Власть без славы. Книга 2 - Фрэнк Харди

Карр растерянно засмеялся, потом призадумался.

Джон Уэст совершенно забыл о существовании Ричарда Брэдли, и только желание отомстить Карру напоминало ему о последней воле брата.

Наконец Карр заговорил: — Но тут просто ничего нельзя сделать, Фрэнк. Поднимется всеобщий вопль. Попытки освободить Брэдли делались и раньше, но это невозможно.

— Мистер Уэст просил передать вам, что, если вы не оставите ему скаковой спорт и не освободите Брэдли, он свалит ваше правительство, хотя бы это обошлось ему в миллион.

Карр пристально посмотрел на бесстрастное лицо Лэмменса. Да, он не шутит. И Пэдди Келлэер предупреждал, что старик Уэст взбешен и жаждет мщения.

Месяц спустя Ричард Брэдли, больной, старый и сгорбленный, еле передвигая ноги, вышел из ворот Пентриджской тюрьмы. Племянница с мужем отвезли его домой в такси.

Джона Уэста эта мелкая победа не удовлетворила. В те дни, когда он чувствовал себя бодрее, он строил планы, мечтал свалить правительство Карра; он предложил Брэди и Девисону предпринять шаги, чтобы возродить коалиционное правительство из аграриев и лейбористов.

Однажды зимою 1948 года, поздно вечером, когда Джон Уэст уже лег в постель, раздался телефонный звонок. Джон Уэст накинул халат, сунул ноги в ночные туфли и медленно спустился с лестницы, поеживаясь от холода.

— Слушаю.

Звонил какой-то репортер. — Депутат Ролстона в парламенте штата Виктория мистер Кили только что выступил с резкими нападками на вас, мистер Уэст, во время дебатов по законопроекту о реформе конного спорта.

— Кили — мошенник! Что он сказал?

— Он в частности сказал: «Новый клуб, который будет создан после принятия закона, окажется в такой же мере делом рук Уэста, как и конноспортивный клуб штата Виктория. Будут пущены в ход те же приемы. Кого можно купить — тех купят, кого можно запугать — запугают».

— Кили — лжец и обманщик! — крикнул Джон Уэст.

— Он сказал также, что вы помогли свалить правительство Карра; что когда сэр Алфред Дэвисон был премьер-министром, он дневал и ночевал у вас и что вы даете деньги аграрной партии. Он уверял, что вы развратили все виды спорта, с какими только имели дело. Я позвонил вам, чтобы вы могли сейчас же ответить, мистер Уэст.

Джон Уэст был огорошен. Он не сразу нашелся, что ответить. По привычке он обошел существо дела и положился на власть денег. — Напишите, что я пожертвую тысячу фунтов на детскую больницу, если Кили докажет, что я когда-либо давал деньги аграрной партии, и пусть он уплатит сто фунтов, если он не сможет этого доказать. Слышите, я ставлю десять против одного! Напечатайте это, и еще — что Кили бессовестно врет.

Когда репортер дал отбой, Джон Уэст почувствовал, что он весь в холодном поту. Боли не было, но ему казалось, что сердце перестало биться. Он боялся пошевельнуться. И опять, как уже не раз, ему пришло на ум — не зря ли он согласился на операцию. Раньше хоть боль служила предостережением…

За последний год здоровье Джона Уэста заметно ухудшилось. Он старился на глазах. Не было уже прежней ясности ума, спина согнулась, ноги, казалось, стали еще кривее. Серые глаза, когда-то непроницаемые, нагонявшие ужас на окружающих, потеряли былую зоркость, и лихорадочный огонек, мерцавший в них, выдавал его страх и тревогу.

Хотя Девлин не говорил этого прямо, а только настойчиво советовал не волноваться и не утомлять себя, Джон Уэст понимал, что доктор, видимо, недоволен состоянием его сердца.

Страх смерти не покидал Джона Уэста, сколько он ни исповедовался и ни причащался. Правда, он был уверен, что в ад не попадет, но сильно побаивался чистилища. Он то и дело заказывал молебствия и назначил в своем завещании сумму, которая должна пойти на панихиды за упокой его души. А пока что он всеми силами старался перехитрить смерть. Он разрешил Фрэнку Лэмменсу и Пату Кори снять с него ведение почти всех дел. Предписания врача исполнял слово в слово, в положенное время отдыхал, дигиталис принимал точно в назначенные часы и по возможности избегал волнений и усталости.

На футбольных и боксерских состязаниях, на скачках и бегах, где он теперь появлялся лишь изредка, он старался сохранить равнодушное спокойствие. На пути из дому в контору и обратно его постоянно сопровождал Пэдди Райан. Ездили они автобусом, за четыре пенни. Прохожие ежедневно с насмешливой улыбкой наблюдали одну и ту же сцену: Джон Уэст в сопровождении Пэдди направлялся к автобусной остановке, Пэдди покупал вечернюю газету, подсаживал Джона Уэста. Если автобус был переполнен, Пэдди говорил: — Пожалуйста, уступите место старику. — Мало кто из пассажиров знал, что этот сухонький старичок — пресловутый легендарный Джон Уэст.

