Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями) - Владимир Владко

…Они долго, целый месяц, копают глубокую шахту. Вадим Сергеевич горячо доказывает, что ультразолото скоро появится, но его все нет и нет. Они в скафандрах спускаются в шахту, ищут глубже и глубже. Сложные приборы подтверждают слова Вадима Сергеевича: да, искатели ультразолота на верном пути! Все больше повышается температура в шахте. Вот уже почти невозможно работать — такая жара. Наверно, искатели приблизились к подземным очагам, где образуется магма. Да, конечно, только там можно найти драгоценный благородный металл, только там, в глубоких недрах Венеры. И жара, удушающая жара!.. Кто-то падает без сознания. Его выносят из шахты, но Галя не бросает работу. Она знает, что именно ей нужно быть впереди, всегда впереди! Галя обливается потом, она едва может дышать, в голове тяжелый гул. Потом еще кто-то, теряет сознание. Но не она! Она остается одна. На ней лежит вся ответственность, от нее зависит успех дела! Галя знает это — и работает. И вот раздается гром! Все вокруг грохочет и содрогается, это очень страшно, но из отверстия, которое пробил последний удар Гали, уже льется поток ослепительно яркого драгоценного расплавленного ультразолота! И тогда усталая, но счастливая Галя поднимается на поверхность и скромно докладывает Николаю Петровичу: ультразолото найдено…

Или нет, даже не так. Ведь ультразолото совсем не обязательно должно быть расплавленным. И перед глазами возбужденной девушки уже возникала другая, не менее фантастическая, картина.

…Снова работа в шахте. Обязательно в шахте, так как таинственное ультразолото должно находиться глубоко под землей, это всем известно. И снова товарищи один за другим вынуждены оставить работу. Им нужно отдохнуть, у них не хватает уже сил. Никто не может быть таким настойчивым, как она; в этом Галя уверена, хотя, конечно, никогда и никому об этом не скажет. И, конечно, она снова делает последний удар киркой. Перед нею открывается огромная пещера. Понятно, эта пещера совсем не такая мрачная, как та, с чудовищем… Она залита ярким светом. Посреди нее, как громадный, исполинский самоцвет, в котором сверкает золотое пламя, играя всеми красками радуги, лежит блестящая многогранная глыба ультразолота! К нему даже нельзя приблизиться — такое оно сверкающее, оно слепит глаза. От него во все стороны разлетаются молнии, синие, красные, зеленые холодные молнии… Вот оно какое, ультразолото! И Галя приводит Николая Петровича в эту пещеру, показывает ему: пожалуйста, ультразолото найдено, все в порядке!..

Легко понять, как страдала Галя Рыжко эти злосчастные дни, которые ей пришлось провести в каюте, пока не утихла боль и не спала опухоль. Все работали, только она одна ничего не делала и даже мешала товарищам, потому что они были вынуждены за нею ухаживать. Но все проходит — прошла и болезнь. Галя приняла, наконец, участие в общей работе.

Она помогала Соколу, упорно искавшему ультразолото, но никогда не рассказывала Вадиму Сергеевичу о своих мечтах, связанных с этим все еще прятавшимся от них таинственным элементом. По поручению Николая Петровича Галя собирала гербарий с образцами растительности Венеры — и это было очень интересно. Коллекция растений юрского периода! Каждый образчик, который Галя добавляла к гербарию, обогащал не только ботанику, но и палеоботанику — науку о древнейших, доисторических растениях. Ведь до сих пор наука имела дело лишь с окаменевшими остатками подобных растений или их отпечатками, сохранившимися в наслоениях земной коры. А теперь ученые увидят настоящие растения юрского периода, собранные Галей на Венере, настоящие оранжево-красные побеги, почки, различные причудливые цветы! Научная ценность такого гербария была ни с чем не сравнимой. Галя прекрасно понимала это и с увлечением собирала растения, искренне радуясь, когда Николай Петрович хвалил ее за какой-нибудь особенно примечательный экземпляр.

Но чаще всего она ходила вдвоем с Ван Луном в «пещеру чудовища», как называли они место подземного сражения с исполинским усатым животным. Опасаясь повторения такого сражения, Ван Лун во время первого же похода за инфрарадием уничтожил детенышей, остававшихся в пещере.

— Могли вырасти. Теперь безопасно, — лаконично сообщил он Гале после этого.

Эти путешествия были самыми утомительными. Осторожный Ван Лун следил за тем, чтобы они не задерживались в опасном подземелье. Иногда Ван Лун ворчал:

— Носим, носим, для чего — не знаю. Увезти нельзя, только носим, кладем. Для удовольствия Вадима, наверно.

Но таково было распоряжение академика Рындина, который надеялся все же найти способ защиты инфрарадия от космического излучения.

Мысли об инфрарадии не давали Гале покоя. Ее заинтересовал один любопытный вопрос, связанный с этим удивительным элементом.

Инфрарадии сильно обжег ей ногу. В его силе и активности девушка убедилась на самой себе. Но ведь она подвергалась действию инфрарадия очень недолго. А как же то чудовище и его детеныши? Ведь они постоянно жили в пещере, предельно насыщенной излучениями инфрарадия. И он на них не действовал. Почему? Чудовище не только не страдало от излучений, но даже, как казалось Гале, не замечало их. Иначе разве выбрало бы оно эту пещеру для своей берлоги? А его детеныши? Допустим, что инфрарадии не влиял на взрослое чудовище потому, что на нем был толстый панцырь: кто его знает, может быть панцырь задерживал излучение лучше свинца. Но на детенышах панцыря еще не было. Почему же инфрарадии не влиял и на них?..

Галя поделилась своими мыслями с Ван Луном и Соколом.

— Думаю, животные приспособились, — ответил первый. — На Земле тоже так, вспомните. Тигр боится воды, бобр не может жить без воды, например.

— Так то тигр, а то бобр, — возразила Галя. — Совсем разные животные.

— Напомню: оба млекопитающие! Можно другой пример. Бурый медведь живет в лесу, белый — в воде. Оба медведи. Приспособились к условиям.

Девушка не была удовлетворена этим ответом. Конечно, условия значат много, это правильно. Но действие инфрарадия, который, как огонь, обжигает кожу, — какие уж тут условия!

Между тем Сокол горячо поддержал Ван Луна:

— Мне кажется, вы правы, Ван. Закон приспособления, отбора действует везде, и здесь, на Венере, тоже. Только, Галиночка, это нельзя понимать, как, скажем, привычку. Мол, попало какое-то животное в особые условия, в новую для него обстановку, — и приспособилось. Это звучало бы слишком наивно. В новых, непривычных, условиях животное чаще всего просто погибает, не успев привыкнуть и приспособиться. Приспособление к условиям жизни — дело очень длительного времени, многих поколений. Из рода в род большинство животных не выдерживало каких-то условий, погибало. Оставались в живых лишь наиболее крепкие отдельные экземпляры. Они давали потомство — и из него тоже вымирало большинство. Так продолжалось тысячи и миллионы лет. И в результате жестокого отбора оставались только те животные, те виды, которые приспособились к трудным условиям. И эти оставшиеся, приспособленные, чувствуют себя в таких условиях, в которых умирали миллиарды их предков, очень хорошо.