Немезида. Война в тенях. - Джеймс Сваллоу

Против другого противника он бы сработал, но перед Койном был сплав, образованный из мутанта-человека и хищника царства безумия. Его интеллект, если можно употребить это слово, представлял собой невиданное в реальном мире переплетение инстинктов и покорности.

Копье стряхнул с себя вспышки энергии, а заодно во все стороны, словно остатки аблятивной брони, полетели лоскуты кожи и хлопья плоти. Из-под клыков усмехающейся пасти потекли струйки слюны и гноя. А следующим взмахом своих клинков убийца начисто отсек ствол нейрошредера.

Раздался скрежет металла, брызги оранжевой жидкости разлетелись широким веером, а оружие так сильно дернулось, что вылетело из руки Койна и упало в темноту под рухнувшими рекламными щитами. Каллидус отскочил назад и схватил уже готовый к бою второй помнящий меч.

Убийца и ассасин начали поединок клинков. Тонкие, в одну молекулу, лезвия Койна при каждом ударе высекали из органических мечей крупные желтые искры и острые осколки. Но мечи Копья не становились от этого менее острыми, и вскоре Койн в этом убедился — на его комбинезоне появились прорехи. А там, где лезвие достигло плоти, рана долго не затягивалась. Зубная эмаль выделяла маслянистую жидкость, которая препятствовала свертыванию крови.

Копье нарастил мускулы, так что они топорщились под его красной шкурой, и стал теснить Койна все дальше и дальше назад, к разрушенным стенам атриума.

Подвижные контуры лица каллидуса изменялись с каждым нанесенным или отраженным ударом. Его руки мелькали в вихре выпадов, но Копье продолжал наступление, вынуждая ассасина защищаться. Внешний облик Койна постоянно менялся, демонстрируя старые и новые лица, и все они были искажены яростью и досадой.

Копье расхохотался, разбрызгивая из похожей на ковш пасти струи слюны, и в этот момент Койну удалось провести выпад обоими клинками сразу. Копье едва успел отразить удар — движение было слишком неожиданным и агрессивным, так что кончики лезвий достали до потемневших костей черепа. Из раны выползли тонкие, словно волосы, червяки, а чуть ниже открылся молочно-мутный глаз, истекающий ихором. Смех Копья сменился болезненным воплем.

С этим существом было что-то не так. Хотя Койн и не обладал способностями Йоты и ее сородичей по кругу Кулексус, он инстинктивно чувствовал, что Копью не место в этом мире. Это хаотичное создание из сплава человека и хищника варпа противоречило логике самим фактом своего существования. Как будто заноза в коже Вселенной.

Койн снова решился прибегнуть к коанам, изменил плотность костей и выровнял мускулы для прыжка на недоступную простому смертному высоту. Каллидус взвился в воздух, перевернулся в полете и исчез из поля зрения Копья за обвалившейся стеной.

Киллер взбежал на груду обломков и последовал за своим противником в атриум. Высокий огромный зал, занимавший почти весь первый уровень терминала, был по колено засыпан мусором, а в лужах просочившейся дождевой воды кое-где плавали трупы. Койн уже принимал боевую стойку, двигаясь медленнее, чем ему хотелось бы, но преобразование мускулов на ходу требовало немало сил. И ни одна из мантр со страниц «Либер Сабдитус» круга Кулексус ничего не стоила против меча в руке такого противника, с которым ему пришлось сразиться.

Когда Копье заговорил, Койн понял, что финальный момент близок. В шипящем голосе убийцы слышалась злоба змеи, которая разворачивается и раздувает капюшон перед тем, как нанести удар.

— Я убиваю и убиваю, а вам все нет конца, — выпалил Копье. — Вы мне не противники, вы просто ступеньки на моем пути. Дорожные вехи.

— Какое чудовище тебя породило? — Койн высказал вслух вертевшийся в голове вопрос и снова изменил лицо. — Ты же просто случайное совпадение факторов. Животное. Оружие.

— Как и ты? — Мечи Копья, покрытые слизью, тускло блеснули. — Как и та темнокожая девка, которую я убил силой мысли? А что ты совершил на своем пути, безликий? — Он обрушил на каллидуса жестокий и грубый выпад, но Койн уклонился и, разбрызгивая лужу, отступил в тень. — Ни одна из твоих жертв ничего не значит. Но то убийство, которое совершу я, изменит баланс Галактики.

— Тебя остановят!

Койн выкрикнул слова с неожиданно вскипевшей яростью.

— А ты этого не узнаешь.