Он часто теперь думал о прошлом. Больше всего он любил вспоминать свою мать и Мэри. Совесть горько упрекала его, когда в памяти вставал образ матери, и стоило ему подумать о Мэри, как его охватывало желание написать ей, просить ее вернуться домой.

Едва Джон Уэст отошел от телефона, раздался новый звонок: еще один репортер просил его сделать заявление. Повторив свой вызов Кили, Джон Уэст, не вешая трубки, вернулся к себе и лег. Уснуть он не мог и лежал с открытыми глазами, считая удары сердца. Голова плохо работала, и он не мог придумать, как отразить выпад Кили. Надо будет с утра поручить это дело Фрэнку Лэмменсу. Почему его не оставят в покое?

На последних выборах победили либералы — они образовали коалиционное правительство с участием аграрной партии, во главе которой вместо Дэвисона стоял теперь новый лидер. Но Кили все еще оставался депутатом от Ролстона. Несмотря на все старания Пэдди Келлэера, Кили укрепил свое положение. Пэдди, сдерживая обещание, которое он дал Джону Уэсту, да и сам опасаясь возрастающего влияния Католического действия, на предварительном выдвижении кандидатов выставил против Кили известного ролстонского футболиста. Кили прибегнул к хитроумным махинациям, в результате которых его соперник разорился и был исключен из партии. Пэдди еще мог бы уладить дело, но футболисту все это опротивело, и он отказался от политической карьеры.

У Кили остался только один соперник — Джим Ласситер, который согласился воспользоваться поддержкой Джона Уэста. Только нужда заставила Ласситеров работать на Джона Уэста: старик Рон последние годы жил на пенсию и умер почти нищим, Колина уволили из ролстонского муниципалитета. Колин Ласситер не раз грозился разоблачить все мошеннические проделки, без которых не обходились в ролстонском муниципалитете ни продажа недвижимости, ни подряды, ни благотворительные вечера, ни что-либо другое. Мэр не поддался шантажу Ласситера и с разрешения Джона Уэста уволил его.

Местные организации лейбористской партии теперь кишели членами Католического действия: Кили повсюду кричал, что Джон Уэст и Ласситеры своим поведением позорят католическую церковь и без труда одержал верх над Джимом Ласситером.

Больше повезло Джону Уэсту с главным секретарем кабинета и заместителем лидера лейбористской партии: оба они прошли в парламент незначительным большинством голосов. Пэдди Келлэер сказал Джону Уэсту:

— Их можно одолеть только одним способом — провалить на выборах, а на следующих выборах и кандидатуры их выставлять не будем.

То обстоятельство, что лейбористская фракция потеряет при этом два голоса, нимало не заботило Пэдди. Чтобы избавиться от этих двоих, Келлэер стакнулся с руководителями Католического действия — заклятыми врагами главного секретаря, которого они считали левым, и заместителя лидера, потому что он, хотя и был католиком, решительно противился вмешательству Католического действия в политику. В обоих избирательных округах члены Католического действия распускали слухи, что эти два кандидата заодно с красными собираются национализировать банки; было сделано все, чтобы сорвать их предвыборную кампанию. И тот и другой потерпели поражение.

Хотя Джон Уэст и имел кое-какие связи в новом либеральном правительстве, Скаковой клуб штата Виктория обладал большим влиянием и по настоянию его заправил премьер провел закон, гибельный для клуба Джона Уэста.

По указанию Джона Уэста, Годфри Дуайр, Беннет, Лэмменс и Билл Брэди организовали сопротивление. Дуайр устроил слияние клуба Джона Уэста с другим, у которого тоже не было своего ипподрома. Для этого Джон Уэст купил заброшенный ипподром, заявил, что не пожалеет средств на его восстановление и предоставит его в распоряжение нового клуба. B конце концов объединение состоялось, и, хотя Джону Уэсту нечего было надеяться на прибыли от нового клуба, он полагал, что с честью вышел из положения. И вот теперь Кили воспользовался дебатами по законопроекту о реформе конного спорта для нападок на него.

На другое утро контора Джона Уэста гудела, как улей. Джон Уэст и Фрэнк Лэмменс беседовали с парламентариями и корреспондентами газет. По совету Алфреда Дэвисона, Джон Уэст обратился в парламент с письмом, в котором отвергал обвинения Кили. Премьер-либерал очень кстати заболел, и письмо было зачитано исполнявшим обязанности премьера новым лидером аграрной партии; кончив чтение, он заявил: