Действо - Сергей Болотников

Кроха тяжело вздохнул. Здесь в пещерах было полегче - не так тоскливо, как в туннеле. Вот только дверь. Даже не дверь - врата. Поневоле поверишь в Каннабиса и в прочую мистическую дребедень.

-Ну что ж, - произнес Маки печально, - выбор у нас небольшой - либо мы идем вперед, либо поворачиваем назад, хотя мы прекрасно знаем, что позади выхода нет. С другой стороны - эта дверь ведет в совсем уж неопознанные глубины, я почти готов поверить, что в царство мертвых. Знаешь, Пека, я никогда не верил во всю эту мистику - в Арсениково бессмертие, в Каннабиса, в духов Некрополиса. Но теперь, когда мы уже третий день идем в глубине, ты знаешь... я готов в это поверить. Эта пирамида... она не простая. Она как... как живая...нет, как обжитое поселение - мертвые дома, а в них потайная, скрытая жизнь. Ты не чувствуешь? Она как Некрополис в Некрополисе!

-Не понимаю... Кроха, здесь неприятно, да...

-Так что мы будем делать Пека?

-Мы пойдем вперед, - уверенно сказал Крохин напарник.

-И достигнем самого дна, - добавил Кроха, и, шагнув вперед, сорвал печать.

И вот тут они ощутили все сказанное Крохой в полной мере. Пирамида вздохнула - просто поток холодного, но свежего, несмотря на глубину, воздуха пронесся по ее тоннелям и переходам - по той исполинской кровеносной системе Некрополиса. Пронесся, раздувая песчаный налет на каменных плитах, прошелестел, качнув древний мох, вызвал вялую рябь на тепловатой воде, затрепал ветхую ткань в одеянии мумий.

Пирамида дохнула, и на миг в ней замолкли все звуки. Скрытая жизнь затаилась испуганно, а потом зашевелилась вновь, но что-то было уже не так. Что-то изменилось. Где-то в глубинах земных гулко стукнула каменная плита.

Кроха с Пекой замерли на месте, глядя друг на друга, а потом ворота, хотя никто из расхитителей не касался их, легко, как тонкие бамбуковые створки распахнулись внутрь, явив взору чернильную тьму. Изнутри явственно пахнуло гарью. И только тогда Пека выдавил фразу, которая заставила напарников сорваться с места и сломя голову кинуться вперед:

-Они пробудились.

Не помня себя от ужаса, напарники бросились вперед, в темноту врат и долго бежали так, натыкаясь сослепу на стены, в панике, словно все слуги Арсеникума гнались за ними разом. Прошло немало времени, прежде чем запыхавшийся Кроха запалил очередную лучину.

Они шли весь подземный день, и прошло немало времени, прежде чем взломщики отважились на привал, но именно с того момента, как открылась дверь, их путешествие приобрело оттенок паранойи.

Подземные часы тикали, складываясь из дыхания, капели, шагов, но теперь они отсчитывали последние часы, и отчет этот закончится прежде, чем иссякнут жизненные силы двух путников, в этом Кроха не сомневался. Не стоило открывать дверь, а если брать выше - то не стоило заходить и в пирамиду. Все Пека. Эх, Пека...

Ночью невнятная песнь снова донеслась до них, но больше она не пугала Кроха знал, что замогильные звуки издают белесые, почти лишенные хитинового покрова насекомые, наподобие подземных сверчков. Твари эти, во множестве, обитали на нижних ярусах карстовых пещер, которые проходили сейчас напарники. Сеть пещер заменяла тоннель, низкие своды уже не наводили такую тоску, но все равно - проснувшись после трех часов нервного сна, Кроха с Пекой, не сговариваясь, поднялись и вымученно побрели дальше, всем естеством ощущая нарастающее позади напряжение.

Это было трудно объяснить словами, но ясно и четко ощущалось всем естеством. Пирамида вздохнула, и в тот момент пустился некий механизм, с безжалостной точностью отмеряющий время до того, как нечто случиться. Механизм, гигантский, и безумно сложный, с точными выверенными деталями нельзя было не уничтожить, не приостановить. Все было заложено давным-давно, семь десятков лет назад, а может быть, и раньше - ведь придумал это безумный старец еще в здравии.

Страшная мысль пришла в голову Крохе - что, если Арсеникум и задумал так? Имел в виду, что спустя какое то время в пирамиду кто-то заберется? И он использует живых... для чего?

Шли, пока усталость не заставила ноги подгибаться. Пещеры не кончались, лишь изредка чередуясь с неровными, прорубленными прямо в скальном ложе туннелями. Становилось теплее - а из глубины стало попахивать гарью. На привале Кроха пересчитал прутики и с тоской убедился. Что их осталось только три пещеры, царство камня и известковых налетов, здесь не было растений, и даже вездесущий мох куда то исчез.

Остались лишь медленно, но верно нарастающие шумы - как будто сотни легких, маленьких ног ступают по гладкому камню.

Отдохнув едва ли час, снова поднялись и пошли. Кроха сжал зубы - его мучила паранойя, и казалось погоня уже дышит в спину. Но когда они снова остановились, не в силах идти дальше, никто их не нагнал и не попробовал вцепиться в глотку. И все же пути назад больше не было. Догорел очередной прутик и их осталось двое - по одному на брата. Крохе и Пеке.

Не хотелось думать, что случиться, когда запас лучин закончится. Наверное, тогда он просто сядет и будет сидеть у стены, пока те, кто идут следом, не настигнут его и не пригласят в свой пахнущий пряностями и тлением круг.

-Пека... - тихо сказал Кроха, глядя на устало вытянувшегося у стены напарника, - Пека, наверное, наверх нам уже не выйти...

-Я уже понял... - ровным голосом без выражения ответил напарник, - ты извини, что так получилось...

-Пека, у нас теперь один путь. Мы должны во что бы то ни стало добраться до самого дна. Может статься, что один из нас не сможет идти. Тогда пусть дойдет хотя бы один.

-Кроха, я...

-Иногда, чтобы достигнуть рая, нужно идти вниз.

Минуло несколько скоротечных часов, а потом напарников подняло на ноги сильное чувство опасности. При свете последней лучины они до боли всматривались во тьму, готовые при малейшем шевелении пустится бегом. Но из тьмы так никто и не вышел, и они, пошатываясь, и протирая покрасневшие глаза, побрели дальше.

Теперь их путь проходил по длинной, извивающейся как пробитая судорогой змея кишке. Грубые серые стен были покрыты буграми и Кроха мог бы сказать, что это похоже на некачественный бетон.

Но Кроха никогда в жизни не видел бетона, и потом просто не мог найти определение. Кроме того, стены туннеля были густо изрисованы грубым варварским узором, нанесенным когда-то красной, а теперь побуревшей краской. Было в этом узоре что-то жуткое - он завораживал диковатой простотой и казалось что тот, кто нанес его на глубинный, твердый камень обладал совершенно иной логикой, нежели человеческая.

Зачем они шли вниз, в глубину, где нет и не может быть выхода? Зачем идти на верную смерть? Кроха задавал себя этот вопрос раз за разом, а размалеванные стены плыли перед глазами, похожие одна на другую? И снова и снова он отвечал себя - потому, что лучше идти, чем стоять и если бы он знал лозунг "движение жизнь", то неминуемо привел бы его в пример. И потому, что впереди неизвестность, а неизвестность хоть и страшит, но всегда оставляет нагретое место надежде. Путь был один - как сверкающая, полированная рельса, идущая из пустоты в бесконечность по все расширяющейся спирали.