Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Виталий Абанов

Кстати, чтоб вы знали – нет у Майко больше ее желтой «субару», ее дорожной молнии, ее лапочки. В хлам мы ее уделали. Восстановлению не подлежит. Поэтому, когда в школе появилась Майко в черном костюме и в черных же «гангстерских очках», вызвав немалый фурор у старшеклассников, я и не предполагал, что она приехала на здоровенном лимузине, черного цвета, с хромированной решеткой. Лимузин был американский, а ввозные пошлины на автомобили в Японии – мама дорогая. Откуда у Майко лимузин?

Сели в лимузин. На заднем сиденье уже были Читосе и Акира. Говорят, дело есть. Говорят, срочное. Едем, разговариваем ни о чем, так, погода хорошая, да школа у тебя, Синдзи-кун не очень, надо бы тебя перевести. Так живем мы тут, с Нанасэ-онээсан, говорю я, а Акира как от мухи отмахивается, типа и переезжать вам тоже надо, район у вас тоже далеко не крем-брюле. Да, конечно, на зарплату Нанасэ только и переезжать, она ж еще деньги от Джиро-сама в газетку завернула и в шкаф убрала, говорит, негоже тратить, а при встрече она ему, мол, вернет. Майко фыркнула. Акира так на нее посмотрела – и Майко заткнулась тотчас же. Неладно это, я подумал, Майко взглядом заткнуть? Может, Акира у нас все-таки менталист?

Приехали мы на кладбище, а тут уже и гроб стоит, и команда служащих, чтобы, значит, закопать сразу и памятную плиту установить. И тут меня любопытство разобрало, но троица молчит и не колется. Мол, хороним человека, нам всем тут дорогого и особенного. Но вот, пока Читосе к гробу не подошла и руку на него не положила, я таки в догадках терялся.

– Мы практически не были знакомы, – продолжает Читосе вполголоса, – я и видела тебя всего раз, но ты успела спасти мне жизнь. Некоторые люди за всю жизнь не достигают того, что ты совершила после смерти. Спокойного посмертия и приятного перерождения, сестра. – Она опускает руку и отходит от гроба. Следующей подходит Майко, она прикладывает ладонь к гробу и молчит. Молча же отходит, и ее место занимает Акира.

– Пусть воздастся тебе по вере твоей, сестра, – говорит она и опускает голову, – и спасибо за все, что было между нами. – Она кланяется гробу и отходит. Выходит, теперь моя очередь. Я подхожу к гробу и тоже склоняю голову и прикладываю к нему ладонь. Солнце нагрело лакированную крышку, я чувствую тепло кончиками пальцев.

– Я… тоже знал тебя совсем немного. Прости за то, что мы вовлекли тебя во все это, не спросив разрешения. Спасибо за твою помощь, без тебя бы мы не справились. Пусть мы не знали тебя лично, но клянусь, за эти несколько дней ты будто стала нашим другом, частью нашей семьи. – Отхожу в сторону, давая возможность кладбищенским служащим медленно опустить гроб вниз. Мы подходим к зияющему отверстию в земле и по очереди высыпаем на крышку гроба по горсти земли. Служащие перешептываются о том, что гроб слишком легкий – не ребенок ли там? Зря, думаю я, надо было Майко для веса что-нибудь положить, а то… а-а-а, опять моя паранойя, кому какое дело до идиотских слухов и рассказов похоронной команды.

Мы молча смотрим, как могилу засыпают землей, как выравнивают площадку и устанавливают плиту с датой и именем. Надпись на плите гласит «Сато Читосе». Рабочие уходят, мы остаемся наедине с плитой.

– Чья идея? – спрашиваю я, не поворачиваясь, и чувствуя спиной ухмылки.

– Акира-тян предложила, – говорит Майко, – мол, не по-человечески это, руку в холодильнике хранить.

– Это негигиенично и аморально, – поправила ее Акира. – Все должно быть сделано надлежащим образом. Если это был человек, его надо похоронить. А не держать в холодильнике рядом с протухшим сыром.

– Нормальный сыр! Это, может, сыр с плесенью, вот. – Майко не нравится, когда критикуют содержимое ее холодильника. Эти ее два помидора, сыр и бутылку вина. Хоть руку сегодня похоронили.

– Дор Блю, – говорит Читосе.

– Что? – не понимает Майко.

– Сыр. С плесенью который. Дор Блю называется, – говорит Читосе и снимает черные очки. Ее глаза опухли и покраснели.

– Не только, – возражает Акира, – несколько сортов есть. Горгонзола, например. Дор Блю – он просто самый популярный.

– Чего-то есть захотелось, – сказала Майко. – У меня в животе забурчало.

– Мне тоже, – сказал я. – Со школы выдернули, даже перекусить не дали.

– Пошли уже, – сказала Акира, и мы пошли с кладбища. По дороге Майко предложила заехать в ресторанчик, а Акира сказала, что нам всем нужно поговорить, и дело серьезное. Поэтому у нее уже заказана кабинка в ресторане. Ресторан был итальянский. То есть японский конечно же, но вот кухня там была итальянская.

– Итак, – провозгласила Майко, едва только мы сели за стол и сделали заказ, – тут такое дело… придется нам некоторое время в твою придуманную команду поиграть, Син. Ты ее придумал, вот ты и расхлебывать будешь.

– Что?! – у меня задергался глаз. Ничего себе новости, а я только со школы вернулся, где хотел в Литературный клуб вступить.

– К сожалению, это так, – кивнула Акира, – отказаться мы не можем. Но и опасности в этом никакой нет. Мы просто будем изображать, притворяться… симулировать.

– Играть? – встряла Читосе.

– Да, именно, играть. Спасибо, Читосе-тян. – Акира повернулась ко мне: – Я все понимаю, ты в школе учишься и времени у тебя на игры нет. Поэтому предлагаю вот как: в большинстве случаев играть Сумераги-тайчо будет Читосе-тян.

– Ух ты! – восхитилась Читосе искренней радостью ребенка, получившего блестящую игрушку.

– Но иногда, если потребуется твоя способность… не умирать слишком быстро, в случае реальной опасности – я бы хотела иметь возможность рассчитывать на тебя, тайчо.

– Тайчо? – неугомонная Читосе.

– Тайчо, – кивает Акира. – Майко права, ты начал, тебе и нести.

– У меня же школа… – пролепетал я беспомощно.

– Уже решили. Ты нам практически и не нужен – обычно. Но в случае если… мы же сможем позвать тебя снова? Чтобы ты возглавил команду?

– И я не собираюсь надевать снова эту…

– Тоже решили, – кивнула Акира. – Я знаю, что это тебе не нравится, потому больше женскую одежду ты надевать не будешь.

– Серьезно? Ну класс… так, погоди, а как ты проблему-то решила? – спросил я, вдруг почувствовав что-то подозрительное.

– Сумераги Сумико – лесбиянка и трансвестит. А мы с Майко – ее любовницы, – любезно объяснила мне Акира.

– Что?! Ты надо мной издеваешься? Ну издеваешься же? – У меня отчетливо задергался левый глаз.

– Лесбиянка и томбой. Значит, тебе не надо будет надевать женскую одежду, так как Сумераги-тайчо извращенка – она будет носить мужскую одежду. И короткую стрижку. Читосе-тян, а тебе придется