Одержимая (Авторский сборник) - Марина Дяченко

На мониторе возникла надпись: «Стой! Проверь, отключен ли щит!» Саундер нетерпеливо стукнул по сенсору. Силовой щит над станцией поднимали только во время непогоды.

— …Кроме того, Ирис сорок три знаменит своими загадками. Первые поселенцы испытали шок, обнаружив на совершенно необитаемой планете развалины древних храмов, а местами и сами храмы, отлично сохранившиеся. С этими постройками связано множество легенд… На самом деле это никакие не постройки и не храмы, — он откашлялся. — Это естественные образования: пещеры и скалы. Природа иногда творит чудеса, особенно если это природа Ириса.

Станция отдалялась. Издали она выглядела серой, нескладной, даже уродливой — особенно в контрасте с окружавшей ее пустыней.

— Одно время мы активно принимали паломников, падких на экзотические культы, — сказал Саундер. — Но потом паломничество решено было приостановить.

— Почему? — спросила женщина.

Это было ее первое слово, сказанное после взлета.

— Невозможно создать людям условия, — после крохотной паузы отозвался Саундер. — Здесь все-таки добывающее предприятие, режим производства, трудовая дисциплина… Ограниченные жилые площади… Туристический бизнес не вписался в наши планы, а прием паломников — в особенности.

— Но почему? Здесь пригодная для дыхания атмосфера… Почему бы не пойти людям навстречу? В конце концов, можно было выстроить палаточный лагерь!

Саундер вздохнул.

— На Ирисе, к сожалению, случаются природные явления, исключающие проживание в палатках.

— Вы говорите, как справочник, — сказал инспекторша с внезапно прорвавшейся неприязнью.

Саундер удивленно взглянул на нее. Инспекторша сидела, откинувшись в кресле, бледная от непонятной злости; на скулах у нее выступили красные пятна. Эге, подумал Саундер. Здесь драма.

Он перевел взгляд на монитор; транспорт шел теперь над пустыней, яркой, как детский мяч. Будто на стекле смешали кисточкой гуашевые краски — оранжевую, белую, немного синей, желтую, красную. Барханы казались застывшими цветными волнами.

— Обратите внимание на пейзаж внизу. Восемьдесят процентов поверхности Ириса занимает пустыня, причем свойства песка обуславливают интересный оптический эффект: его называют песчаной голограммой, или пустынной анимацией. Всматриваясь в игру света на песке, человек с развитой фантазией может увидеть города, лица, фантастических животных…

Он замолчал. Инспекторша не смотрела вниз: ее больше интересовала черная магнитная нашлепка на дверце бара.

— Я чиновник, — сказал Саундер, помедлив. — Это моя стихия. Формулировки, инструкции, предписания: все должно быть четко. Что бы вы хотели осмотреть в первую очередь?

Она медленно повернула голову:

— Вас специально послали меня развлекать?

— Я с удовольствием покажу вам…

— А если я назову вас идиотом? Плюну в лицо — и попаду? Вы все равно будете улыбаться? Чтобы результаты инспекции устроили вашего шефа?!

Ее бледная кожа была теперь почти такой же красной, как пустыня внизу. Глаза сухо блестели. Губы тряслись.

— Вы идиот! Трусливый… прислужник! Вам ясно?!

Саундер уже очень давно не видел женской истерики. На Ириске женщины были сдержанны и неэмоциональны и повышали голос только на производственных совещаниях. Да я счастливец был все эти годы, подумал Саундер.

Транспорт несся над пустыней. Впереди зеленоватой линией показался край моря.

— Там, в баре, — сказал Саундер после паузы, — есть вода, соки, бренди… Водка…

Инспекторша взяла себя в руки так быстро, что он на секунду зауважал ее. Краска с ее лица ушла, оставив только пятна на скулах. Здесь свежая ссора и длинный шлейф семейных скандалов, подумал Саундер; сколько же ей лет, двадцать пять, двадцать семь? Намного моложе своего инспектора. Какого лешего ей потребовалось отдыхать на Клипсе, где нет ничего, кроме отвратительной минеральной воды?

Полчаса — тридцать пять минут — никто не говорил ни слова. Море приближалось и заняло, наконец, половину обозримого пространства.

— Это море, — сказал Саундер, — мы его так зовем, хотя фактически оно — океан. Единственный океан Ириса.

— Мы можем здесь приземлиться? — отрывисто спросила женщина.

— Да.

Он просканировал поверхность внизу, выбрал площадку и дал команду на снижение. Качнувшись, тяжелый флаер утопил свои четыре опоры в оранжевом песке.

Саундер вышел первым. Поглядел на опоры: глубоковато садится губернаторская машина. Душевая установка, массажные панели, солярий; губернатор любит пожить. Мы на Ириске, здесь энергию не экономят.

Песок сверкал под ногами, бетонно-твердый, стеклянно-застывший. Вокруг тянулись к небу островерхие барханы: некоторые просвечивали, как фруктовое желе, другие отражали солнце гладкими желтыми склонами. Это зрелище обычно сражало неподготовленного человека наповал; инспекторша долго стояла на трапе, оглядываясь, щурясь, то снимая шляпу, то снова ее надевая.

— Это Ирис, — сказал Саундер с гордостью. — Побережье. Самое красивое во вселенной место. С вот этих вот склонов можно кататься на санках, на лыжах. Рядом со станцией есть лыжная база.

Женщина посмотрела на море.

В сравнении с барханами море казалось тусклым. Ровная зеленоватая поверхность, еле различимая рябь. Ни точки на горизонте, ни бакена, ни суденышка.

Инспекторша спустилась по ступенькам трапа и остановилась в двух шагах от Саундера.

— Здесь можно купаться?

— Только восемь месяцев в году. В месяцы, в названии которых есть буква «А». А сегодня как раз, — Саундер поглядел на запястье, — тридцать шестое мая… Прошу прощения, у нас по тридцать семь дней в месяце, так удобно.

— Значит, купаться можно?

— Можно… теоретически. Практически — я бы не рисковал. Понимаете, в сезон вода теплая и целебная, а в межсезонье прибывает кислота. В конце июня, например, пластиковая бутылка растворяется за пару минут.

— О, — сказала инспекторша, неотрывно глядя на воду. — А с виду…

— Есть простенький тест. Поселенцы… То есть ребята, которые отработали на станции и перебрались на Ирисово Поле, закидывают в воду купюру. Пятьдесят реалов, кажется. И если Будда на купюре темнеет — купаться уже нельзя.

— На купюре?

— В Ирисовом Поле печатают деньги. Наличные, бумажные. Не сувенирные.

— Это город?

— Да…

Саундер спохватился. Существование Ирисова Поля не афишировалось: собственно говоря, это было нарушение из тех, за которые губернатора могли погнать из кресла метлой. Согласно документам, на Ириске имелись жилые объекты, предназначенные исключительно для рабочих и служащих, внесенных в реестр, и членов их семей. Жители Ирисова Поля в реестр не входили, а черная геология и торговля сувенирами не упоминались ни в одном отчете.