Философия красоты - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подозревать любимую женщину больно и некрасиво. Любимой женщине нужно читать стихи, а не с мазохистским удовольствием расспрашивать о том, в каких отношениях она состоит с «гражданином Ароновым». Стыдно, Кэнчээри Ивакович. А она поняла, что вопрос задан неспроста, вон как улыбнулась, будто все-все про Эгинеева знает, про страсти его, про мыслишки подлые, про фантазии непотребные. Знает и нисколько не сердится.
Определенно, пора завязывать с этой беседой, пока он не ляпнул чего-нибудь этакого, после чего либо головой в петлю, либо в отпуск по состоянию здоровья.
– Вы заходите, если что… – Приглашает она и Эгинеев сразу понимает, что зайдет. Просто так зайдет, может быть даже цветы купит. Или торт. Наверное, лучше цветы, манекенщицы, они ведь постоянно на диетах…
– До свидания.
– До свидания, – улыбается она и Эгинеев чувствует себя самым счастливым человеком на планете. А почему бы и нет? Чем он хуже того же Шерева?
Верочка бы моментально ответила: «Всем». Но к счастью, Верочка сидела дома и Эгинеев позволил себе помечтать. Мечтать ведь не запрещено.
Химера
Разговор со следователем – или этот, вчерашний был не следователем а кем-то другим? я не слишком разбираюсь в должностях – странным образом успокоил меня. Я как-то сразу поверила, что Эгинеев обязательно во всем разберется, очень уж у него вид был уверенный, даже не вида, а… не знаю, аура, что ли? Хотя какая разница, главное, спала я спокойно. Кстати, утром и Шерев объявился, позвонил с извинениями, дескать, его Лехин в какую-то важную командировку отправил.
Ага, так я и поверила, чтобы практичный и правильный до зубной боли Лехин отправил алконавта Ивана решать денежные вопросы. Да Лехин Ивану и пятидесяти рублей не доверит, а тут Шерев про целый контракт плел. Врет, небось, запил, а теперь Лехиным прикрывается. Вот такой, как Эгинеев, в жизни не стал бы врать. Интересно, какая у него жена? Наверное, маленькая, пухленькая и суетливая, замечательно варит борщ, утюжит брюки так, чтобы стрелки были острыми и ровными, и не зло ворчит, если супруг позволяет себе после работы кружку пива. Мне вдруг стало завидно. Наверное, эта случайная зависть к чужой жизни, в которую мне вообще не следовало совать нос, и испортила день.
В утренних новостях рассказали о смерти «молодой, талантливой модели, убитой в собственной квартире», сразу стало тошно и страшно. На фотографии – к счастью, не с места преступления – Айша выглядела красивой и счастливой… Черт, не хочу даже думать.
Ближе к одиннадцати позвонил Лехин с требованием немедленно прибыть в офис, никак будет проводить душеспасительную беседу, знать бы, в чем еще провинилась. Оказывается, ни в чем, просто попросил «оказывать следствию всяческую помощь», а потом намекнул, дескать, менты – тоже люди, и умная красивая женщина просто обязана воспользоваться ситуацией… Старый сводник. Девчонки меня игнорируют, будто и нету вовсе, а за спиной перемигиваются. Неприятно. Сразу как-то Славка вспомнился, такой же мерзкий, скользкий и двуличный. Господи, как я вообще в этот гадюшник попала?
Уйти не разрешили, пришлось сидеть, делая вид, будто работаю за компьютером, хотя все понимали, что никакой такой работы у меня нету – пасьянс не в счет, тем более, что из десяти раз только два и сложился. Не везет мне сегодня.
Всю глубину невезения я прочувствовала после обеда, когда произошло сразу два неприятных события. Во-первых, я поругалась с Ник-Ником, громко так, напоследок Аронов запустил в меня тяжеленной металлической пепельницей. К счастью, не попал. Пепельница немного отрезвила нас обоих, но…
Но неприятный осадок остался. Особенно обидно, что причиной ссоры стало испорченное платье, подумаешь дыра в подоле, этакая аккуратная, круглая дырочка от сигареты, вроде бы пустяк, а Аронов обвинил меня в небрежном отношении к его труду, легкомыслии и неосмотрительности. В общем, все получилось донельзя глупо, зато готова поспорить на это чертово платье, что девицы, слушая наши вопли, пищали от радости…
Во-вторых… Во-вторых, я едва не погибла. Странно, правда? Офис сторожат мордовороты в камуфляже, внутрь здания проход строго по пропускам, на каждом углу по видиокамере, а на меня свалился обыкновенный кирпич. Он оранжевой гранатой взорвался прямо под ногами, еще шаг и… Даже думать не хочется, что бы было. К тому моменту, как подбежала охрана, я уже достаточно испугалась и могла только икать со страха. Начальник пообещал разобраться, но… честно говоря, не верится, что кто-то будет разбираться с упавшим кирпичом. Никого же не убило и даже не ранило, а значит все в порядке. Максимум, что сделает охрана – накостыляет по шее завхозу – если таковой имеется – за беспорядок. А мои слабые нервы – это моя собственная проблема. Правда, один из ребят сочувственно предложил валерьянки, но я отказалась.
Зря, кстати, отказалась, потом всю дорогу до дома нервно озиралась, все чудилось, будто за мной следят. С развивающейся паранойей я боролась логикой, но убойный аргумент "кому ты на фиг нужна, чтобы тебя убивать", почему-то не действовал. В квартире стало еще страшнее. Честно говоря, я даже пожалела, что Иван уехал, в его присутствии было бы спокойнее… наверное. Серые стены давили на мозг, пол хитро поскрипывал, точно зная, что каждый звук заставлял меня вздрагивать со страху, а тени в углах казались живыми.
Ну уж нет, я не позволю запугать себя. Для начала я открыла все окна – плевать на инструкции, у меня крыша едет в этом склепе – потом врубила на полную мощность магнитофон – тени не выносят шума, тени живут в ночи, когда тихо и спокойно…
Спокойно… покойно… смерть… убить… От подобного ассоциативного ряда веяло самым настоящим могильным холодом.
Позвонить… Кому? Ивану? Так не известно где он сейчас и когда появится. Лехину? Этот только посмеется и посоветует «не паниковать раньше времени, тем паче из-за таких пустяков». Для него, может, и пустяки, а меня чуть не убили. Аронов? Ну вообще мертвый номер, этот еще и послать может, он же у нас личность творческая, а я сегодня драгоценное платье испортила.
Вот так и получается, что никому-то до меня нет дела. Может, напиться с горя? А чем не идея? Хорошая, других все равно нет.