Копье щелкнул пальцами и послал в каллидуса россыпь костяных осколков. Койн, вместо того чтобы отшатнуться, рванулся навстречу острым снарядам и отбил их взмахами помнящего меча, а затем, не замедляя движения, бросился на убийцу, целясь в единственную уязвимую точку в его теле.

А Копье оставил эту брешь в обороне с единственной целью — заманить противника и воспользовался его выпадом с нескрываемым удовольствием. Из его постоянно двигающейся кожи выскочили еще два лезвия, похожие на клыки, и блокировали выпад каллидуса.

Изменчивое лицо Койна потемнело от ужаса, а потом и от боли. Копье скрестил свои руки-мечи наподобие гильотины и одним движением отсек изящные тонкие руки каллидуса у самых запястий.

Болевой шок отбросил Койна назад, а на Копье брызнули струи его крови. Но убийца схватил свою жертву, не дав упасть в мутную затхлую лужу.

— Мы с тобой похожи, — сказал он каллидусу. — Под кожей мы все одинаковые.

Койн был на волосок от смерти. Копье поднял руку и запустил острые как иглы когти в трепещущую кожу лица ассасина, а потом одним жестоким рывком сорвал ее, обнажив окровавленную плоть. Тело Койна забилось в судорогах от мучительной боли, и убийца грубо оттолкнул его от себя.

Каллидус отлетел в сторону и упал на валявшийся мраморный шпиль, проткнувший его защитный костюм. Его тело, пронзенное острым наконечником, содрогалось и истекало кровью, медленно умирая.

— Видишь? — Копье адресовал вопрос лоскуту кожи, висевшему в его руке. — В некотором роде мы одинаковые.

Убийца запрокинул голову и проглотил свою добычу. Теперь с этим делом покончено, и от бесполезных пехотинцев Императора он отделался. Теперь Копье может снова заняться передачей сигнала своему господину. Он оглянулся в поисках широкой и ровной площадки, где мог бы начертить необходимые символы.

нет

— Замолчи! — прошипел Копье.

Демоническая оболочка заволновалась. Что-то коснулось ее поверхности. Слабое дыхание энергии, укол ультрафиолета. Копье повернулся, пытаясь проследить…

Пуля вошла в голову убийцы через бездонный черный провал правого глаза, и мощный кинетический удар сбил Копье с ног, швырнув в заваленную мусором лужу. Пуля мгновенно разлетелась на тысячи мелких острых осколков, которые рикошетом отскакивали от внутренней поверхности черепа и рвали на своем пути серое вещество мозга.

Безликий пожертвовал своей жизнью, чтобы заманить его в атриум, под выстрел снайпера.

В краткие мгновения до того, как его поглотила тьма, пришло понимание. Здесь был еще один враг. В своей самонадеянности он пропустил третьего противника. Или, возможно, это была заслуга Сабрата, который в критический момент сумел затуманить его сознание.

С убийцей было покончено.

Келл опустил винтовку и перестал придерживать хамеолиновый плащ. Эхо выстрела, который был едва ли громче женского вздоха, еще не утихло среди балок атриума. Сидевшие неподалеку хищные птицы взвились в воздух и хрипло покрикивали друг на друга.

Виндикар повесил винтовку на плечо и вдруг понял, что у него дрожат руки. Он посмотрел на свои закрытые перчатками пальцы, и они показались ему чужими, словно принадлежали кому-то другому. Они были столь густо покрыты кровью, и столь многие пали жертвой их движений. Одно легкое нажатие пальца на курок, такое незначительное и почти незаметное, но оно обладало могущественной разрушительной силой.

Он старался не заглядывать в этот потаенный уголок своей души, в этот бездонный колодец раскаяния и гнева, который образовался в тот день, когда он уничтожил убийцу своих родителей. Он старался, но ничего не вышло, и Келл сдался.

Это было его первое убийство.

Мужчина в транзитном аэронефе, скользящем поверх холмов и огибающем горные вершины каньонов Такстеда. Эристид Келл залег в высокой траве за восемь дней до назначенного момента. В такой же высокой траве, в какой они с Дженникер играли детьми в прятки и в погоню за чудовищами. Он ждал под солнцем, напоминавшим о величии отца, и ждал под луной, светлой, как улыбка матери.

А когда аэронеф показался из-за склона горы, он выстрелил, но никого не убил. Не с первого раза. Окно каюты преломляло лучи, и прицел оказался неточным. Он должен был знать об этом и сделать поправку. Урок был усвоен.

Но вместо холодной и непоколебимой решимости он поддался ярости. Келл разрядил в аэронеф весь магазин патронов и убил всех, кто там находился. Он уничтожил всех свидетелей своей ошибки, уничтожил цель и всех попутчиков. Мужчин, женщин и детей.