся Намучи. — Ведь ночь, а? Ну признайся!

— Ночь, — равнодушно подтвердил Индра.

Дан захохотал.

— Ночь, — сказал он удовлетворённо. — Слушай, а подари мне своих лошадей! Подари, а!

Он вскочил с лежанки и бросился к мешку с вонючей сурой. Налил полную миску и, ругая неровный пол пещеры, принёс пойло Индре.

— Мне для тебя ничего не жалко, — сказал Намучи, протягивая гостю суру.

— Не могу, — вздохнул Индра, нехотя принимая подношение. — Ведь мне нужно ехать обратно. Туда пешком не дойти.

— Да, — почесал бороду дан, — верно. Ладно, плевать на колесницу. А хочешь я подарю тебе что-нибудь? Например, лук. Лук хочешь?

— Как же ты будешь охотиться?

— Ну если не лук, то ещё что-нибудь. Мою меховину?

Намати принесла козьего сыра.

— Красивая у меня сестра? — самодовольно улыбнулся пещерный воин. — Слушай, бери её в жёны! А?

— Замолчи, болтун, — сдвинула брови юная красавица.

— А тебя я и спрашивать не стану. Если мой друг — великий воин Индра — захочет взять тебя в жёны, ты пойдёшь за ним, куда он тебе скажет. Ну, возьмёшь?

Индра покачал головой:

— У неё дурной характер.

— Это верно, — согласился Намучи.

— Я возьму у тебя немного еды. На дорогу.

— Хорошо, еды так еды. Только ты мне должен пообещать… Эй, Намати, соберика моему другу еды.

— Что пообещать? — насторожился Индра.

— Что везде, где ты будешь ехать, и всякому, кого ты встретишь на своём пути, ты скажешь, что Намучи — великий и бесстрашный воин.

— Послушай, ну разве можно нахваливать себя ни за что?! Вот я убил несколько демонов, и то великим воином себя не считаю.

— Ну не считаешь и не считай, а про меня скажи. А?

Индра покачал головой:

— Не могу.

— Ну и пёс с тобой! Ишь какой гордец!

Намучи замолчал, готовый разразиться бурей ругательств. Его внимание отвлёк какой-то шум в углу. Среди камней, на высоком лежбище.

— Эй, — позвал новый голос, — Намучи пришёл?

— Пришёл! — крикнула девушка.

— Что? Я спрашиваю, Намучи пришёл?

— Пришёл-пришёл, спи!

— Это — Нам, мой отец. Глухой, как пень, — пояснил Намучи.

Индра подумал, что теперь самое время уйти. Не доводя дело до новой бесполезной драки. Но прежде чем кшатрий успел встать, Намучи радостно выпалил:

— А давай клятву дадим!

— Какую ещё клятву?

— Что не станем причинять друг другу зла. Индра посмотрел на сияющую физиономию пещерного воина. Это, пожалуй, являлось тем малым, что могло бы откупить кшатрия от вынужденного присутствия в компании своего новоиспечённого друга.

— Ладно, — согласился Индра.

Нами, тихо следивший за всем происходящим, облегчённо вздохнул.

— Ну так, — начал неугомонный дан, — повторяй за мной: я, великий воин…

— Опять ты за своё?

— Ну я тебя прошу, — взмолился Намучи, — ну для меня, ну пожалуйста!

— Ладно, — сломался Индра. — Я, великий воин…

— Намучи…

— Индра…

— Клянусь не поднимать оружие против Индры…

— Клянусь не поднимать оружие против Намучи…

— Ни днём, ни ночью…

— Ни днём, ни ночью…

— Ни на суше, ни на воде…

— Ни на суше, ни на воде…

— Не наносить удара ни сухим оружием, ни мокрым…

— Не наносить удара ни сухим оружием, ни мокрым…

— И пусть отомстит мне великий дух Вала…

— И пусть отомстит мне великий дух Вала…

— Если я нарушу эту страшную клятву!

— Если я нарушу эту страшную клятву! Правда, я не знаю никакого Валы, — заметил Индра.

— Лучше бы тебе его и дальше не знать. Так ты что, уже уходишь?

— Да, — с надеждой предположил Индра.

— Намати, где же пища? — возмутился дан. Он с недовольством взглянул на вялые старания девушки. Хлопотавшей на каменном уступе среди деревянной посуды.

— А то останься, хотя бы до завтра.

— Нет, — покачал головой Индра, — меня ждут друзья. В роще. Я переночую с ними и на заре — в путь.

— Им, верно, тоже охота посмотреть на лодку? А? Может, у твоих друзей сложится иное мнение о нас, несмотря на это бревно? Ну ладно, не обижайся!

Индра резанул хозяина взглядом. В этот момент снаружи принесло детский щебет. Детей привлекли кони. Это следовало из торопливых, восторженных фраз.

Детей было много. Они беззастенчиво разглядывали Индру, набросившись на него доверчивыми глазами.

— Ну вот и зверинец пожаловал! — буркнул пещерный воин, поворотясь к бывшему врагу и обняв его за плечи. — Пойдём я тебя провожу. Намати подбежала к воинам и протянула брату узелок с едой.

— Отдай ему сама!

Девушка подняла глаза на кшатрия, но что-то внутри неё спугнуло этот взгляд, и она снова залюбовалась самоуверенностью брата, пихнув узелок Индре в руки.

— Послушай, — начал дан, когда они миновали безумную старуху, прыгавшую по земле на тощем заду. — Послушай, а возьми меня с собой! Туда, откуда ты пришёл.