Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Потом я позвонила в справочную и попросила соединить меня с ближайшей эвакуаторской компанией. Придется спасаться самой.

– Кто звонил? – спросил я. До этого я дремал в постели Джен, но услышал, как она что-то шепчет в телефон. Похоже, хочет избавиться от собеседника и вернуться ко мне.

– Подруга.

Она сидела на кровати, прислонившись спиной к изголовью.

– Спи, бэби. Тебе нужно отдохнуть.

Но сон внезапно пропал. Когда я сегодня приехал к Джен, хотелось вопить, барабанить в стены и выплескивать свое недоумение на всякого, кто захочет меня выслушать. Она умела слушать. Мало того, не только слушать. Уложила меня в свою постель. Мы занялись сексом, и я немного забылся. Уже не думал о том, что, черт возьми, происходит с моей матерью. Но теперь меня скрутила боль.

– Мне нужны лекарства, – простонал я.

– Они у тебя в кармане брюк?

– Нет. Дерьмо!

Я неожиданно увидел их на кухонной стойке в башне.

– Я оставил их у Маркуса.

Я осторожно приподнялся на локте и увидел, что она держит на коленях открытый ноутбук.

– Что ты делаешь?

– Так… брожу…

– У тебя беспроводной Интернет?

Раньше я никогда не видел ее за компьютером.

– О да! Такой класс! По всему дому. Я даже на крыльце могу зайти в Интернет.

– Проверяешь почту?

Я вдруг заревновал.

– Нет. Искала в гугле ту квартиру, куда пыталась переехать твоя мать.

Она помогла мне сесть, после чего поставила компьютер мне на колени.

– Только не трусь, ладно?

Она отрегулировала резкость, и мы увидели дом, который сдавала контора «Фэйли Хилл Эпатментс», похожий на часть курорта на Карибах или что-то в этом роде. Двухэтажное здание с арочными балконами, теннисными кортами и парой бассейнов во дворе. Спешно ожидавшее прибытия Сары Ларкин без ее жалкого сынка.

Я смотрел молча. Потому что потерял дар речи. Разрывался между бешенством и выворачивавшей душу грустью. Джен кончиками пальцев погладила меня по шее.

– Не пойму, что она задумала, – выдавил я, когда, наконец, смог говорить. Я знал, что вся история с «Вестерн Каролина банк» – вранье. Она не работала ни в одном из филиалов, если только не сменила имени. – То есть если она хотела смыться, то могла, по крайней мере, подождать, пока мне не исполнится восемнадцать. И тогда все было бы достаточно паршиво. Но я не… на нее не похоже.

– Пожар, – вздохнула Джен.

– О чем ты?

– Он изменил тебя и, возможно, ее тоже. Может быть, она больше не смогла это терпеть? Может, ты не заметил перемен в ней, потому что был целиком поглощен своим выживанием?

Конечно, это изменило ее. Но не настолько, чтобы она слиняла от меня. Начала новую жизнь без меня.

Я коснулся голубой воды бассейна на экране компьютера.

– Ненавижу мою чертову единокровную сестру, – прошипел я.

– Знаю. И ничуть тебя не виню. И тоже ее ненавижу. За то, что она сделала с тобой.

Она подняла мою искалеченную левую руку и прижала ее к губам:

– Ты должен желать изуродовать ее так же, как она изуродовала тебя.

– Она наверняка придет к Маркусу в то время, когда там буду я. И, клянусь, кто-то должен держать меня, чтобы я не вышиб из нее все дерьмо.

– Это слишком хорошо для нее, – покачала она головой. – Ты наградишь ее царапинами и синяками, которые в два счета пройдут, а то, что она сделала с тобой, не пройдет никогда.

– Ты никак не хочешь поднять настроение, – буркнул я.

Я больше не хотел смотреть на дом. Эти снимки только злили меня.

Я попытался отдать компьютер Джен, но плечо вдруг схватило как черт знает что.

– Дерьмо!

Я зажмурился.

– О, бэби!

Джен отставила компьютер на тумбочку, слезла с кровати, нагнулась и поцеловала меня в лоб.

– Сейчас принесу тебе вино и тайленол. Сильнее у меня ничего нет. Я быстро.

Мои глаза по-прежнему были закрыты, и я боялся дышать. Чувствовал себя так, словно, если передвинусь на полдюйма влево или вправо, вырву руку из плеча.

Я слышал, как Джен бежит по лестнице, спеша хоть как-то облегчить мое состояние. И вдруг вспомнил, как ма орала на доктора в больнице, требуя дать мне болеутоляющее. Вспомнил, как она просиживала со мной дни и ночи, когда я едва был способен шевельнуться. Едва дышал. Как меняла омерзительные повязки, вытирала попу и плакала, когда плакал я.

Я услышал, как Джен возится на кухне. Открывает холодильник в поисках вина, потому что любит меня. Я почувствовал себя последним дерьмом из-за мыслей, которые теснились в голове. Я любил мать сильнее, чем когда-либо буду любить Джен, и мать любила меня больше, чем я когда-нибудь полюблю Джен. Неважно, что думают другие. Но мать никогда бы меня не бросила. Ни за какие самые роскошные в мире квартиры!

Пожар

2007

Я ушла из «Яванского кофе» около четырех, потому что сражалась с острой болью в горле и Дон сказала, что обойдется без меня. Я мечтала поскорее добраться до дома, принять пару таблеток аспирина и лечь. Кит, возможно, занимался сёрфингом, как всегда по субботам, так что я решила оставить ему записку насчет жареной курицы в холодильнике, прежде чем отключусь. Впрочем, можно быстренько сварить на гарнир рис. К тому времени, как я остановилась перед трейлером, все было спланировано.

Внутри было полутемно, особенно потому, что я вошла с яркого света. Я вздрогнула от неожиданности при виде сына, сидевшего на диване в нашей маленькой гостиной.

– Привет, милый. Ты меня удивил. Я думала, ты на берегу.

– Что это?

Он протянул мне конверт из коричневой бумаги.

– Что это? – повторила я, раздвигая шторы на окне, чтобы впустить свет.

– ЭТО.

Он похлопал конвертом по голому колену.

– Понятия не имею. – Я взяла конверт и осмотрела его. Ни имени. Ни адреса. – Где ты это нашел?

– Можно подумать, ты не знаешь.

Иногда он был на удивление сварлив, и мне совершенно не хотелось вступать с ним в бесконечные споры, тем более что мне было так паршиво.

Я со вздохом села и открыла клапан конверта. Внутри оказалось три листочка бумаги. Я увидела почерк на верхнем.

«Дорогая Сара».

«О нет, – подумала я. – О господи, нет!»

Что написал Маркус в этом письме?

Я лихорадочно шарила в памяти, надеясь, что Кит не смог сообразить, почему у него вдруг появился образовательный фонд.

– Так когда ты собиралась сказать мне, что моим отцом был Джейми Локвуд? – спросил Кит.

Я взглянула на него:

– О, Кит, прости, что ты узнал об этом вот так!

Он встал:

– Ты жалеешь, что я узнал. Верно? Ты даже не собиралась говорить мне! Не считаешь, что я имею право знать?

– Это ранит слишком много людей.

– А я? Как насчет меня? – завопил он. – Как насчет того, что я тоже ранен?!